Патриот. Смута (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Питейными заведениями владели люди хитрые, прозорливые и имеющие соответствующий склад характера. Ресторанный бизнес того времени был очень и очень опасен и своеобразен. Но доходен, очень. И отчет финансовый за него велся перед государем.

Вспомнилась мне одна статейка, давно читал.

Тем временем на крыльце появились двое здоровенных амбалов. Морды круглые, откормленные такие, подкаченные парни. В рубахах без верхней одежды. В руках у каждого по увесистой дубине.

— Отче?

В их глазах стоял немой вопрос. Бить или не бить?

— Не, не, сынки. Люди добрые вопросы просто задают, поговорить пришли. Хорошо все сынки. Идите по своим делам. Гостей развлекайте.

Понятно. Их двое да еще сам глава заведения, а нас-то несколько больше. Да еще при саблях, да в доспехах. Вышедшие парни легко могли справиться с каким-то местным буяном, выпивохой. Охолодить пыл задире. Прогнать нежеланного гостя со двора. Но против боярина с отрядом им не выстоять. Как ни старайтесь — силы не равны. Будь это какие-то неместные налетчики, звали бы подмогу с городских стен. Стрельцы бы на помощь пришли.

Вспомнилась история про того, запертого в подвале терема воеводы француза. Видимо, этим двоим он навешал, а вот против отряда, подоспевшего из города, уже не устоял. Как итог — отправили его под замок.

Парни хорошие, крепкие. Кулаки бы я с ними размял. Только вот лечить их потом придется. А оно мне не нужно. Такой славы недоброй — не надобно.

— Ну что, добрый человек, по-хорошему поговорим. — Я сменил злобную гримасу на вполне приветливую улыбку.

— А как иначе то, как иначе. Боярин. Конечно же.

О, распознал во мне, получается, человека уважаемого. Понятно, глаз наметанный.

— Как звать-то тебя?

— Несмеян я, Васильев.

— Ну что, где говорить будем?

— А так. Идемте, идемте.

Он повел нас внутрь. Парни, замершие на крыльце, смотрели на нас с опаской. Было видно, если надо, и в такую драку полезут. За отца они горой. Сходство у них, всех троих, имелось. Только батька усох с годами, от дел нервных и ведения хозяйства не простого, а они как раз только крепли.

Мы вошли внутрь заведения.

В нос ударил кислый запах браги, пота, кваса, перегара. К нему примешивались прочие весьма неприятные ароматы злачного места. Местный контингент занимал несколько столов. Люди гудели, каждая компания о своем говорила. Было тепло, но больше не от очага, который еле тлел, а от плотной посадки.

В полумраке лиц особо не видно. Дым стоит под высоким потолком, щекочет горло. На столах коптилось по несколько лучин. Основной источник света небольшие оконца под потолком — больше вытяжка. Топили здесь тоже — по черному.

Двое знакомых уже мне здоровых детин заняли место в углу, у внутренней двери. Никакой барной стойки и в помине не было. Ее изобретут лет через… Двести с лишним, если верно помню.

Гости ели и, преимущественно, пили. Хлебное вино, оно же — самогон, квас, мед, пиво, брага. Если заканчивалось, то требовали принести еще, тогда кто-то из парней уходил на кухню и тащил то, что просили. Второй же пристально следил за порядком.

Столы были дубовые, крепко и просто сделанные, струганные, ровные. Лавки тоже незамысловатые. Все заведение не претендовало на какой-то высокий уровень комфорта. Зашел, выпил, поболтал с такими же, как ты людьми.

Возможно, получил по роже кулаком от засидевшихся выпивох, не понявших твой юмор. Или, если совсем не повезло, то словил нож вбок… Судя по тому, что я слышал от Савелия и воеводы, такое здесь тоже случалось. А еще говорят, до смерти здесь опаивали.

— За мной гости дорогие. За мной.

Кабатчик повел нас к двери на кухню, но тут за спиной я услышал звонкий, молодой голос.

— Несмеян, что за гости у тебя? А? Что не здороваются с честной компанией? Кто такие?

Кулаки мои сразу зачесались. Кто это там такой дерзкий? Кому рожу начистить. Я с утра одному нос сломал, второму руку. Кто-то еще напрашивается?

— Так это, из городу люди. Поговорить приехали. — Кабатчик сжался, повернулся, поклонился.- Не извольте беспокоиться.

— А чего у них самих языков нет, а?

— У нас-то языки есть, только не так они длинны, как у тебя. — Я посмотрел на задиру недобро.

Парень молодой, одетый хорошо, в кафтан поверх еще какой-то одежды, а не просто рубахи. Шапка набекрень, дорогая, мехом отделанная, с брошью массивной. Глаза, слегка осоловевшие от выпитого. На поясе сабля. Куда уж без нее. Вокруг него люди более пожилые, солидные, бородатые, в мехах.

Мальчишка вскочил, но ноги слегка подвели его, закачался. Рука его потянулась к сабле, лицо перекосилось.

Так, надо как-то привыкнуть, что мне самому на вид-то еще двадцати нет. Вот и всякая подобная мелюзга пытается доказать, что лучше. Не знает, что опыта у меня за плечами на пятерых их хватит. Потому что жизнь моя в моем времени считалась, как день за два, а то и за три.

— Охолонись. — Один из крепких мужчин схватил его за плечо. — Не доводи до беды. Не надо. Мы же по делу тут.

— А ну. — Молодой не слышал, пытался вырваться, толкался.

Однако прочие окружающие его люди загудели, призывали к порядку.

— Ефим, один момент. — Я подошел к столу, откуда меня задирали, минуя пару других.

Народ как-то сразу немного расползся, пропускал меня, переставал говорить. Во все глаза смотрели люди, с интересом на то, что дальше будет.

Молокосос смотрел на меня злыми, пьяными глазами. Мужики покрепче не давали ему выбраться и вступить со мной в драку. Тащили вниз, просили, чтобы сел.

— Прощения просим, боярин. — Поднялся один из окружения заносчивого парня. Крепкий, с окладистой бородищей, заросший и в кафтане, отороченном мехом. Шапка меховая, богатая. — Видим, дело у вас к Несмеяну. Не смеем отвлекать. Его милость выпили и шуметь изволят.

— Не с Москвы ли? — Я посмотрел на него серьезно, изучающе.

Этот человек мне нравился, чувствовалась в нем какая-то деловая жилка. Торговец, промышленник. Но и воин, это точно, по глазам видно. За себя постоять умеет. В деле бывал.

При упоминании столицы народ вокруг, и без того смотрящий во все глаза на происходящее, напрягся еще больше. Зашептались, завозились. Я затылком чувствовал, пялятся на меня и на этих людей, ждут.

Будет ли драка.

Если так, то ставки будут делать.

— Нет, что ты, боярин. Мы из Новгорода, из Нижнего, что на Волге стоит. С делами здесь.

— Ясно. — Я пристально взглянул на мужиков. Суровые ребята. Чего они здесь делают?

Но, дел у меня других и так много. С этими разбираться… и тут в голову пришел забавный вопрос.

— Прощения просим за молодого. — Говоривший склонил голову.

Парня, который меня провоцировал, пытались усадить.

— Бывает. Я человек отходчивый, но тут у нас народ лихой. Могут и иначе поступить. Доброго дня вам.

Я начал отступать, развернулся. Казалось мне, ситуация исчерпана. Драться с пьяным дураком не хотелось совершенно. Пускай его учат товарищи старшие. Извинения получены, можно…

— Ах ты, собака трусливая.

О, парень, вот это ты зря. Вот такого спускать уже нельзя.

Резко повернулся. Глянул зло.

Мужики, что сидели рядом с заносчивым парнем, судя по лицам, сейчас были в очень тяжелом положении. Им нужно было как-то заступиться за этого идиота. Видели они, что против них одетый в доспехи человек. Понимали, что раз к кабатчику приехал, да еще и не один, а со вторым доспешным, то серьезно все. А их младший нарвался на неприятности. И по существу — не прав-то он. Встать за него, шанс есть — дело свое, с каким они здесь, погубить.

— Пошли. — Я хлопнул по сабле рукой. — Давай, давай.

— Пустите. — Заголосил парень, продираясь через своих спутников.

— Боярин… — Бродатый встал. Лица на нем не было. — Ты это… Он…

Я холодно кивнул. Убивать пьяного дурака я не хотел. Уму-разуму поучить. Это да.

Вышел, спустился по ступеням. Следом выбрался этот буян, стоял на ногах неважно. Хмель прилично дал ему в голову. Но тот храбрился и двигался быстро.