Бродник (СИ) - Старый Денис

Тур был в некотором замешательстве. Он чуял, что-то неладное, но выбора особо не оставалось. Ему нужны были люди, боевые, да ещё и одоспешенные. Но эти люди должны быть его, Тура, а не те, кто может бросить ему вызов.

— Через две седмицы у нас будет большой Круг. Вот пусть на него Ратмир и приезжает вместе с тобой и не более, чем ещё с десятком ратных людей. Пусть выкуп привезёт мне, если бродником хочет стать. А там и совет держать будем, — нехотя сказал Тур.

Дело в том, что внеочередной Круг «речных людей» созывается не столько из-за того, что власть на севере реки резко изменилась и пришли ратные люди, которые ещё не понять, чего именно желают. Были и свои внутренние причины, которые вынуждали Тура собирать людей.

В последнее время всё больше приходит чужаков, а бывало, и бродники, словно бы и сами никогда не занимались продажей рабов, как те девицы размягчаются и сожалеют, что ордынцы ведут русичей в рабство. Наслушаются россказней тех, кто смог сбежать от монголов, а потом начинают воду мутить. Были те, кто собирался чуть ли не всеми людьми проситься киевского князя, или черниговского, да хоть какого, чтобы принял.

Тур уже даже в какой-то момент хотел запретить принимать кого-то нового в ряды речных людей. И временно этот запрет мог бы сработать, несмотря на то, что он не отвечает тем ценностям, которые бродники пытаются взращивать. Вот только среди беглых рабов часто попадаются очень ценные люди.

Ордынцы, не будь дураками, не берут в рабы старых и некрасивых женщин, худых мужей, которые не владеют ремеслами. Так что поселение Броды прямо зажило иначе. Тут пропал и дефицит горшков, других керамических изделий, кожи стало немало, кузнецы появились. Но уже то, сколь пригожие девицы заявились к бродникам, уже не позволит Туру резко изменить политику. Свои же приспешники не поймут.

— Уверен, что Ратмир придёт на Круг и слово своё скажет, — решительно произнёс Мирон.

— А вот слов никаких говорить не потребно. Пусть за меня скажет, или промолчит. И тогда больших подарков от него не жду, главным подарком будет его добрые помыслы в мою сторону, — сказал Тур.

Атаман подумал, что поддержка пришлых ратных людей, которые хотят вписаться в общину речных людей, может сыграть решающую роль в том, чтобы тише звучали голоса против покорности ордынцам.

«Зная Ратмира, он своё слово скажет. Да ещё какое!» — подумал Мирон.

— И больше уделить тебе времени я не могу, так как у меня дорогие гости. Ты сам видел, что отряд ордынцев пришёл в Броды. И твой старшина тоже должен понимать и знать, как принимать нужно ордынцев и на чём у нас с ними договор, — сказал Тур.

Он резко поднялся. Далее, не прощаясь, покинул одно из немногих добротных, исполненных из сруба, жилищ.

Мирон уже знал, что примерно в полдень в Броды, как хозяева, которым все кланялись, зашёл достаточно большой отряд ордынцев, состоящий из более чем шестьдесят человек, из которых не менее полусотни были тяжёлыми конными.

Мирон наблюдал за тем, как пресмыкаются бродники перед этими людьми, внутренне кривился, но, когда случилось и рядом проходил один из монголов, скорее всего, командир отряда, он и сам поклонился. Потом сильно удивился, когда увидел, что охраняют монголы человека, который ну никак на них не был похож. Скорее, был русичем. И с ним была баба, вся закрыта, даже лица не видно.

Уже через час Мирон, в сопровождении каравана, с которым сговорился, чтобы иметь возможность купить зерно для общины, направлялся в Береговое. Шпион Ярослава Всеволодовича, который впервые в своей жизни хотел сыскать себе пристанище и душой жаждал не идти против своей совести, направлялся в общину Ратмира.

Однако Мирон был достаточно честолюбивым человеком, чтобы рассчитывать на то, что именно он может стать правой рукой Ратмира и заполучить некоторую власть над людьми. Может быть, даже и со временем подвинуть нынешнего главу, если Ратмир ведёт себя как-то не так, не собирается исполнять всё то, о чём рассказывал Мирону.

На юго-запад от Брод.

24 января 1238 года.

Ждать и догонять — вот две вещи, которые, как считается, хуже прочих. И понять это может лишь только тот, кто в данный момент догоняет или ожидает. Для других такая наука не актуальна.

День мы догоняли отряд монголов с Лепомиром во главе. Потом, когда всё же смогли их обнаружить, при этом не обнаружив себя, ещё больше ускорились, чтобы обогнать выходящих из огромного, если сравнивать с нашими, поселения бродников. Догоняли… Ждали… Операжали… ждали.

И вот, наконец, получилось выйти на нужно место и убедиться, что сюда же придет и монгольский отряд. Зверь идет на нас. И выдюжим ли мы этого зверя завалить?

— Храбр Вышатович, всё ли готово? — спросил я у старика.

— Так вместе с тобой закладывали бочки с китайским снегом, — недоумённо пожал плечами Храбр.

Ну да, вместе. Всё-таки у меня определённый опыт подрывного дела имелся. Уж точно не такой, как сейчас приходится использовать, но всё же.

Мы выбрали то место, на которое и указывал Лепомир. Тут дорога, или же, скорее, направление, сильно сужалось, с одной стороны был достаточно густой лес, относительно лесостепной зоны, густой. С другой стороны был большой холм. Если его огибать, то можно выйти на вязкие места, почти что и болота.

Вот там мы и спрятались: за холмом и в лесу.

Шестьдесят два бойца насчитывалось в нашем отряде. Даже больше ратников, чем это было у тех, кого нам предстояло разгромить. Большое ли это преимущество? Судить сложно.

Но если по числу бойцов преимущество наше было не так чтобы неоспоримое, то по задумке, которую мы реализовывали, преимущество было превеликое. Я рассчитывал, что подавляющее. Так что я всерьёз думал, что мы обойдёмся либо вообще без потерь, либо эти потери будут минимальными.

— Глеб Вышатович, готов ли ты? — обратился я к половцу, ну или к русичу, который был на службе у этого кочевого народа.

— Не сомневайся, — решительно сказал мне пожилой воин и указал на своего брата, Храбра Вышатовича. — Никак не хуже, чем он.

Неподалеку была Танаис. Я всё-таки бросил взгляд в сторону Валькирии. Всё же эта девка сильно дурманит мне голову. Она вновь была в своём кожаном наряде, обтягивающем женские прелести.

Брать Танаис на такое важное задание я сперва не хотел, но считал, что один славный лучник нам точно не повредит, а может быть, и сыграет ключевую роль в быстром подавлении любого сопротивления монголов. Она показала, насколько умело умеет пускать сразу две стрелы. Нет, точность страдает и у нее. Но когда нужно пустить больше стрел во врага, такая тактика хороша.

Эта прекрасная гадина вытрепала мне все нервы за время нашего перехода к месту засады. Несколько раз я чуть было не бросился в безумную драку к Андрею. Дочь Степи явно флиртовала с ним. И тот был не против отвечать.

При этом я видел, что Танаис посматривает в мою сторону.

У меня не было женщины достаточно давно. Желая только счастья Беляне, я ничего не имел против того, что она очень быстро сошлась с десятником Лавром. Более того, в некотором смысле я даже способствовал этому.

Зачем я нужен женщине, зачем она мне нужна, если между нами, скорее, не любовь или какие-то чувства, а слишком уж прагматичные отношения. Мне от неё нужно лишь только тело, и то периодически. Ей от меня нужна сытая жизнь.

Не, всё-таки, возможно, со стороны Беляны и были какие-то эмоции, может, и чувства. Но я вёл себя в парадигме того взрослого человека, который уже прожил жизнь. И пусть гормоны бурлили и требовали, но не до конца выключенный мозг видел: либо эти отношения имеют какую-то перспективу, либо же вовсе их не нужно начинать, особенно проживая в крайне ограниченном обществе.

Ведь нас и сейчас немногим больше ста шестидесяти человек в обоих поселениях. Все на виду, все и всё обо всех знают, главные новости опять же про внутреннюю жизнь. За неимением других новостей. И мне было не совсем приятно находиться на виду у всех и быть наиболее обсуждаемой персоной.