Последний Герой. Том 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Охранник, что подоспел к нам, теперь только растерянно хлопал глазами. Оно и понятно — комплекция хоббита, возраст за шестьдесят. На поясе болталась резиновая палка, но грознее выглядел свисток, в который он тут же дунул.

— Уходим, — сказал я. — Сейчас полицию вызовут.

— Так вы же полиция, — напомнила Ирка.

— Ну и что, — хмыкнул я, — сегодня мы — хулиганы.

Я положил под тарелку несколько крупных купюр — хватит, чтобы с лихвой оплатить счёт.

— Отпусти его, Ваня, — сказал я криминалисту.

Тот отпустил. Бык поднялся, злобно прошипел что-то вроде «Вы покойники, я вас запомнил», но нападать не рискнул — затерялся в темноте зала, даже к товарищу не подошёл, что со стонами шевелился на полу.

Мы выскочили в коридор. На ходу я поймал взглядом администраторшу, кивнул на камеру.

— Красавица, мы тут немножко пошумели. Вот компенсация заведению и мзда за то, чтобы на камерах нас не было. Сделаешь?

Она жадно цапнула купюры:

— Да-да, конечно! Ничего же не сломали, не разбили, всё нормально.

Она, понятное дело, слышала звуки схватки и намётанным ухом уже всё оценила.

— Сотри записи. Я потом проверю.

— Сделаю, не волнуйтесь.

Мы вышли на улицу, поймали попутку, доехали до набережной. Поставили на перила прихваченную из ресторана добычу, смеялись, шумели.

— Ну, блин! Давно я так не развлекалась, — призналась Кобра. — Хотя, честно, и вообще никогда.

— Хи-хи, — хохотнула Ирка. — Ну вы даёте, мальчики! Ваня, ты его так свалил — я думала, он тебя размажет! А ты, Макс, даже не напрягся, как вырубил того бугая…

— Мы же полицейские, — скромно хмыкнул Ваня.

Но по густой краске на лице видно было, что ему приятно — похвалы он в жизни, похоже, почти не слышал. А тут — от красивой девушки да в самый нужный момент.

Я хлопнул его по плечу и прошептал, наклонившись к уху:

— Молоток. Видишь, всё получилось.

— Я сам в шоке, Макс, — пробормотал он, косясь на девушек. — Никогда не дрался… всё как-то на рефлексе. Видимо, не зря нас учат этим приёмам.

— Ага, не зря. Ну что, давайте выпьем — за «хорошо сидим»… или стоим, — добавил я.

Все рассмеялись.

На ночной набережной стояла тишина, которую мы бессовестно нарушали. Жёлтые дорожки от фонарей дрожали в чёрной воде, а ветер с реки приносил прохладу, от которой по коже шли лёгкие мурашки.

Мы устроились прямо у перил: я умудрился прихватить коньяк, а Ваня — вино, раздобыли пластиковые стаканчики — как студенты. После недавней заварушки в ресторане смех ещё не выветрился, и разговор шёл легко, как бывает, когда адреналин уже спал, но настроение держится.

Ирка стояла рядом с Ваней, глядела на него как-то иначе, чем в начале вечера. Не так, как на 'свойского парня из компании. Глаза блестели — то ли от вина, то ли от того, что только что увидела в нём кого-то нового.

Героя.

— Слушай, — сказала она, глядя в упор, — ты меня сегодня удивил.

— Чем? — Ваня чуть смутился, губы поджал, будто боялся улыбнуться.

— Ну… — она улыбнулась краешком губ, — я не думала, что ты такой смелый… — взяла его под руку и прижалась плечом.

Он чуть опешил, но руку не отнял. Только распрямился, и в осанке сразу появилось нечто для него непривычное — уверенность, которой у Корюшкина раньше я не замечал.

Мы с Коброй стояли чуть в стороне, переговаривались и посмеивались, мол, хорошо вечер провели, полицейские — везде хулигана найдём. Ветер подул сильнее, Оксана поёжилась.

— Мёрзнешь? — спросил я.

— Немного, — ответила она.

Я снял пиджак, накинул ей на плечи. Она притянула ткань к себе, шагнула ближе, и я почувствовал запах её духов, смешанный с дуновением ветерка от реки. Глаза встретились, и пауза затянулась на секунду дольше, чем положено.

Всё вышло как-то само собой. Лёгкое движение навстречу, короткий поцелуй, тёплый и осторожный, почти как у пионеров. Через мгновение отстранились, оба чуть смутившись, но остались стоять рядом, не расходясь.

Ваня с Иркой тем временем переглянулись, и я заметил, как она что-то тихо сказала ему на ухо. Он улыбнулся по-мальчишески.

Вино грело, коньяк развязывал язык, а набережная в тот вечер казалась единственным местом в городе, где можно было просто быть собой. Только мы, река и ощущение, что жить иногда может быть просто приятно.

После утренней планёрки я, как обычно, завернул в кабинет Кобры — выпить кофе и заодно узнать, как у неё настроение после вчерашнего. Оксана уже сидела за столом, чуть нахмурившись, и пальцами массировала висок.

— Голова? — спросил я.

Она кивнула, не отрывая взгляда от кружки.

— Есть немного.

Я достал из кармана блистер, выковырнул таблетку и положил перед ней.

— На, аспирин.

— Фу, таблетки… — скривилась она. — Я их не пью.

— Надо. Помогает, — поставил перед ней бутылку минералки. — И жидкости побольше.

Она покачала головой, на губах появилась тонкая улыбка:

— Какие мы заботливые… Только ты не думай, что если мы вчера поцеловались, то мы с тобой…

Она замялась, подбирая слова.

— Да без проблем, Оксан, — перебил я. — Всё понимаю.

— Я просто… вчера пьяная была. И вообще, у тебя есть другие бабы. Вот с ними и…

— Слушай, — я усмехнулся, — ты что, как первоклассница, оправдываешься? Что хочешь, то и делаешь. Хочешь — целуешь, хочешь — нет.

— Ага… — хмыкнула она. — Только не строй из себя романтика. Я же вижу, что ты бабник.

— Бабник? — я удивленно поднял бровь. — Плохо ты меня знаешь.

— Достаточно, — парировала она. — Я видела, как на тебя эта Ирка весь вечер смотрела.

Я пожал плечами.

— У них с Ваней, вроде, наладилось. Нашли, так сказать, контакт. Оно и хорошо.

— Ну да… лучше синица в руках, чем… — она снова прикусила губу, оставив фразу в воздухе.

— Ладно, — сказал я, — не парься. Поцеловались — и поцеловались. Хотя, честно, если сказать, мне понравилось.

— А мне — нет, — ответила она, но в глазах промелькнула искорка.

— Конечно, — усмехнулся я. — Но врать ты, товарищ майор, не очень умеешь.

— Ещё как умею.

Мы уже начали привычно препираться, когда дверь распахнулась — и в кабинет зашёл раскрасневшийся Мордюков.

— Опять сидите, чаи гоняете? Кто работать будет?

— Семён Алексеевич, — отозвалась Кобра, — у нас вообще-то совещание с моим заместителем.

— Заместитель у тебя — в больнице с простреленной ногой, — буркнул он. — А это старший опер.

— Вот пока он в больнице, все рабочие дела с Яровым и обсуждаем. План работы на день составляем. Всему отделу задачи нарезаем.

— Всё бы вы «нарезали»… — пробурчал он. — Раньше никаких планёрок не было, и раскрываемость была выше.

— Ну, это вопрос не к нам, — парировала Кобра. — Мы только за отмену всех этих совещаний и дураковок. Каждое утро по сорок минут в кабинете у вас сидим.

— Ну-ка! Это другое! — возмутился Морда.

Я видел, как она едва заметно ухмыльнулась.

— Вы новости видели? — шеф достал смартфон. — Хреновый резонанс поднимается, а у нас по убийству Кухаркиной до сих пор пусто.

Я нахмурился:

— Что там?

Он включил в соцсетях ролик местного телеканала. Экран заполнил крупный план — молодая журналистка на фоне той самой лесополосы, где и нашли труп.

— Зверское убийство потрясло Новознаменск, — блондинка с дутыми губами в легком плаще смотрела на нас. Голос поставлен, где надо, добавлены нотки драматизма, с нужными акцентами, но в глазах профессиональная пустота. — Позавчера в пригородном лесу было обнаружено тело молодой женщины. Причём именно тело — голова отсутствует. По информации наших источников, личность погибшей установлена — это жительница нашего города, работавшая на автозаправочной станции на окраине.

Камера сменила план, показывая лес, и от журналистки остался только голос.

— В пресс-службе МВД пока не дают конкретных комментариев. Известно лишь, что обстоятельства преступления остаются неясными. Официально заявлено — следствие отрабатывает все версии. Не исключено, что убийство мог совершить маньяк.