Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

— А что ещё можно придумать? — поинтересовался Семён.

— Может, ветряную мельницу сделать, — ответил я задумчиво, — но ветра тут не сильные, поэтому нужно будет думать, как улучшить механизм.

Гришка тем временем уже начал уставать — лицо его покраснело, а на лбу выступили капельки пота.

— Ну-ка, давай я тебя сменю, — сказал Прохор, подходя к велосипеду.

Гришка с облегчением уступил место, а Прохор, сел на сиденье и начал крутить педали с такой силой, что вентилятор завертелся ещё быстрее.

— Эй, ты полегче, — засмеялся Семён, — а то ещё сдует всё из печи!

Прохор сбавил обороты, и вентилятор начал крутиться с нужной скоростью.

Пока мы работали, как-то незаметно наступил вечер. Мы решили на сегодня закончить с работой и продолжить завтра.

— Ну что, домой пойдем? — предложил Семён.

Я ещё раз проверил, как работает механизм, убедился, что всё в порядке, и мы отправились домой. По дороге я размышлял о том, как можно усовершенствовать нашу конструкцию или придумать что-то более эффективное.

«Может, действительно стоит попробовать с ветряной мельницей, — думал я, прикидывая о величине лопастей и редукторе, чтоб компенсировать слабые ветра».

С такими мыслями я дошёл до дома, где меня ждала Машенька с ужином. Когда я рассказал ей о нашем изобретении, она сначала рассмеялась, представив, как мужики по очереди крутят педали, но потом серьёзно заметила:

— А ведь это хорошая идея, Егорушка. И не только для вентилятора. Механизм же небольшой, как ты говоришь⁈ Его можно и для других дел тут в деревне приспособить.

— Вот и я о том же думаю, — кивнул я, отламывая кусок хлеба. — Главное — начать, а там уж мысль сама дальше пойдёт.

Как-то вечером после бани сидел я у себя под яблоней, листья которой уже опадали, устилая землю золотистым ковром. Воздух был свежим, с лёгкой прохладой, как обычно бывает в начале осени. Я любовался закатом, и вдыхал аромат свежескошенной травы, смешанный с запахом яблок, которые ещё оставались на ветвях. Баня хорошо разморила тело, мысли текли неспешно и свободно.

Увидел, что Ричард тоже идёт из крестьянской бани — степенно, не торопясь, с полотенцем, перекинутым через плечо. Волосы его были ещё влажными, а лицо раскраснелось от пара. Он шёл, задумавшись о чём-то своём, но, заметив меня, приветливо кивнул.

Я подозвал его к себе:

— Ричард, присядь-ка на минутку. Как банька, хороша?

Англичанин улыбнулся и присел рядом на лавку.

— О, это удивительно, Егор Андреевич! — с искренним восхищением ответил он. — В Англии ничего подобного нет. Это… как вы говорите… это просто чудо! Сначала я думал, что не выдержу такой жар, но теперь понимаю, почему русские так любят баню. Каждый раз чувствую себя, как заново рождённым!

Я усмехнулся, довольный его реакцией. Не каждый иностранец мог оценить прелесть русской бани, но Ричард, видимо, проникся.

Мы разговорились о перспективах медицины, и тут мне в голову пришла идея. Я вспомнил, что часто бывает так, что человек по тем или иным причинам теряет много крови. Будь то ранение на войне, тяжёлые роды или несчастный случай на охоте — кровопотеря часто становится причиной смерти, даже если саму рану удалось обработать и зашить.

— Слушай, Ричард, — начал я, немного понизив голос, хотя вокруг никого не было, — мне тут пришла в голову одна мысль. Ну, переливание крови пока, думаю, рано затевать…

— Переливание крови? — удивлённо переспросил Ричард, приподняв брови. — Вы имеете в виду… перемещение крови от одного человека к другому?

— Именно, — кивнул я. — Хотя в принципе, смешивая кровь, можно грубо определить совместимость по резус-фактору и группам крови, но это сложно и опасно без специального оборудования и знаний.

Ричард смотрел на меня так, будто я предлагал полететь на Луну. Я поспешил перейти к более реалистичной части своей идеи.

— Но вот физраствор прокапать человеку можно было бы, — продолжил я. — Это гораздо проще и безопаснее.

— Физраствор? — переспросил Ричард, нахмурившись. — Что это такое?

Я понял, что снова использовал термин из будущего, который Ричарду был незнаком. Но отступать было поздно, и я решил объяснить.

— Это солевой раствор, похожий по составу на кровяную плазму, — начал я, стараясь подбирать простые слова. — Если человек потерял много крови, то часто проблема не столько в потере самих кровяных телец, сколько в уменьшении объёма жидкости. Организму не хватает жидкости, чтобы поддерживать нормальное кровяное давление, и сердце не может эффективно качать кровь.

Ричард удивлённо посмотрел на меня, явно не ожидав такого поворота разговора:

— Как это? В кровообращение добавлять соляной раствор? — в его голосе слышалось недоверие, смешанное с любопытством. — Это же не кровь, а просто солёная вода. Как это может помочь?

Я же объяснил, что таким образом можно слегка восстановить человека, поддержать объём циркулирующей жидкости, пока организм сам не восстановит потерянную кровь.

— Более того, — добавил я, воодушевляясь, — с помощью такого метода можно снять отравление, разбавив токсины в крови и ускорив их выведение. А если придумаем, как абсорбировать салициловую кислоту, то и обезболивающее внутривенно ставить сможем.

Ричард слушал меня с всё возрастающим интересом. Его первоначальный скептицизм постепенно сменялся задумчивостью. Было видно, что он пытается осмыслить услышанное, соотнести с теми медицинскими знаниями, которыми обладал.

— Это… весьма необычная идея, Егор Андреевич, — медленно произнёс он. — Я никогда не слышал ни о чём подобном. Но как именно вы предлагаете вводить этот… физраствор в кровь? Через разрез вены?

Я понял, что пора показать ещё одну идею из будущего. Шутки ради, я громко крикнул:

— Степан!

Прошло секунд двадцать, и у ворот показался Степан собственной персоной.

— Звали, Егор Андреевич? — спросил он, подходя ближе.

— Точно, работает, — улыбнулся я, подмигнув Ричарду. — Не знаешь, где Митяй пропадает?

— Так в бане парится, — ответил Степан, вытирая пот со лба.

— Как увидишь его, пришли-ка мне, пожалуйста, — попросил я.

Степан кивнул и убежал по своим делам. Я же попросил Машеньку, которая как раз вышла на крыльцо развешивать выстиранное бельё, вынести лист бумаги и уголёк.

— Что это вы задумали, Егорушка? — с любопытством спросила она, подавая мне требуемое. — Опять какую-то хитрость изобретаете?

— Не хитрость, а полезное дело, Машенька, — ответил я, улыбнувшись. — Для лечения людей.

Машенька покачала головой, но улыбнулась в ответ и пошла заниматься хозяйством дальше.

Я же принялся зарисовывать продолговатую колбу и поршень для неё, чтобы это всё походило на стеклянный шприц. Рисовал тщательно, стараясь передать все детали, которые помнил. Ричард наблюдал за моей работой с нескрываемым интересом, склонив голову набок.

— Вот здесь, — я указал на верхнюю часть колбы, — должно быть сужение, к которому мы прикрепим иглу. А этот поршень должен плотно прилегать к стенкам колбы, чтобы жидкость не протекала назад, когда мы будем на него давить.

На другом листе нарисовал, как должна выглядеть игла с местом крепления под шприц. Игла должна была быть тонкой, полой внутри, с острым скошенным концом для лёгкого прокола кожи и вены.

— А это что будет? — спросил Ричард, указывая на рисунок иглы.

— А эту деталь мы закажем в городе у ювелиров, — объяснил я. — Кузнец не справится, слишком тонкая работа, а ювелиры, думаю, смогут. Причём нужно будет заказать несколько штук, на случай поломки или затупления.

Ричард всё это время слегка с недоверием смотрел на то, что я рисую, но прям в штыки не воспринимал. Помнил, наверное, что фокус с эфиром очень даже удался, и это сильно пошатнуло его скептицизм относительно моих «странных» идей.

— А как мы будем физраствор делать, Егор Андреевич? — спросил он, всё ещё обдумывая увиденное.

Я же говорю:

— Так никакого секрета здесь нет. Берём чайную ложку чистой соли, растворяем в литре тёплой прокипячённой воды. Важно, чтобы вода была чистой, без примесей, и соль — хорошего качества, без грязи.