Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 (СИ) - Тарасов Ник

Дорога до конторы Ивана Дмитриевича вела через самую оживлённую торговую часть города. Пятницкая улица кипела предпраздничной суетой — к Николину дню все хотели обновиться и приукраситься.

Лавки были набиты покупателями, торговцы зазывали прохожих, демонстрируя свои товары. У ювелира толпились дамы, выбирающие украшения. Возле галантерейной лавки дворянские жёны спорили о достоинствах французских лент против немецких. Мужчины осаждали лавки с сукном и меховыми шапками.

Я шёл по брусчатке, обдумывая предстоящий разговор. Иван Дмитриевич — человек, который привык считать шаги наперёд. Если я правильно его понимаю, он заинтересован в долгосрочном сотрудничестве со мной. А значит, мелкая услуга в виде решения проблемы с портным не должна стать препятствием.

Главное — правильно подать вопрос. Не как просьбу о помощи, а как возможность для него продемонстрировать свои возможности и укрепить наши отношения.

У кожевенной лавки меня окликнул знакомый голос:

— Егор Андреевич! Какая встреча!

Я обернулся и увидел Игоря Савельевича.

— Игорь Савельевич! — поздоровался я, протягивая руку. — Как дела? Как торговля?

— Дела отменные! — обрадовался купец. — Как раз о вас думал. Заказов новых полно, петербургские партнёры очень довольны вашим стеклом.

— Это хорошо, — кивнул я. — Фома мне рассказывал.

— А вы надолго в город? — поинтересовался Игорь Савельевич.

— На несколько дней. По приглашению на Николин день.

Глаза купца загорелись:

— Ах вот как! Значит, уже в высшем обществе вращаетесь. Это хорошо для дела, очень хорошо!

— Посмотрим, — уклончиво ответил я. — Простите, Игорь Савельевич, спешу по важному делу.

— Конечно, конечно! Не смею задерживать! — купец поклонился. — Может, завтра-послезавтра встретимся, новые заказы обсудим?

— Обязательно, — пообещал я, прощаясь.

Дальше по дороге я заметил любопытную картину. Возле одной из лавок стояла изящная карета, а рядом с ней два лакея в ливреях терпеливо ждали хозяйку. Из лавки доносились звуки оживлённого женского голоса, явно недовольного чем-то.

— Как так не готово⁈ — слышался возмущённый крик. — Я заказывала месяц назад! Месяц!

— Простите, сударыня, — отвечал мужской голос, видимо, лавочника, — но заказов много, все к празднику хотят…

— Мне нет дела до других заказов! — не унималась дама. — У меня приём у градоначальника! Я не могу явиться в старом платье!

Я невольно замедлил шаг. Интересно, сколько ещё дам в городе столкнулись с той же проблемой, что и моя Машка? Видимо, предпраздничная суета коснулась всех.

Миновав торговые ряды, я свернул на Дворянскую улицу, где располагались различные присутственные места. Дом, в котором находилась контора Ивана Дмитриевича, выделялся своей неприметностью — обычное двухэтажное здание без всяких вывесок и указателей.

У входа стоял дежурный — мужчина средних лет в сером кафтане, внимательно осматривающий каждого посетителя.

— По какому делу? — спросил он, когда я подошёл к двери.

— К Ивану Дмитриевичу. Егор Воронцов.

Дежурный кивнул:

— Проходите. Второй этаж, третья дверь направо.

— Спасибо, помню, — буркнул я.

Поднявшись наверх, я постучал в указанную дверь.

— Войдите! — послышался знакомый голос.

Иван Дмитриевич сидел за массивным дубовым столом, заваленным бумагами. Увидев меня, он отложил перо и встал:

— Егор Андреевич! Проходите, садитесь. Как дела? Как супруга? Как устроились в городе?

— Спасибо, всё хорошо, — ответил я, усаживаясь в предложенное кресло. — Вот только одна небольшая проблема возникла.

— Какая же? — поинтересовался Иван Дмитриевич, наливая чай из стоящего на столе самовара.

— Жене нужно платье к приёму у градоначальника. А портные говорят, что времени нет — все заняты заказами к сему торжеству.

Иван Дмитриевич задумчиво покрутил в руках стакан с чаем:

— Понимаю проблему. И что же вы предлагаете?

— Ничего особенного, — ответил я, внимательно наблюдая за его реакцией. — Просто подумал, что человек вашего положения может знать способы решения подобных вопросов.

— Могу, — кивнул он. — Но любая услуга предполагает ответную услугу. — При этом хитро улыбнулся.

— Мне нужно обдумать столь щедрое предложение, — сказал я с подчеркнутым сарказмом и тоже улыбнулся.

— Конечно, — согласился Иван Дмитриевич. — Но пока вы думаете, позвольте продемонстрировать добрую волю. Пойдемте, решим вашу проблему, с Матвеем Ивановичем.

Вернувшись к мастерской, я увидел, что Машенька действительно полностью поглощена выбором между тканями. Она стояла возле большого стола, на котором были разложены два отреза — изумрудно-зелёный бархат и глубокий синий шёлк. В руках у неё были образцы кружев и лент, которые она то и дело прикладывала к тканям, словно пытаясь представить, как всё это будет выглядеть в готовом платье.

Иван Дмитриевич тихо прошёл мимо нас и направился прямо к Матвею Ивановичу, который в этот момент что-то выкраивал за дальним столом. Я видел, как он отвёл портного в сторону, к окну, и начал что-то тихо ему шептать.

Поначалу лицо Матвея Ивановича было просто внимательным — он слушал, изредка кивая. Но постепенно его выражение начало меняться. Сначала удивление, потом нечто вроде испуга, а затем… благоговение.

— Батюшки светы! — воскликнул он вдруг так громко, что вся мастерская обернулась. — Да что же вы сразу не сказали, что вы — тот самый Егор Андреевич!

С этими словами портной бросился ко мне и низко поклонился, едва не касаясь пола лбом.

— Простите меня, ваше благородие! — говорил он, не поднимая головы. — Если бы я знал… если бы догадывался…

— Матвей Иваныч, что случилось? — удивилась одна из швей, прекратив работу.

— Ну что вы, — сказал я портному, чувствуя некоторую неловкость от такого приёма. — Не стоит так церемониться.

Портной выпрямился, но лицо его всё ещё выражало крайнее почтение:

— Ваше благородие, я… мы… — он запнулся, подбирая слова. — Весь город о вас говорит! О том, как вы градоначальника от смерти спасли! О ваших чудесных лекарствах и диковинных изобретениях! Вот я дурак старый! Не узнал сразу! А ведь столько о вас рассказывают… Говорят, вы такие штуки делаете, что диву даёшься. И стекло у вас какое-то особенное, и медицина ваша от всех недугов лечит…

— Слухи преувеличивают, — скромно заметил я.

— Ничего они не преувеличивают! — возразил портной. — Градоначальник сам всем рассказывает, как вы его в мгновение ока на ноги поставили. А уж если сам Глеб Иванович про человека такое говорит…

Он вдруг осёкся, словно спохватившись, и повернулся к мастерицам:

— Марья Петровна! Анна! Прасковья! Бросайте всё и слушайте!

Швеи остановили работу и с любопытством обернулись к хозяину.

— У нас особый заказ! — торжественно объявил Матвей Иванович. — Платье для супруги Егора Андреевича Воронцова!

— Ой! — всплеснула руками молоденькая швея. — Так это и правда он?

— Он самый! — подтвердил портной. — И работать мы будем не просто хорошо, а так, чтобы во всей губернии лучше не сыскать! Марья Петровна, вы с сегодняшнего дня отвечаете только за этот заказ. Остальные дела — на девчат.

Тут из-за одного из манекенов появилась пожилая женщина в тёмном платье с седыми волосами, аккуратно убранными под белый чепец.

— Будет исполнено, Матвей Иванович, — сказала она.

— Марья Петровна — моя лучшая мастерица, — пояснил он нам.

Женщина окинула внимательным взглядом Машку, оценивая её фигуру профессиональным глазом.

— Мария Фоминична, — обратилась она к Машеньке, — Какую ткань выбираете?

Машенька всё ещё была несколько ошарашена происходящим:

— Я… я ещё не решила окончательно…

— А что, если из зелёного бархата сделаем основу платья, а синий шёлк пустим на отделку. — предложила мастерица. Получится очень нарядно и необычно.

— Можно так? — с сомнением спросила Машенька.

— Для такого случая можно всё! — воскликнул Матвей Иванович. — Марья Петровна, делайте как считаете нужным. Денег не жалеть, материалов не экономить. Пусть будет платье на зависть всему городу!