Бродник (СИ) - Старый Денис

Земфира, а именно так звали жену Лепомира, оказалась очень бойкой и строгой женщиной. Она и слушать ничего не хотела о том, чтобы совещание проходило без неё. Я же пригласил ее скорее из озорства.

Танаис тоже прибыла. А Земфира так и крутилась рядом со мной. Нет, я не видел от жены Лепомира флирта. Наверное, женщина просто боялась и подсознательно или осознанно выбрала меня себе в защитники. Но со стороны могло показаться и то, что скорее всего, показалось Танаис. Ибо нечего… Боже, какой же я все-таки… Не взрослый.

И то, что Земфира была на совещании, особого отторжение не вызывало ни у кого. В это время отношение к женщинам немного иное, чем домострой позднейших времён. Всё-таки женщины имеют слово. В том числе, я не хотел обострять ситуацию, и если Земфира послушает то, что должно случиться, то ничего дурного в этом не видел.

В самом крайнем случае и на неё найдётся стрела. Впрочем, если её муж вызывал сомнения и казался менее решительным, то вот жена…

«Ты станешь раздеваться при чужом муже?» — вспоминал я слова Лепомира, когда Земфира, услышав предложение поменяться одеждой с женщиной из поселения, тут же стала раздеваться.

Она только грозно посмотрела на своего супруга, но продолжила стриптиз в крайне стеснённых условиях небольшой мазанки.

На некоторое время я даже позавидовал Лепомиру, что у него такая красавица жена. Причём разделась она полностью. Может быть, и осталась бы в нижней сорочке, но таковой не имела. Так что мои гормоны вновь попытались захватить власть в голове, но получили решительный отпор.

На Совет рвалась и Танаис, но получила отказ. Может быть, я и вёл себя как несмышленый парень в рассвете пубертатного периода, но старался всячески игнорировать степную красавицу. Уже потому это нужно было делать, что я рядом с ней всё ещё начинал теряться, и это видели все вокруг. Что же я тогда за предводитель?

— Выдвигаемся уже завтра. Мы должны быть в означенном месте за один день до того, как придут ордынцы. И я рад, что Храбр Вышатович, — я посмотрел на старика. — Что ты уже имел дело с китайским снегом. С его помощью я рассчитываю на то, что наши потери будут малыми. Каждый ратник на счету. И воевать мы должны только так, чтобы сохранять жизни наших воинов для того, чтобы дальше бить врага.

Глава 18

Поселение Броды.

22 января 1238 год

Мирон сидел напротив немолодого человека, сплошь покрытого шрамами. Лысый, остатки волос брил, да и оставалось там… почитай только у шеи и росли волосы. Одет был скромно, но шуба лежала на лавке рядом соболиная. Так что хоть голым ходи, а соболя все равно скажут о статусе человека.

Казалось, что атаман бродников, Тур, должен быть бездумным разбойником. Именно так он выглядел. Но умные и проницательные глаза лидера «людей реки» выдавали в нём далеко не глупого человека.

Главное поселение бродников находилось на территории одной из когда-то оставленных крепостей. Скорее всего, эта крепость служила ещё когда-то интересам Хазарского каганата, потом и русичи здесь были, и половцы. Многие были, но никто не мог удержать эти места.

Но это если только владели крепостями державные русские княжества. Тогда и половцам, оказывается, есть дела до реки. И бродники стали своего рода компромиссом. Мол, никому земли и крепости не принадлежат, так и ладно, всех устраивает. А бродники? Так они всем служат, они не государство, не имеют никаких амбиций стать действительной силой.

И нынче, лишь только частично восстановив стены, да и то не из кирпича, а сделав надстройку из дерева, крепость не внушала ни страха, ни уважения. Тем более, что вокруг ни рва не было, ни вала, так…

Впрочем, от набегов отдельных отрядов половцев или чёрных клобуков спасали и такие укрепления. А от ордынцев не спасут и куда как большие стены.

С другой же стороны, у бродников были соглашения и с генуэзцами, и с ордынцами. Раньше и с половцами дружили. Как-то они оставались тем сообществом, которое было выгодно всем политическим игрокам в регионе.

Ну и мало кто мог похвастаться такой гибкостью в политике, которую показывали бродники. Если вдруг нужно кому-то подчиниться, то они могли просто взять и поменять одного атамана на другого, сразу же выказывая наиболее выгодные политические ходы.

— Это начудил иной атаман, не я… Я-то со всем уважением, — так могла звучать фраза нового атамана, которому приходилось решать ошибку своего предшественника.

Именно так было на реке Калка. Первыми пришедшие к русским князьям на помощь бродники, числом ажно более двух тысяч ратных людей, были готовы воевать за Русь и православие, старых богов. Однако, как только они поняли, что верх берут татары, тут же, у реки, избрали другого атамана. А после, ничтоже сумняшеся, перешли на сторону победителей.

Ушли тогда монголы, бродники поспешили дары принести новому киевскому князю. Мол, это же было при другом атамане. А сейчас мы верны союзу с единоверцами, кто не согласен, так тех побили. Иди, проверяй, побили ли они кого! Да и кто пойдет? Не близкий свет, и бродники не беззубые, опять же выгодны сохранностью бродов и чтобы земли по Дону не занимал кто другой.

Тем и жили, не тужили. Вот только Мирон уже понял, что такая участь тяготит бродников. Есть среди них те, кому не нравится спину гнуть всем и каждому. И таких на Дону всё больше. Тем более, что сила «речных людей» несколько пополнилась и беглецами из Булгар, но мало, из мордвы, прежде всего мокши, где не каждый род принял владычество ордынцев. Начинали приходить и русичи на Дон — из разбитых на реке Воронеж рязанцев или беглых рабов. И кто из них не приходил, так люто ненавидел ордынцев.

Но пока все было решаемо. И Тур держал власть крепко. Раньше… То, что община Пласкини, как и он сам, разгромлены, могло несколько изменить расклады.

— Ну и отчего сам твой старший Ратмир не приехал поклон мне отбить? — после затянувшейся паузы, когда два собеседника изучали друг друга, спросил Тур.

— Так во всём нужна разведка. Что, если ты, славный атаман, решишь, что проще всего изничтожить Ратмира и его людей, чтобы супротив тебя никто не пошёл, — спокойным ровным голосом отвечал Мирон.

— А что, готовы супротив меня выступить? За столь короткое время много ратных твой старшина найти не сможет. А у меня более тысячи, если по селениям соберу. До полторы тысячи точно будет, — отвечал Тур.

Мирон, опытный шпион, привыкший жить в условно враждебном положении практически всегда, быстро понял, что предводитель бродников не так сильно уверен в том, что за него пойдут остальные «речные люди».

— Мой голова, славный Ратмир, в мире с тобой жить хочет. Бродником желает быть. Никаких преград к тому нет? Вы всех привечаете, кто долю свою будет отсылать в головное поселение? — говорил Мирон.

Он уже прекрасно знал реалии, почти за три дня пути смог разговорить попутчиков и Перста, хотя с ним было сложнее всего, и других бродников. Уклад и правила, по которым живут речные люди, были просты. Не было каких-то особых критериев, чтобы стать бродником. Главное — приносить сообществу пользу, платить в общую казну, приходить по зову атамана. Ну ии пройти ритуал дачи клятвы всем богам и Господу Христу.

— Так что, я должен опасаться вас? — ухмыляясь, спросил Тур.

Он, конечно, всем своим видом показывал, что никого не боится. И так оно и было, потому что те эмоции, которые испытывал этот человек, сложно было назвать страхом. Тур был осторожным, предпочитал никогда не делать резких движений. Он хотел предупредить сложности, а не плодить их.

— Нет, не бойся нас. Мы же верим или в одних богов, или в одного Господа Бога Исуса Христа? Мы говорим на одном языке, мы похожи, так что же нам делить? — говорил Мирон.

Конечно же он лукавил. Но не говорить же Туру, что все может случиться. И если будет возможность стать во главе всех бродников, то вряд ли Ратмир откажется.

— Люди, говорящие на одном наречии, очень похожие друг на друга, резали с упоением себе подобных на реке Липе во время последней большой замятни, — философски произнёс Тур. — Я был там отроком-новиком пятнадцати летов, на стороне нынешнего князя Юрия ратился, проиграли мы, бежал…