Темный Властелин идет учиться (СИ) - Барчук Павел

Но главное — стены купола снова стали видимыми, голыми и серыми.

Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как мое тело, тело Сергея, горит изнутри, будто я проглотил раскаленное ядро звезды. В горле стоял вкус крови и пепла.

К нам уже бежали преподаватели. Их лица были искажены не просто страхом, а настоящим ужасом.

— Что это было⁈ — выкрикнул Щедрин, его голос сорвался на фальцет. Он смотрел не на нас, а на то место, где исчез червь. — Это… это не предусмотрено в сценарии! Никаких червей! Никаких выбросов столь вопиюще огромной мощности!

— Сбой! Полный сбой системы! — техномаг почти истерично тыкал в свой планшет, на котором мигали аварийные красные значки. — Все датчики зафиксировали… зафиксировали невозможное! Посторонняя сущность! Аномалия нулевого уровня!

— Откуда⁈ — гневно, но все еще дрожа от пережитого ужаса, выкрикнула Муравьева. Она смотрела прямо на меня, ее взгляд был пристальным и понимающим. Княжна прекрасно знала, кто спас ей жизнь, — Это была не симуляция. Я чувствую пространство. Там, где оно появилось… там была дыра. Настоящая. И она… — Княжна резко обернулась к преподавателям, — Эта тварь целилась в меня. Лично. Объясните, какого черта⁈

— Помеха! Внешнее воздействие! — техномаг продолжал твердить свое, но в его глазах читалась паника. Он понимал, что никакая помеха не могла создать существо, которое пахнет, ощущается и ведет себя как живое, настоящее чудовище из кошмаров.

Щедрин молчал. Он смотрел на нас. Долгим, тяжелым, пронизывающим взглядом. Похоже, ни доцент, ни боевой маг не видели, как черный свет вырвался из моей груди и заполнил все пространство, но Щедрин прекрасно понимал, что «системный сбой» здесь ни при чем и что загадочную тварь уничтожил кто-то из нас.

Я же едва стоял на ногах после выплеска Тьмы. Но сейчас, когда все закончилось, снова не ощущал ее! Что за гадство⁈ Это просто издевательство какое-то!

В проеме главного входа, запыхавшиеся, с лицами, искаженными ужасом и гневом, появились декан Баратов и еще несколько старших преподавателей.

— Что здесь творится⁈ — проревел Алексей Петрович. Его взгляд метнулся к ошеломленным и полуживым от пережитого абитуриентам. — Система защиты регистрирует выброс… выброс неклассифицированной энергии запредельной мощности! Источник… — Князь резко замолчал, уставившись на меня с таким видом, будто я только что признался, что на досуге ворую младенцев и продаю их в бродячий цирк, — ОБОЛЕНСКИЙ! В кабинет ко мне! Срочно!

Он был уверен, что это я во всем виноват. И, по большому счету, так оно и было.

Я собрался сделать шаг навстречу ярости Баратова, как вдруг мой взгляд скользнул за спины преподавателей, к самому выходу из купола.

Там, в дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял человек, которого здесь быть не могло. Вернее… Не человек. Высокий, худощавый, с лицом без возраста и острыми, насмешливыми глазами. Это был Лорд Лжи, Леонид Чернослав.

Он поймал мой взгляд, его губы тронула легкая, язвительная усмешка. Затем он медленно, демонстративно поднес палец к губам в жесте молчания, развернулся и растворился, будто его и не было.

Глава 16

Декан Баратов пронёсся в сторону учебного корпуса как самый настоящий вихрь. Мне пришлось буквально бежать за ним следом. Есть ощущение, его сиятельство пребывал в крайней степени бешенства.

Князь залетел в кабинет, я, соответсвенно, тоже. Внутренне приготовился к долгой и изматывающей битве моей воли, воли Темного Властелина, против гнева Алексея Петровича, но…

Стоило Баратову расположиться за своим столом, а мне на одном из стульев, как дверь распахнулась, и в кабинет скромным «гуськом» просочилась вся разношерстная группа моих «легионеров»: Муравьева, Звенигородский, Трубецкая, Воронцова и даже Строганов, пытавшийся спрятаться за спиной Артёма.

Скажу честно, меня их появление удивило не меньше, чем князя. А Баратов очень сильно удивился. Он поднял взгляд, мрачно уставился на вошедших и несколько минут просто молча изучал абитуриентов с таким видом, будто давал им возможность передумать и уйти.

— Я вызывал только Оболенского. Остальные — вон. Вас не приглашали, — произнёс, наконец, Алексей Петрович.

Анастасия Муравьева сделала шаг вперед, решительно отодвинув остальных в сторону. Ее осанка была безупречной, а голос — стальным. Ну чистая княгиня.

— Ваша светлость, мы все были свидетелями произошедшего в симуляции. Вы не можете объективно оценить случившееся, расспросив только Оболенского. Это немного нечестно и несправедливо. Я требую… — Анастасия обернулась, посмотрела на остальных, а затем исправилась, — Мы требуем, чтоб нас тоже выслушали.

Я смотрел на смертных, и во мне боролись весьма непривычные эмоции: удивление, непонимание, настороженность, но главное — неловкая, совершенно чуждая моему естеству теплота. Эти смертные, эти аристократы, которых я презирал, явились сейчас в кабинет декана, чтоб заступиться за того, кого считали бездарным выскочкой. Ради чего? В чем их интерес? В чем выгода? Логика Каземира Чернослава отказывалась это понимать.

Баратов тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Такое чувство, будто вид пятерых студентов, мнущихся в дверях комнаты, причинял ему неимоверную душевную боль.

— Хорошо. — Махнул рукой князь, открыв глаза, — Я вижу, вы настроены решительно. Зная вашу, княжна, упрямую натуру, могу предположить, что другого выбора у меня нет. Готов выслушать всех участников происшествия. Только давайте тогда по очереди. Э, нет! — Вскинулся Алексей Петрович, заметив, как я начинаю медленно вставать со стула, — Вы, Оболенский, останьтесь здесь, под моим присмотром. Иначе втихаря подговорите этих юных господ защищать вашу беспокойную персону.

Я послушно уселся обратно, изобразив на лице выражение глубоко оскорблённой подозрениями князя невинности. На Баратова мои драматические этюды не произвели ни малейшего впечатления. Он лишь тихонько хмыкнул и покачал головой.

«Легионеры» вышли в коридор. Первой Баратов вызвал Муравьеву. Она переступила порог с видом ледяной статуи, олицетворяющей Справедливость. Именно так, с большой буквы.

— Княжна, — начал Алексей Петрович, стараясь говорить мягко, как с жертвой, пострадавшей от зверского маньяка. — Что вы можете рассказать о случившемся?

— Господин декан, — ответила Анастасия, глядя куда-то в пространство над его головой. — Рассказ мой будет коротким, но достоверным. Мы продвигались к финишу. Внезапно пространство исказилось. Появилась… субстанция. Не соответствующая известным мне параметрам существ Диких Земель. Ее появление носило стихийный характер и точно не могло быть результатом действий кого-либо из группы. Возникла вспышка темной энергии. После чего субстанция диссоциировала. Я предполагаю, случился системный сбой. К сожалению, больше добавить нечего. У меня стресс, видите ли. Можно идти?

Баратов поморщился. Князь явно считал, что его пытаются увести в дебри терминологии. Он помолчал несколько минут, переваривая услышанное, затем махнул рукой, разрешив Муравьевой удалиться.

Следующей была Воронцова. Она влетела в кабинет с заплаканными глазами, бурно поднимающейся и опускающейся грудью, с красными пятнами лихорадочного волнения на прекрасном лице. Честно говоря, после того времени, что мы провели в симуляции, я пришел к однозначному выводу, что Софья весьма успешно строит из себя дурочку, коей на самом деле не является.

— Ой, Алексей Петрович! — всхлипнула Воронцова, затем достала из кармана носовой платок, промокнула один глаз, утерев слезу, — Это был ужас-ужас-ужас! Такой большой… и склизкий! А потом — бах! И темнота! Я так испугалась, что у меня теперь от стресса волосы лезут клоками! Вот! Полюбуйтесь! — Воронцова резко дёрнула себя за шевелюру и протянула Баратову прядь волос, — Полюбуйтесь! Где это видано, чтоб я, Софья Воронцова, баронесса и будущая королева высшего света, лысела прямо на глазах⁈

Баратов тихо хмыкнул себе под нос, но постарался сохранить на лице серьезное выражение: