Судьба империи (СИ) - Старый Денис

Марте предлагалось сделать то, что, в принципе, она уже и до этого делала. Лишь только, словно бы на бессмысленном собрании парткомитета в Советском Союзе я вторил:

— Необходимо усилить бдительность. Нужно быть внимательной к мелочам, — не столько я требовал, сколько старался мотивировать Марту. — Ты такой же мой друг и соратник, как иные.

На данный момент в моём, пусть и в совместном владении, но уже находятся два ресторана и два трактира. Трактирные заведения, которые располагаются рядом с нашими ресторанами, резко начали терпеть убытки, как только появились столь уже популярные в Петербурге заведения. Так что началась экспансия и мы скупаем заведения.

Сейчас ещё идёт речь о том, чтобы открывать третий ресторан. И вот его будут делать ещё более пафосным и величественным. Один только вход будет стоить, как среднего качества корова — до десяти рублей.

А об этом мы говорили ещё раньше, даже до моего отбытия на войну. И откроется ресторан не ранее, чем к апрелю, а, возможно, даже и к маю. Там внутри должно быть исполнено в стиле ампир. Максимально пафосно, с пальмами, с лимонными деревьями, на которых должны расти лимоны. Статуи даже заказали из Италии. Так что подготовительные работы занимают больше времени, чем открывались бы два других ресторана.

Но всё это связано с тем, что произошло уже разделение по сословным предпочтениям. К нам в основном идёт дворянство и чуть в меньшей степени зажиточная часть мещан, в основном приезжие купцы. Иностранцы повалили десятками или сотнями. Записаться на ужин в ресторан теперь можно только лишь загодя, бронируя место за три-четыре дня минимум. Или же платить за отдельный кабинет очень большие деньги. Вот пусть будет поистине статусное место.

— Всех, кто посещает отдельные кабинеты, обязательно записывать и фиксировать кратко те темы, на которые они разговаривают на обеде или ужине, — говорил я. — Если в ресторанах появляются гвардейцы — обслуживать их всенепременно по высшему чину. Поить, расспрашивать, девок подкладывать для расспросов. Надо, так и за мой счет.

— У ресторанов хватает возможностей прокормить хоть всю гвардию, — вставила свою шпильку Марта.

Вот была бы она не она… Так одернул. Но Рыжая… она такая рыжая…

А вообще я сейчас говорил такие вещи, которые, если бы стали достоянием общественности, то мне нужно было бы эмигрировать. Ибо в русском обществе я был бы изгоем. Подслушивать, следить, специально спаивать…

Однако нельзя упускать никакую возможность, чтобы только раздобыть информацию. Ведь это истина, которая актуальна для любого времени: тот, кто обладает информацией, обладает миром.

— Ни в коем разе не раздавать листовки прямо в ресторанах. Те, кто готов действовать против державной власти, не должны думать, что рестораны для них опасны, — давал я последние наставления Марте.

Она непременно кивала головой. Я уверен, что Рыжая сделает всё, о чём я её попрошу. Несколько содрогнулся от мысли, что она действительно сделает ВСЁ, если я очень попрошу.

Нет, какой-то особой химии к этой женщине у меня нет. Мною вовсе словно бы получена прививка верности. Смотрю теперь на женщин несколько иначе, думаю больше головой, а не другими частями тела. Потому-то и не попадаю под чары Марты. И о Лизе думаю только лишь в рамках политической борьбы.

А вот Фролову стоило бы задуматься, что его женщина не совсем удовлетворена жизнью. И что их первоначальная страсть, которая и подвигла на свадьбу, уже не такая жгучая. Впрочем, это их семья — им решать. Мне бы со своей разобраться.

— Всё, господа и дамы. Нынче сон ваш ограничивается, а вот время на работу увеличиваете. Нынче же идите и исполняйте всё то, о чём мы сейчас договорились, — приказал я и решил немного простимулировать работу команды исполнителей моих тайных дел. — Я обещаю, что когда сложится всё так, как и должно, тогда и я приближусь к трону, и все вы получите непременное дворянство, чины, земли.

Это взбодрило моих друзей. Особенно сверкнули глаза у Степана, когда я сказал о земле. Нужно будет взять себе на заметку нездоровый блеск глаз. Надо как-то выделить ему уже сейчас что-нибудь, деревеньку в управление дать что ли. Когда настолько фанатично воспринимают вероятные подарки, можно быть уверенным, что этого человека не так чтобы и сложно подкупить. Но и я могу ошибаться, поэтому буду проверять свои сомнения.

Я остался один… Нет, я остался наедине с прекрасной, необычайно очаровательной на вид, с пухлыми ногами красавицей. Румяной такой… запечённой индейкой. Вот уж действительно повар угодил. Чуть сознание не терял от того аромата, что шёл от этого очень экзотического блюда.

Между прочим, я намеревался начать разводить индюков у себя в поместье. Более чем уверен, что это мясо станет весьма востребованным в ресторанах. Уже складывается такая тенденция, когда любые новинки, предлагаемые в ресторанах, тут же становятся популярными.

По сути, мы создали бренд, заработали себе имя. И теперь можем не только следовать каким-то тенденциям — мы сами их создаём, и нам верят.

Да и как же может не понравиться такое блюдо? Живот начинал от обилия пищи несколько волноваться. Все же я переедал. Я все равно ел и понимал, что так и не удосужился проработать очень важный момент в своём быте.

Кстати, и не только в своём. Ведь если я попробую внедрить унитазы… Каждый уважающий себя небедный человек захочет иметь подобное устройство у себя дома. Дело, конечно, привычки — использовать горшки. Но ведь унитаз в каждом доме в будущем — это и хата-читальня, и место для высоких философских размышлений. А я знал таких личностей, для которых туалет был чуть ли не сакральным местом. Это эстетично, по крайней мере, в сравнении с горшками.

Разберусь со всей этой кутерьмой, и об этом также нужно будет обязательно подумать. И воду непременно проведу в дом. Нужно ускорить создание паровых двигателей, причём, сразу думать о том, как их сделать компактными. Пусть бы и нагнетал воду и подавал по стоякам вверх. Стоило бы подумать и о том, чтобы начать производить керосин… Сколько планов…

Не успел я полноценно удовлетвориться шикарным, но очень поздним ужином, как прибыл вестовой от Подобайлова. Собрание офицеров назначено на следующий день в обед. Конечно, сейчас уже было немного за полночь. Если бы враги уже сейчас действовали, но время не важно. А так… Мне сообщат, когда начнется.

Необходимо будет офицеров хорошенько задобрить и пафосно, вкусно накормить. Отдав распоряжение, чтобы завтра на обед непременно были лучшие блюда, я отправился спать. Нужно всё-таки отдохнуть. Да и жена… Пора бы поставить жирную точку в нашей ссоре.

Деревянная лавка, на которой мне пришлось спать во время заточения в Петропавловской крепости, так и не смогла удовлетворить потребности в отдыхе. Человек, конечно, ко многому привыкает. И, может быть, со временем я и смог бы высыпаться на жёсткой лавке, когда с потолка еще и капают капли конденсата. Но точно не сейчас. И не дай Бог, чтобы мне пришлось к подобному привыкнуть.

С некоторым волнением я шёл в нашу с Юлей спальню. Да, вроде бы мы примирились. Но что ещё сможет прийти в буйные головы двух строптивцев? Что я, что моя любимая жена — упёртые, порой излишне эмоциональные.

Петербург. Зимний дворец

22 сентября 1735 года

Эрнст Иоганн Бирон стоял над кроватью государыни и… Оплакивал ее. Нет, она еще пока жива, но медики давали не больше недели, может день, или даже час. Пошли камни, да и парализована, тут проблемы с желудком… Медицинские консилиумы происходили за последний день пять раз. И… никто уже не понимал, что происходит. Но все предупреждали…

— Сделай что-нибудь, Фишер! — сквозь слезы умолял лейб-медика Бирон.

— Увы, ваша светлость. Нынче все в руках Божьих. Что могли, все сделали, — разводил руками Фишер.

— И что мне теперь делать? — в никуда задал вопрос герцог.

Государыня хрипела и корчилась от боли. Что-то мычала, но уже ничего не понять. С глаз женщины текли слезы. Она многое не сделала. Она не оставила Россию стабильной, она не защитила наследника, даже не увидела его. Она не защитила своего любимого Бирона.