Директор (СИ) - Семин Никита

— Вот кстати, — сразу же зацепился за это Сталин. — А кто был инициатором этих учений?

Ворошилов замялся, искоса глянул на Орджоникидзе, и выдохнул.

— Я, товарищ председатель.

— Вы сами решили проверить наши войска, или вам подсказали? — продолжал давить вождь.

Климент Ефремович понял, что попал. Сказать, что сам — подставить себя. Сказать, что ему посоветовал Орджоникидзе — показать или свою некомпетентность на посту, или чрезмерную зависимость от чужого мнения. Особенно — от мнения не самого товарища Сталина, а людей, которые идут к нему в оппозицию. Но кто же знал, что Серго решится пойти против Вождя⁈

Молчание затягивалось, и Ворошилов все же выдавил из себя.

— В связи с трудным введением реформы в жизнь требовалось показать, что новый формат войск гораздо качественнее старого. Идею сделать это сейчас, не дожидаясь окончательного завершения реформы, мне высказал Григорий Константинович. У него в наркомате как раз высвободились составы, что позволяло внепланово, не затрагивая хозяйство СССР, перевезти в краткие сроки личный состав на место учений, заодно проверяя мобильность войск и скорость их доставки.

— Получается, это из-за предложения товарища Орджоникидзе у нас могли состояться учения, которые наши враги использовали на дипломатическом фронте против нас же? — задал словно риторический вопрос Сталин. — И что интересно, товарищи, вот судя по этим отчетам, прямые диверсии при сборе урожая начались как раз, когда мы только озвучили о прохождении этих учений. На лицо — прямая попытка капиталистов занять нас внутренними проблемами, чтобы мы не вмешивались, пока они давят наших немногочисленных союзников в Европе. Вам так не кажется? Еще кто-то может выскажется насчет идеи отправить помощь испанским коммунистам?

— Предложение является своевременным, — прокашлявшись, начал Молотов. — СССР вполне по силам оказать всемерную поддержку коммунистам Испании, не в ущерб нашему собственному хозяйству.

— Это пойдет вразрез с нашей прежней политикой сближения с Францией и Англией, — осторожно заметил Литвинов — нарком иностранных дел. — Германия набирает все большую силу. С приходом их нового канцлера — Адольфа Гитлера — она взяла явный антисоветский уклон. Промышленность Германии в разы выше нашей, численность населения Германии тоже не маленькая. Да, меньше чем у нас, но и расстояния там — не чета нашим. И население более монолитно и дисциплинировано. Если дойдет до войны, в одиночку нам с ней не справиться. Польша с Румынией, что нас разделяют, скорее всего примкнут к рейхстагу, а не к нам. Прямая поддержка коммунистов Испании не даст нам собрать союз с Францией и Англией. А без него Германия точно попробует взять реванш за империалистическую войну. И плевать им, что у нас царя больше нет.

Здесь, в кулуарах, о подобных вещах было принято говорить прямо, поэтому заявлению Литвинова никто не удивился.

Кроме Литвинова об опасности поддержки испанских коммунистов высказался лишь Орджоникидзе. Остальные были «за», что и подтвердило голосование.

— Хорошо, товарищи, — подвел итог голосованию Сталин. — Тогда проработаем детали помощи нашим союзникам. Жду ваших предложений.

— Сергей Федорович, готово, — зашла ко мне поздним вечером в кабинет Ольга. — Путевка оформлена, через две недели сможете ехать.

— Не рано ли? — засомневался я. — Работы — непочатый край.

— Я поговорила с Рымовым, — деловито сообщила женщина, подходя ближе. — Аврал у них закончился, прототип собран, идет тестирование платформы, поэтому все находящиеся в его подчинении инженеры ему не нужны. Как раз за две недели введете в курс дела Стручко, он и продолжит работу. Вы сами не раз говорили, что надо растить свои кадры и «давать ребятам волю», — закончила она.

— Да, вы правы, — вздохнул я.

Да, ответственность большая, но основной этап проектирования закончен. Осталась доводка, с этим точно должны справиться. Если уж я, давно не стоявший у кульмана, сделал самое основное, то проверить все расчеты и воплотить первые контейнеры «в металле» сможет любой из инженеров. Зато у них появится больше уверенности в себе, на что я очень надеюсь, и можно будет поручать собственные задания. А там и штат увеличить, раз уж количество задач растет.

Тут Ольга запнулась, и папка с бумагами выскользнула из ее рук и улетела мне прямо под стол.

— Ой, извините, — смутилась она и полезла за папкой.

Стол у меня состоял из двух тумб с ящиками и положенной сверху столешницей, так что ей даже обходить его не пришлось.

— Да я сам… — попытался я остановить Ольгу, но та уже была под столом и собирала разлетевшиеся бумаги, лишь ее попка торчала.

— Сейчас-сейчас, — проговорила она. — Я почти все.

Внезапно дверь раскрылась и в нее без стука впорхнула радостная Люда.

— Сереж, ты опять заработался? А я вот решила за тобой… зайти…

Секундный ступор от представшей ей картины: я сидящий за столом и Ольга, возящаяся под ним, закончился у любимой побледневшим лицом и поджатыми губами. Ничего не говоря, она выскочила за дверь также внезапно, как и зашла.

— Вот блин, — протянул я, осознавая, во что вляпался.

И зачем я пошел у нее на поводу и сделал ей пропуск? После ухода Люды, из-под стола выползла красная как рак Ольга, прекрасно осознавшая всю ситуацию. Положила на стол папку и, пискнув «извините», тоже выскочила за дверь.

Глава 21

Сентябрь 1935 года

Когда я вернулся домой, меня впервые никто не встречал. Я уж испугался, что Люда какой фокус выкинет на эмоциях — к родителям побежит, взяв детей, или еще что, но та просто сидела в спальне и плакала. Леша сидел рядом, поглаживая ее по руке, а Ира беспокойно возилась в кроватке.

Надо было объясниться, подобрать нужные слова, чтобы она поверила, что это просто недоразумение… Но как назло ничего в голову не приходило.

— Она мне бумаги с путевкой принесла, а те упали, — вздохнул я, когда молчание затянулось. — Ольга исполнительная, вот и полезла их собирать. Я даже не успел ничего сказать ей. Сам бы поднял. А тут ты… глупо вышло.

Любимая подняла на меня заплаканный взгляд, и столько боли в нем было, что я не выдержал и обнял ее. Та прижалась доверчиво.

— Надеюсь, это правда, — прошептала она. — А то девочки столько говорят о том, как некоторые помощницы себе карьеру делают… Да и та же Женя, которая к тебе… с тобой… — она снова начала всхлипывать.

— Ничего не было. Клянусь. Лучше давай готовиться к отпуску. Слетаем в Крым, развеемся. Там как раз бархатный сезон начался.

Люда молча покивала, не отпуская меня. Вроде пронесло. Но не хотелось бы повторения такой глупой ситуации.

Однако этот эпизод не прошел без последствий. В этот же вечер с меня потребовали «доказательства» любви. И стоило детям заснуть, как Люда словно с цепи сорвалась — настолько была ненасытна. А на следующий день снова пришла в институт, но уже не ко мне, а для разговора с Ольгой. О чем именно они говорили, обе молчат как партизанки, но после разговора Ольга стала ко мне реже заходить и лишь по большой необходимости. Ну и последним последствием стал твердый отказ Люды от готовки Елены Васильевны. Она даже поругалась с нашей няней на эту тему, но на своем настояла. Теперь дома снова готовит сама, и маленькими порциями. Да и до работы стала пешком ходить, хотя только в одну сторону ей требовалось час пешего хода, вместо десяти минут на трамвае.

Итогом таких перемен стало то, что любимая скинула те килограммы, что набрала за предыдущее время и теперь жаждала обновить свой гардероб. Хорошо хоть не стала меня вытаскивать в магазины. Сама пошла в выходной, оставив на меня детей.

Я готовился к поездке по-своему. Домашние дела меня волновали меньше, чем передача проекта по бытовым контейнерам Илье Стручко. Парень в целом он был толковый, но много суетился. Приходилось его одергивать и призывать не торопиться. Иначе как раз детали он мог и упустить.