Стародум. Книга 2 (СИ) - Дроздовский Алексей

— Помоги, — просит Никодим.

— Ага, — тут же соглашается Светозара.

Вдвоём они отодвигают тяжёлую мебель в сторону, под которой обнаруживается совершенно обычный пол, но с маленькими дырочками в досках: бывшее крепление для кольца или рукояти.

— Ну вот, — замечает Лудя Кость. — Я ж говорил, ничего здесь нет. Балбесы, слушать надо было!

— Опусти огонь пониже.

Девушка послушно опускается на корточки, поднеся огонь поближе к щелям в полу.

Никодим спускается в подвал прямо сквозь доски и оказывается на прочной деревянной лестнице, ведущей вниз. Всё-таки он нашёл подвал! Наверное, в этот момент ему стоило бы обрадоваться, ведь его поиски увенчались успехом… однако его сердце лихорадочно стучит, а дыхания не хватает.

Приподняв крышку пола, Никодим открывает путь вниз для остальных.

— Сука-а! — удивлённо шепчет Кость. — Тайный подвал, блядь!

— Я же говорил, — замечает Никодим.

— Как ты узнал, что он тут есть?

— Они везде есть. Не подвал, так погреб.

— Ну да…

Со светом от огня, детвора стала толпой ломиться в открытый люк. Никодима тут же обступили лица с широко распахнутыми глазами и вздыбленными бровями. Для всех присутствующих здесь не нашлось ничего по-настоящему интересного.

«Ну подвал и подвал, что здесь такого?» — спрашивают их немые лица.

Только он заметил те вещи, которых предпочёл бы не замечать: сгнившая копна соломы в виде лежанки, разбитая глиняная миска, следы ногтей на стене, кость какого-то животного, заостренная с одного конца и превращённая в заточку. Здесь кого-то держали точно так же, как его с Борей в Новгороде. Стихарь был здесь, в этом подвале.

— Когда вы пришли сюда жить? — спрашивает Никодим, но едва слышит собственный голос.

— Э… ну… года четыре как, — отвечает Лудя Кость.

— А когда в этом доме случился пожар?

— Наверное, лет шесть уже да?

— Семь, — отвечает девочка с разбитой губой.

— Может и семь. Помнится, святой водой тушили — ближе нигде не нашли. Монахи повыбегали на улицу и давай молиться. Вот умора-то.

— Что в этом смешного? — спрашивает Светозара.

— Так боярская же усадьба. Когда такие горят, нам смердам в радость.

Получается, семь лет назад сгорел этот дом. В то время Никодим уже жил в Вещем, поселился в церквушке под присмотром отче Игнатия. Значит в промежутке от семи до четырёх лет назад этот дом пустовал, сюда и пришёл Стихарь. Здесь он жил, спал, обедал и занимался всем тем, чем занимаются на голову помешанные люди. Держал на привязи очередного бедолагу и наверняка заставлял его лаять вместо нормальной человеческой речи.

— Вы знаете человека по прозвищу Стихарь? — спрашивает Никодим.

— Как же, знаем, — отвечает Лудя. — Он мне как-то кусок хлеба подарил. Назвал молодцом.

— Да, — подтверждает всё та же девочка с разбитой губой. — Хороший был.

— Был? Почему был? Он умер?

— Не, ушёл.

Информацию из собравшихся детей пришлось собирать по маленьким кусочкам. Оказалось, что Стихарь здесь известен как улыбчивый дядечка, странствующий проповедник, добрейший человек и вообще душа компании. Он часто собирал их у костра и рассказывал всякие истории из псалмов, причём делал это так интересно, так интригующе. Внешне он был страшен: проломленная голова, нездоровый цвет лица, но внутри — сущий ангел.

Некоторое время он побыл в Киеве, а потом ушёл.

Куда ушёл — никто из них не знает. Зато об этом человеке рассказал настоятель Трёхсвятительской церкви, находящейся рядом. Мужчина поведал, что Стихарь был уже в годах, поэтому не мог продолжать странствовать как раньше. Этот приятный человек решил основать собственную церковь и учить там разуму язычников.

— Где это? — спрашивает Никодим. — Куда он пошёл?

— Какое вам до него дело?

— Он наставил меня когда-то на путь истинный, я обязан ему всем. Хочу найти и сказать искреннее спасибо.

— А-а, это дело благое, — отвечает мужчина. — В Чернигов собирался — там ещё много староверов, кто старых богов чтит. Хотя, скажу вам по секрету…

Настоятель наклоняется поближе, чтобы никто его не услышал.

— Проповедуй, не проповедуй, язычников становится всё больше. Трудно люду верить в одного бога, когда по земле их целая дюжина ходит. Я сам Хорса встречал, даже и не знал, как себя рядом с ним вести.

— Ясно, спасибо вам за всё, — произносит Светозара.

— Удачи.

Девушке пришлось уводить Никодима, поскольку у него свело челюсть от злобы, а ногти так сильно впились в ладони, что оставили красные отметины. Им нужно возвращаться домой, в Стародум, но Чернигов как раз находится по пути, им даже не придётся делать крюк, чтобы заглянуть туда. Никодиму во что бы то ни стало захотелось заглянуть на огонёк к старому знакомому.

Глава 18

Мы вернулись к людям!

Прошло две недели после перемещения. Всё это время мы с Нежданом отбивались от чудищ, пробирались через непроходимый лес, чтобы вернуться на обжитые человеком земли. Тварей оказалось так много, что сражаться с ними было абсолютно бессмысленно. Им попросту нет числа. Единственное, что мы могли — бежать как можно быстрее и прыгать как можно выше, чтобы избегать стычек.

Две недели мы не видели людей, только друг друга. Хорошо хоть Веда радовала глаз.

Спать приходилось в землянках, прикрытых ветками, чтобы нечисть на нас не наткнулась. Ели сырое мясо, поскольку разжечь огонь нечем, да и опасно. Иногда попадались ягоды, но они составляли ничтожную часть нашего рациона.

Одичавшие, грязные, лохматые. Купленная в Новгороде одежда превратилась в рваньё. Но самое главное — чувство одиночества. Впервые за всю мою жизнь я на столько времени отдалился от людей. Все две недели я только и думал о человеческих лицах, которые обступят меня, как только мы вернёмся к нормальным поселениям. Оказывается, человек — такое же стадное животное, как скот, который он пасёт.

Только так можно объяснить наше озверевшее желание оказаться в окружении себеподобных.

— Смотрите! — вскрикивает Веда. — Люди!

Даже девушка-дух соскучилась по людям.

— Наконец-то, — вздыхает Неждан.

Перед нами поле, на котором с десяток человек собирает бобы. Чуть дальше виднеется совсем маленькая деревенька. Значит мы всё-таки вернулись из леса на родину. Это ещё не Новгородская земля — она чуть дальше на запад. Сейчас мы во Владимиро-Суздальском княжестве, владениях людоеда.

— Как я долго этого ждал! — произносит брат.

С отчаянным выражением лица он прыгает вперёд, преодолевая полсотни саженей, и оказывается рядом с мужчиной лет сорока. Неждан хватает его в объятия и так крепко прижимает к себе, что тот даже пошевелиться не может. Остальные люди на поле лишь с удивлением смотрят на происходящее. Кажется, они решают, представляем ли мы опасность. Стоит ли бросаться домой, спасать свои жизни.

— Не хочешь тоже кого-нибудь обнять? — спрашивает Веда.

— Хочется, конечно, — говорю. — Но я держу себя в руках.

— Люди! — кричит брат. — Человеческие люди!

Брат принимается целовать мужика перед ним в лоб. Тот, совершенно сбитый с толку, стоит и боится пошевелиться. Он уже понял, что Неждан очень силён и так просто избавиться от него не получится, поэтому просто замер.

— Брат твой скучал по людям побольше тебя, — замечает Веда.

— Похоже на то.

Закончив лобызать мужчину перед ним, брат смотрит ему в глаза и с чувством произносит:

— Будь здоров, мужик! Кто бы ты ни был.

— Спасибо…

— Долгих лет тебе и вообще, чтобы всё-всё было…

Договорить брат не успевает: его взгляд падает на девушку, стоящую чуть на отдалении. Молодая, худющая. Он тут же срывается с места, подбегает к ней, закидывает её на плечо словно тряпичную куклу и уже несётся в сторону деревни.

— А ну стоять! — кричу ему в догонку. — Поставь на место!

— Братан! — в отчаянии отвечает Неждан. — Я две недели женщин не видел!

— Поставь на место! Я тебе уже много раз объяснял, либо ты теперь всегда слушаешься меня, либо в Стародум можешь не возвращаться.