Инженер 1: паровая империя (СИ) - Тыналин Алим

Вопрос опасный. Нужно отвечать осторожно.

— Читал много, — пожал я плечами. — В академической библиотеке попадались разные труды. Французские, немецкие. Химия, физика, медицина, все связано между собой. Если понимаешь принципы, можешь применять знания в разных областях.

— Но вы не просто читали, — настаивала она. — Вы предложили конкретный метод. С точной концентрацией, с пониманием того, как это работает. Словно уже видели это своими глазами.

Она подошла слишком близко к истине. Нужно отвлечь ее.

— Елизавета Андреевна, — серьезно сказал я, — я просто пытаюсь помочь. Использую то, что знаю. Откуда эти знания, не так важно. Важно, что они спасают жизни.

Она замолчала, обдумывая мои слова. Потом медленно кивнула:

— Вы правы. Главное результат. А вы действительно делаете важное дело.

Наши взгляды встретились. В ее глазах читалось что-то новое, не просто уважение. Что-то более личное, интимное.

Я почувствовал, как сердце забилось чаще. Елизавета стояла так близко, что я различал золотистые крапинки в ее серо-голубых глазах. Запах лаванды от ее волос. Легкий румянец на щеках.

— Александр Дмитриевич…

— Господин капитан!

Резкий голос раздался сзади. Мы оба вздрогнули, отпрянули друг от друга.

В конце коридора стоял запыхавшийся санитар.

— Господин капитан! Вас срочно вызывают! Из штаба приехали! Требуют немедленно явиться!

Сердце екнуло. Из штаба? Что случилось?

— Кто приехал? — спросил я, делая шаг к санитару.

— Не знаю, ваше благородие! Двое господ в мундирах. Один полковник Энгельгардт. Другой не представился. Велели срочно разыскать вас и доставить в штаб!

Энгельгардт и кто-то еще. Это не может быть хорошим знаком.

Я обернулся к Елизавете. Она смотрела на меня с тревогой.

— Александр Дмитриевич, — тихо сказала она, — будьте осторожны. Клейнмихель ведет против вас интригу. Я слышала разговоры. Он написал донос в Медицинский департамент.

Значит, удар идет оттуда. Департамент прислал проверяющего.

— Не волнуйтесь, — спокойно ответил я. — С фактами не поспоришь. Система работает, это главное.

— Но с такими людьми факты не всегда помогают, — Елизавета шагнула ближе, ее рука коснулась моей. Легкое прикосновение, но я почувствовал тепло ее пальцев. — Они могут извратить все, представить в ложном свете…

— Пусть попробуют, — твердо сказал я. — Я готов отвечать за свою работу. Каждую доску, каждый воздуховод, каждую жизнь, которую удалось спасти.

Наши пальцы переплелись на мгновение. Краткое, но значимое прикосновение.

— Тогда идите, — Елизавета отпустила мою руку. — И возвращайтесь. У нас еще много работы впереди.

Я кивнул, развернулся и пошел к выходу быстрым шагом. Санитар бежал впереди, показывая дорогу.

Обернулся на пороге. Елизавета стояла в коридоре, глядя мне вслед. В ее взгляде читалась тревога, но и что-то еще. Вера? Надежда?

Я вышел во двор госпиталя. У ворот стояла закрытая коляска с военным кучером на козлах. Рядом ординарец в мундире, нетерпеливо переминавшийся с ноги на ногу.

— Капитан Воронцов? — окликнул он меня. — Прошу садиться. Полковник Энгельгардт ждет в штабе.

Я забрался в коляску. Ординарец захлопнул дверцу, вскочил на козлы рядом с кучером. Коляска тронулась.

По дороге я размышлял о предстоящем разговоре. Энгельгардт и представитель Медицинского департамента. Возможно, и Клейнмихель будет, чтобы лично насладиться моим разгромом.

Вскоре коляска остановилась у массивного каменного здания военного штаба. Я вышел, поправил мундир, выпрямил спину.

Начало время показать, что инженер-капитан Воронцов умеет не только работать руками, но и защищать свое дело.

Ординарец повел меня внутрь, по длинным коридорам, мимо кабинетов, откуда доносился скрип перьев и голоса чиновников.

Остановились перед массивной дверью из темного дуба. Ординарец постучал.

— Войдите! — раздался голос Энгельгардта.

Я толкнул дверь и вошел.

Большой кабинет для совещаний. Длинный стол. За столом сидели трое.

Энгельгардт в центре, лицо непроницаемое.

Справа незнакомый статский советник в безукоризненном сюртуке, с холодным, надменным лицом.

Слева Клейнмихель, с торжествующей улыбкой на губах.

Я вошел, отдал честь, встал навытяжку.

— Капитан Воронцов явился по приказанию!

Статский советник оглядел меня с ног до головы холодным взглядом.

— Капитан Воронцов, — произнес он ледяным тоном. — Присаживайтесь. Нам с вами нужно серьезно побеседовать.

Я сел, не выказывая волнения.

Началось.

Статский советник откинулся в кресле, сложил руки на столе. Пальцы длинные, ухоженные, с массивным золотым перстнем на безымянном. Лицо холодное, надменное, типичный петербургский чиновник, привыкший смотреть на провинциалов сверху вниз.

— Капитан Воронцов, — начал он размеренно, — позвольте представиться. Статский советник Павел Александрович Пален, представитель Медицинского департамента при Военном министерстве. Прибыл по жалобе полковника Клейнмихеля для расследования обстоятельств, касающихся ваших экспериментов в Севастопольском военном госпитале.

Я кивнул, не произнося ни слова. Пусть говорит. Чем больше он будет говорить, тем больше я узнаю, что именно им известно.

— Согласно донесению полковника Клейнмихеля, — Пален раскрыл папку с документами, — вы самовольно, без санкции Медицинского департамента, внедрили в госпитале некую систему вентиляции. Подтверждаете?

— Не совсем так, ваше превосходительство, — спокойно ответил я. — Система внедрялась с разрешения главного лекаря госпиталя Беляева и под личным наблюдением полковника Энгельгардта, который присутствует здесь.

Энгельгардт едва заметно кивнул, но не изменил выражение лица.

— Беляев не имел права разрешать подобные эксперименты! — не выдержал Клейнмихель, ударив ладонью по столу. — Любые изменения в медицинской практике требуют согласования с департаментом!

Я повернулся к нему, посмотрел прямо в глаза:

— Простите, полковник, но речь не идет об изменении медицинской практики. Мы говорим об инженерном усовершенствовании здания. Вентиляция, отопление, водоснабжение это компетенция военно-инженерного ведомства, а не медицинского департамента.

Пален слегка прищурился. Аргумент оказался неожиданным.

— Тем не менее, капитан, ваши действия повлияли на условия содержания больных. А это уже медицинская сфера.

— Повлияли положительно, — возразил я. — Могу предоставить факты и наблюдения.

— К фактам мы еще вернемся, — отмахнулся Пален. — А сейчас второй вопрос. Откуда вы почерпнули идеи для этой системы? Полковник Клейнмихель утверждает, что вы использовали иностранные источники. Возможно, французские или немецкие?

Вот оно. Обвинение в использовании заграничных идей, в николаевской России это почти что обвинение в вольнодумстве.

— Я изучал труды по инженерному делу в Николаевской академии, ваше превосходительство, — ответил я невозмутимо. — Принципы движения воздуха, теплопередачи — это физика. Законы физики одинаковы во всех странах. Или вы полагаете, что в России воздух движется иначе, чем во Франции?

Клейнмихель покраснел от негодования:

— Капитан, не смейте дерзить! Кроме того, ваш главный помощник доктор Струве, немец! Он наверняка подсказывал вам заграничные методы!

Я развернулся к нему полностью, держась абсолютно спокойно:

— Доктор Карл Иванович Струве подданный Российской империи, штаб-лекарь Севастопольского военного госпиталя, служащий с безупречной репутацией. Его национальность не имеет никакого отношения к делу. Или вы предлагаете, полковник, увольнять всех врачей немецкого происхождения из армии?

— Я предлагаю, — прошипел Клейнмихель, вскакивая, — не позволять всяким выскочкам…

— Полковник Клейнмихель, — резко оборвал его Энгельгардт, впервые подавая голос. — Вы здесь в качестве свидетеля, а не обвинителя. Прошу сесть и не мешать беседе.