Инженер 1: паровая империя (СИ) - Тыналин Алим

Но работа шла. Медленно, но верно.

В первой палате Семен с помощником делали новый короб взамен разбитого. Столяр работал молча, сосредоточенно. Стружка летела под рубанком, доски ложились ровно.

Под потолком Степан и Григорий монтировали вытяжные каналы. Сверлили отверстия в балках, вставляли жестяные трубы, крепили скобами.

— Осторожно! — крикнул я снизу. — Балка старая, может треснуть!

— Понял, ваше благородие!

В пятой палате не покладая рук работал Егор с усиленной бригадой. Теперь их девять человек, шесть своих плюс трое из второй палаты. Дело пошло быстрее.

К полуночи в первой палате установили все воздуховоды. Осталось смонтировать вытяжные каналы и проверить герметичность.

Я подошел к Семену. Столяр сидел на полу, опершись спиной о стену, жевал черный хлеб.

— Семен, как себя чувствуешь?

— Устал, ваше благородие. Но терпимо.

— Держись, браток. Еще день с небольшим, и все закончим.

— Слушаюсь.

Около двух часов ночи ко мне подошел Струве. Немец выглядел озабоченным, но в глазах читалось возбуждение.

— Александр Дмитриевич, можно на минуту?

Мы вышли в коридор.

— Что случилось, Карл Иванович?

— Да вот… приготовил я ту самую кислородную воду, о которой вы говорили.

Я насторожился. Перекись водорода!

— И как?

— Получилась, — Струве достал из кармана небольшую склянку с прозрачной жидкостью. — Концентрация слабая, процента три, как вы советовали. Испытал на себе, капнул на царапину. Пенится, шипит, но не жжет, не болит.

— Отлично! Значит, работает.

— Хочу попробовать на больном. Есть один солдат, рана загноилась, спиртом обрабатывать больно. Если кислородная вода поможет…

— Попробуйте, Карл Иванович. Только осторожно. И записывайте все наблюдения.

— Разумеется.

Струве ушел. Я вернулся в первую палату.

Работа продолжалась. Степан под потолком крепил последний вытяжной канал. Григорий внизу подавал инструмент.

— Есть! — крикнул Степан. — Последний встал!

Первая палата почти готова. Оставалось проверить систему, загерметизировать стыки.

Я спустился в третью палату, ту самую экспериментальную, где система частично сохранилась. Струве там проверял больных.

— Карл Иванович, как дела с кислородной водой?

Немец поднял голову от койки:

— Александр Дмитриевич, это чудо! Солдат Васильев, у него рана на ноге гноилась. Я промыл кислородной водой, она пенится, выделяет пузырьки. Васильев говорит, что щиплет слегка, но терпимо. Гораздо легче, чем спирт.

— А эффект?

— Пока рано говорить. Но на глаз рана стала чище. Гной вышел с пеной. Завтра повторю обработку, посмотрим, что будет.

Я кивнул. Перекись работала. Еще одно доказательство, что знания из будущего могли спасать жизни даже в XIX веке.

Вернулся в первую палату. Подошел Егор:

— Ваше благородие, смена заканчивается. Скоро шесть утра, дневные придут.

Действительно, в окнах забрезжил рассвет. Ночь пролетела незаметно.

— Хорошо, Егор. Отдыхай. Отличная работа.

Дневная смена заступила под командованием Морозова. Я остался с ними, спать некогда.

К полудню второго дня картина выглядела следующим образом.

Первая палата: система смонтирована, оставалось проверить и загерметизировать стыки. Вторая, третья и четвертая палаты готовы полностью, система работала. В пятой палате воздуховоды смонтированы, шла установка вытяжных каналов.

Мы на полпути. Времени осталось полтора дня.

Подошел Морозов:

— Ваше благородие, первую можно испытывать. Печку затопить, проверить тягу.

— Давай.

Иван загрузил печь дровами, разжег. Пламя разгорелось, по помещению начало распространяться тепло.

Морозов открыл заслонку на воздуховоде. Я приложил руку к дальнему концу, почувствовал теплый поток.

— Идет! — сказал я удовлетворенно.

Степан поднес клочок пакли к вытяжному отверстию. Пакля отклонилась, тяга была!

— Работает! — крикнул он сверху.

Система заработала. Первая палата готова.

Я хлопнул Морозова по плечу:

— Василий Кузьмич, отличная работа. Первая готова, остальные на подходе. Успеваем.

Фельдфебель усмехнулся:

— Ваше благородие, это вы молодец. Придумали, организовали. Мы только ваши приказы исполняли.

Обед прошел в приподнятом настроении. Первая палата готова, четыре остальные почти готовы. План почти выполнен.

После обеда я пошел в пятую палату. Там Егор с бригадой монтировал последние вытяжные каналы.

— Егор, сколько осталось?

— Часа три, ваше благородие. К вечеру закончим.

— Отлично!

Вечер второго дня. Все пять палат готовы. Системы смонтированы, проверены, работали.

Я обошел каждую палату, проверил лично. Включил печи, проверил тягу в воздуховодах, приложил руку к вытяжным отверстиям.

Все работало. Теплый воздух шел по воздуховодам, распределялся по углам. Затхлый поднимался к потолку, уходил через вытяжку.

Система функционировала!

Работники собрались во дворе. Усталые, измученные, но довольные. Дело сделано.

Я вышел к ним:

— Братцы! Работа завершена раньше срока! Все пять палат готовы! Полковник Энгельгардт может приезжать когда угодно, мы готовы принять инспекцию!

Раздались радостные крики. Кто-то захлопал в ладоши.

— За вашу работу, за ваше старание, низкий поклон! — продолжил я. — Без вас ничего бы не получилось. Морозов, Егор, Семен, Иван, вы показали себя настоящими мастерами. И все остальные тоже!

Морозов шагнул вперед:

— Ваше благородие, это вы все организовали. Придумали, руководили. Мы только молотками стучали.

— Вместе, Василий Кузьмич. Вместе мы сделали это дело.

Вечером я один обошел все палаты. При свете свечи проверил каждое соединение, каждый стык.

Все выполнено качественно, на совесть.

Я вернулся в свою комнату, упал на кровать не раздеваясь.

Заснул мгновенно, как убитый.

Проснулся я от солнечного луча, пробивающегося сквозь неплотно задернутые занавески. Открыл глаза и несколько секунд лежал неподвижно, пытаясь сообразить, где нахожусь и который час.

Палата. Моя палата в госпитальном флигеле. Узкая железная кровать, деревянный стол у окна, стул, умывальник на треножнике. Скромно, но привычно. Рядом пустые койки. Только дальше лежал больной.

Повернул голову, на столе лежали чертежи, аккуратно сложенные. Рядом стояла свеча, оплывшая почти до основания. Значит, работал вчера допоздна.

Нет, не вчера. Позавчера. Или еще раньше. Вчера я вообще не работал, спал как убитый после трех суток круглосуточной работы.

Сел на кровати, поморщился. Все тело ломило. Мышцы, непривычные к физическому труду, напомнили о себе. Спина ныла, плечи болели, руки… я поднял их, осмотрел.

Ладони покрыты свежими мозолями. На правой особенно крупная, от рубанка. На левой несколько помельче, от молотка. Царапины, ссадины, черные полосы въевшейся грязи под ногтями, которую не удалось отмыть даже мылом.

Руки инженера-капитана, работавшего наравне с плотниками.

Я усмехнулся. Дмитрий Коротков, кандидат технических наук, доцент кафедры машиностроения, давно уже не имел таких мозолей. В XXI веке я работал с компьютером, чертежными программами, изредка с электроинструментом в лаборатории. Здесь же пришлось вспомнить, что такое настоящая физическая работа.

И, как ни странно, это приносило удовлетворение. Когда видишь результат своих рук, воздуховоды, смонтированные под потолком, систему, которая работает, спасает жизни, мозоли не кажутся такой уж большой платой.

Встал, подошел к умывальнику. Плеснул в лицо холодной водой из кувшина. Тело встрепенулось, сон окончательно отступил. Посмотрел на себя в маленькое зеркальце, висевшее над умывальником.

Лицо усталое, но удовлетворенное. Щетина, ведь я не брился два дня. Глаза с красными прожилками, но взгляд ясный. Под глазами темные круги, но это пройдет.

Побрился, используя холодную воду и старую бритву. Движения автоматические, тело Александра Воронцова помнило этот ритуал. Умылся тщательно, причесался, привел себя в порядок.