Ливония. Продолжение (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Одно из ядер тоже хорошо попало. На каракке переломило бушприт и поднятый уже парус трепыхался на ветру. Больше видимый попаданий не было.

Между тем датские корабли снова окутались дымами и одновременно стали разворачиваться, подгоняемые ветром в поднятые косые — латинские паруса. Всё! Отстрелялись. Даже если на каком-нибудь корабле у «лесовиков» и есть орудия на носу, то это такая фитюлька, что о ней и думать не стоит. Залп вражин причинил «Авроре» огромный вред. Каменное ядро попало в фальшборт и проделало в нём дырку, а потом ударилось в мачту и раскололось. Один из осколков ранил в плечо Евсеева. Андрейка сразу бросился к воеводе и утащил его за мачту перевязывать.

«Там осколок в руке, нужно резать и вынимать», — написал лекарь через пару минут.

— Ну, занимайся, отведи его в мою каюту, — сплюнул Боровой. Блин нужно умудриться было пострадать от такой ерунды.

После этого Юрий Васильевич поднялся на форкасл. Больше пока стрелять не будут, можно не опасаться такого вот шального ядра. А оценить, как бой складывается, нужно. Он-то не слышит, но по облачкам дыма видно, что все корабли и миномёты с берега ведут беглый огонь.

Датчане пытались маневрировать. Если до этого они находились довольно близко один корабль от другого этаким клубком перепутанным, то теперь нитки раскручивались, и корабли расходящимися маршрутами устремлялись к выбранной цели. Получалось не у всех. Та самая каравелла, у которой срубило переднюю мачту, получила ещё одну мину или бомбу, и теперь там на корме разгорался пожар. Рядом с каравеллой торчал и большой когг, и он горел. При этом горел качественно, пламя вовсю пережёвывало парус уже расправленный. Горело и основание мачты. В подзорную трубу было видно, что команда разделилась. Некоторые спускали лодки, а часть «оптимистов» пыталась погасить огонь, кидая вёдра на верёвках в море и поливая потом основание мачты. Тренировок по таким действиям явно в датском флоте не проводили, получалась полная неразбериха. Ведро редко, и то полупустое, поднималось на палубу.

Юрий Васильевич себе в памяти зарубку сделал, организовать при первой же возможности такие учения и вообще разработать список противопожарных мероприятий.

Боровой перевёл трубу на левый фланг неприятеля. Да! Там всё пошло точно не по планам Первого советника короля Дании Йохана Фрииса. Рыбаки уже находились под бортами коггов и перебрасывали через эти борта гранаты и зажженными запальными трубками. Над коггами уже целое облако дыма висело, его ветер не успевал сдувать. Юрий Васильевич, чтобы не рисковать, разрешил «подлым захватчикам» не по две гранаты, как в Нарве, использовать, а по три. Кашу маслом не испортишь, а гранаты ещё есть, не пропадать же добру.

Так что к его корабликам из всего датского флота приближались только пять судов. А нет — четыре. По каракке теперь били все орудия и миномёты. Флагман нужно выносить. Пять миномётов и тринадцать стамиллиметровых орудий за три залпа умудрились организовать всего два попадания. Но одно из них сразу же остановило каракку. Мина взорвалась на палубе и осколки, как-то там, повредили оснастку так, что грота-рей рухнул сначала на палубу, а потом сполз с неё одним краем и частично ушёл под воду, парусом тормозя корабль и разворачивая его.

— Переносите огонь на следующий корабль! — спустившись с «башни замка» на нижнюю палубу, прокричал заменившему Евсеева бомбардиру орудия Кабанову.

Ещё вчера на такой случай до всех довели команду, что если поднимется зелёный флаг, то все переносят огонь на следующий справа корабль датчан. Справа, чтобы как можно дальше от коггов, которые, судя по всему, уже зачищают диверсанты и гренадёры, дымить по крайней мере там перестало.

Юрий Васильевич вновь поднялся вверх на форкасл. Битва приближалась к кульминации, четыре корабля противника подошли почти вплотную к кораблям русских, там уже спускали паруса и готовились к абордажу. Егоркиных потешных видно не было, прятались за фальшбортами и мачтами, но, если суслика не видно, это не значит, что его нет. Буквально через пару минут датчан ждёт сюрприз в виде залпа тромблонами в упор, а потом два залпа пистолями. Если всех и не убьют, то ополовинят команду без всяких сомнений. Ну, а там видно будет, кто кого станет захватывать. Три десятка гренадёр, скажем, против двух десятков матросов…

Событие шестидесятое

Догорали каравелла и большой когг, переворачивалась каракка… Юрий Васильевич и не заметил, как и из-за чего это произошло. Вроде бы он отдал команду перенести огонь на следующий справа корабль, но что-то явно пошло не так, то ли не заметили зелёного флага на берегу, то ли в запале драки уже заряженные миномёты решили сначала разрядить, а только потом эту тяжесть ворочать, но отработали укротители Фенрира ещё раз по датскому флагману… Дальше не очень понятно, наверное, одна из мин, пробив палубу или угодив в открытый люк, взорвалась в трюме и дыру там организовала приличную. Довольно быстро датский корабль стал набирать воду и крениться. И уже минут через десять лёг на бок. Устал.

За эти же десять минут диверсанты и гренадёры зачистили от трупов и раненых мелкие когги и подняли на них красный флаг. Дальше уже по плану не получится. Должны были из фальконетов начать вести огонь по соседям и даже порох с картечью с собой прихватили. Но соседи убежали к русским кораблям, не терпелось им. Так что, подняли флаг марокканских пиратов и отдыхают сейчас.

Возможно два брига оставшихся и две каравеллы и хотели бы повернуть назад, увидев, что две трети флота уже не абонент. Не абоненты. Но корабль — это такая инерционная вещь, да ещё когда ветер дует строго в корму, что от пожелания, до исполнения желания не трах-тибидох, а много минут и много труда, а если ветер в корму и вражеские корабли стоят полукругом почти, то это просто невозможно.

— Полный назад! — кричит капитан.

— Есть полный назад! — вопит старпом и… ничего не происходит.

— Спустить паруса! — это уже на самом деле, — Отдать якорь!

Поздно. Расстояние быстро сокращается и это уже ни к чему не приводит. Датская четвёрка продолжает приближаться к выбранным противникам. С миномётов уже стрелять нельзя, слишком близко и датчане слишком близко к нашим кораблям. А вот орудия со всех тринадцать кораблей успевают сделать ещё один залп по каравелле, что шла справа от каракки. В неё уже было одно попадание, бомба прошила фальшборт, но разорвалась только прошив и второй, чуть-чуть времени не хватило. Но и так, разорвавшись в пяти метрах от корабля, ядро осыпало осколками столпившихся на палубе моряков, готовящихся к абордажу. Несколько раненых и все лежат на палубе прикрыв голову руками и об абордаже не сильно и думают, думают о заступнице Деве Марии.

Второй и последний залп тоже криво-косой. Но одно ядро ударившись в мачту взрывается и так как паруса уже спущены, то так, рвёт немного такелаж и немного осыпает осколками лежащих на палубе и подставивших незащищённые кирасами спины моряков. Ещё трое ранены.

— Встать, приготовить кошки! — капитан каравеллы выжил. И он зол на проклятых русских, воюющих не по чести.

Корабль поравнялся с «Фортуной», на палубе которой не видно ни одного человека. Летит больше десятка кошек и корабли начинают притягиваться друг к другу. Вот ещё пару метров и можно будет перепрыгнуть с чуть более высокой каравеллы на палубу брига. Моряки столпились у борта. И тут над бортом русского брига показываются люди в коричневых кафтанах и из древних, давно выброшенных за ненадобностью всеми военными в Европе, тромблонов производят залп прямо в лица датчан. Крупная картечь из тридцати стволов просто сносит всех, кто стоял у борта. И в это же время с марса и вороньего гнезда, а также с поднятой кормы брига начинают стрелять из пистолей. Два залпа. И не просто куда попадёт, а русские выцеливают выживших после залпа картечью. Потом проклятые варвары забрасывают на ванты свои кошки и перебираются на каравеллу, огромными прямыми саблями, больше на бастардов древних похожих, добивают раненых и трусов, поднимающих руки.