Одинаковые. Том 2. Гимназисты (СИ) - Насоновский Сергей

На нем была простая рубаха, темные брюки, башмаки, зашнурованные до щиколоток, на поясе — верёвочный кушак, как у многих учащихся духовного училища

В целом его внешность была неприметной, но в выражении лица уже проглядывала та целеустремлённость и внутренняя сила, которые позже станут характерными чертами его облика.

— Здравствуй, Сосо! — произнёс я, обращаясь к невысокому мальчишке с тёмными, почти чёрными волосами и выдающимся носом. — Меня зовут Илья. Это мои братья — Никита, Алексей. Парни подошли и, не колеблясь, крепко пожали руку этому человеку, который, несмотря на свою юность, был одним из величайших людей XX века в моем мире. Как это отразится на будущем, покажет время, но одно мы знали точно — наш долг сделать так, чтобы этот парень, вступая на путь жизненных испытаний, приобрёл необходимые знания и умения. Ведь, на наш взгляд, его таланты, без сомнений, заслуживают того, чтобы быть раскрытыми в полном объёме. Мы постараемся помочь ему.

— Здравствуйте, мальчики! Здравствуйте, ребята! — поприветствовал нас Сосо, голосом ровным и достаточно уверенным. Однако мне сразу бросилось в глаза, что той твёрдости, которой он обзаведётся позже, в его тоне пока нет и в помине, лишь легкая неуверенность да дрожащая от волнения нотка выдавала его юность.

— Мы приехали из столицы в Тифлисскую губернию специально ради тебя, Сосо, — заговорил я, глядя прямо в глаза мальчишке. — Очень хотим с тобой поговорить. Скажи, где тут найдётся место, чтобы спокойно посидеть? Вот, взгляни, нам в трактире собрали всяких вкусностей. Присядем, поедим как следует, всё толком обсудим. Мы объясним, зачем явились, и ответим на твои вопросы, ну и у нас есть к тебе одно интересное предложение.

Сосо мы встретили не одного. Рядом с ним был его друг — Пета. Полное имя его — Петре Капанадзе. Вместе они учились в Горийском духовном училище, где, судя по всему, между ними завязалась крепкая дружба.

Мы устроились на небольшой полянке, и Лёша, не теряя времени, начал вытаскивать из корзинки всякие вкусности, подготавливая ужин.

Из корзины мы один за другим стали выкладывать еду, собранную нам по заказу в местном трактире. Тут был шотти — хлеб в форме широкой лодки, куски тягучего сулугуни, свежие фрукты, сочные и налитые солнцем, а ещё две пузатые бутылки с айраном, тем самым напитком, который в этих краях особенно любят крестьяне и горцы.

Сосо и Пета с явным интересом наблюдали за нашими приготовлениями, и было видно невооружённым глазом — парни за день изрядно проголодались. Поэтому, следуя негласной традиции, мы первым делом решили просто перекусить, устроившись на траве в тесном мальчишеском кругу. Несмотря на то, что выглядели мы теперь лет на двенадцать, а может, и постарше, разница с местными ребятами всё равно ощущалась; всё же им уже почти четырнадцать исполнилось. Однако, если честно, сейчас это никакого значения не имело, со мы смотрелись одной ватагой.

Когда мы с парнями насытились, и обе бутылки айрана были до последней капли опустошены, я понял, что пришло время переходить к делу. Смотрев на спутника Иосифа, я решил, что именно с него начну.

— Пета, прошу прощения, — сказал я, глядя ему в глаза.

— Мы прибыли сюда, чтобы поговорить с Сосо. Не мог бы ты оставить нас ненадолго? Нам нужно обсудить кое-что важное. Если Сосо в дальнейшем решит поделиться с тобой, это его дело.

Мальчишки обменялись быстрыми взглядами, и Пета, пожал плечами, медленно отступил к ближайшему ручью, маленькому и холодному. Он начал бесцельно бросать в воду камни, глядя на разлетающиеся во все стороны брызги. Мы с братьями остались наедине с Иосифом Виссарионовичем, и в воздухе повисла тишина, готовая вот-вот взорваться от напряжения.

— Ну что, Илья, говори уже, не томи? — неожиданно бросил Сосо, взглянув мне прямо в глаза, будто заранее готовый выслушать любую правду, какой бы жестокой она ни оказалась.

Сосо начал осваивать русский язык лет в восемь, может, в девять, а до того общался исключительно на грузинском — другом языке здесь и не пахло. Только когда он поступил в Тифлисскую семинарию, в нашем прошлом, тогда и выучил русский на приличном, почти взрослом уровне.

Поэтому сейчас, разговаривая с ним, я чётко ощущал тот сравнительно скудный словарный запас, которым обладал молодой Иосиф Джугашвили. Каждый его вопрос выдавал эту нехватку слов — она проскакивала в его речи, цепляя слух и пронизывая всё наше общение.

— Сосо, не стану тебя больше мучить — расскажу всё как есть. Ты ведь любишь воображать, не так ли? Ну, как, Илья? Думаю, каждый хоть раз в жизни предавался мечтам. Так вот, представь себе, Сосо, существует человек, который способен видеть грядущие события. Такой человек знает о вещах, что ещё не случились. Как ты думаешь, если бы тебе повстречался тот, кто заявил бы, что тебя ждёт великое будущее, — как бы ты отнёсся к подобным словам?

— Не знаю, Илья, — отозвался Иосиф, — я бы не понял, что сказать такому человеку, поверил бы ему или нет, ведь ничего подобного со мной ещё не случалось, — проговорил он, пожав плечами и задумчиво уставившись в небеса, будто ища там какой-то знак.

— Мы с братьями многое о тебе знаем, Сосо. Нам еще в столице было известно, что есть в Гори семья Джугашвили и живет в ней очень интересный юноша. Мы знаем о твоей матери — Екатерине Джугашвили. Слышали кое-что и о твоём отце, Виссарионе Джугашвили, что был сапожником и родился здесь, в этих местах. Даже то, что отец оставил Вас с мамой три года назад. А нынче твоя мать, чтобы как-то прокормить семью, вынуждена трудиться домработницей у местных богачей. Всё так, верно?

Иосиф на миг замялся после моих слов. Было видно, как его захлёстывают какие-то чувства, ярость смешивалась с болью — видно, тяжело было осознавать плачевное финансовое положение семьи, и свою беспомощность по вопросу помощи матери. Похоже было, что горечь за тяжёлую судьбу, что выпала на его семью и мать, жгла его изнутри, словно каленое железо.

Я продолжил: — Иосиф, мы с братьями точно знаем, что тебя ждёт будущее, полное испытаний и потрясений. Твоя жизнь будет наполнена множеством разочарований, побед, поражений и многими другими событиями, которые не каждый человек в силах преодолеть. И мы, в свою очередь, хотим быть рядом с тобой на этом пути. Предлагаем тебе переехать в столицу и начать учебу в гимназии. Дальше, когда придёт время, мы поможем получить высшее образование. От всей души хотим стать твоими настоящими друзьями. Мы понимаем, как сейчас тяжело тебе и твоей матери, и предлагаем либо забрать её с собой, либо помочь ей здесь финансово. Если она останется в Гори, то ты не сможешь часто навещать её — путь от Санкт-Петербурга до Гори слишком долгий, чтобы можно было навещать ее на выходных и праздниках. Поверь, мы буквально недавно преодолели его, и знаем, о чём говорим.

Иосиф замолчал, задумчиво вглядываясь в лица каждого из нас, а потом произнёс:

— Не знаю почему, ребят, но хочется вам поверить. Правда, та жизнь, при которой моя семья вынуждена существовать приносит мало радости. Если бы у меня был шанс хоть как-то помочь матери, я бы не раздумывая сделал это, чего бы это ни стоило. Только вот скажите, чем я смогу отплатить вам за такую помощь?

— Ни о каком расчёте и речи быть не может, Сосо! — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

— Мы предлагаем стать тебе нашим другом, а, возможно, и членом нашей семьи. Да, мы разные. Ты грузин, мы русские. Вообще, мы сами родились в маленькой станице на границе с Китаем и с братьями прошли длинный путь через всю страну из Забайкалья до Санкт-Петербурга, который начался в сентябре 1891 года. В гимназии нам удалось сдать экзамены экстерном, и в следующем году у нас будет заключительный год обучения. Я вытащил из-за пазухи свернутую в бумагу записку и протянул её Сосо.

— Это приглашение из той самой гимназии, где мы учимся с братьями. Вот, смотри, даже подпись директора и печать. С этим документом ты, без всяких проблем, сможешь доехать до столицы. А с матерью обязательно решим в лучшем виде. Сосо внимательно изучил переданные мною документы. Я не мог точно понять, насколько он в них разобрался, но его глаза напряжённо бегали по тексту, будто пытаясь выловить каждое слово.