Лекарь Империи 10 (СИ) - Лиманский Александр

— … нет моей сущности. Я не просто дух столичной клиники, лекарь. Я — Хранитель Москвы. Моя суть, моя сила, моя жизнь привязаны к этому городу. К его истории. К его будущему. Я не могу уйти отсюда.

Я понял. Он не просто призрак, обитающий в стенах. Он — часть этого города. Как Кремль, как река, как сама земля под ногами. Его душа вплетена в душу Москвы. И он не может ее покинуть, как человек не может покинуть собственное тело.

— Но если ты вернешься в Москву, лекарь… — продолжил он. — Знай, у тебя здесь есть друг. Очень старый и очень сильный друг.

Он сделал шаг назад, его фигура начала медленно растворяться, снова становясь прозрачной.

— А теперь мне пора. И помни, Илья Разумовский. Ты переписал правила. Теперь будь готов к тому, что старые правила попытаются переписать тебя. Будь осторожен. Теперь ты под моим покровительством.

Последние слова прозвучали уже далеким эхом, когда его фигура окончательно исчезла. В комнате остался только легкий запах озона и еще чего-то… старого. Древнего. Как пыль веков.

Покровительство двухтысячелетнего духа-хранителя столицы. Звучит… внушительно. И немного пугающе. Это не просто визитка Серебряного в кармане. Это невидимая печать, которую теперь будут видеть все, кто способен видеть не только физический мир. Я стал «своим» для силы, о существовании которой большинство людей в этой Империи даже не догадываются.

— Покровительство этого мешка с блохами… — Фырк задумчиво почесал за ухом. — Это либо очень хорошо, либо очень плохо. Третьего не дано.

— Почему плохо?

— Потому что такие, как он, просто так покровительство не раздают. Будет должок. Рано или поздно он придет и попросит вернуть. И неизвестно, что именно он попросит. Может, душу твою бессмертную. Или первенца. Или…

— Фырк, это не сказка.

— Ты так думаешь? — бурундук скептически фыркнул. — А я вот уверен в обратном.

Спорить не хотелось. Не сегодня. Сегодня я просто хочу домой.

Коридоры императорской резиденции в мягком вечернем свете казались еще более роскошными. Золоченая лепнина на потолке отбрасывала причудливые, глубокие тени, полированный мрамор под ногами отражал наши силуэты. Филипп Самуилович шел рядом, его шаги были абсолютно бесшумными — многолетняя привычка придворного.

— Илья Григорьевич! — он улыбнулся, когда увидел меня в холле с сумкой в руке. — Хотел проводить вас лично. Не каждый день у нас гостят люди, отказавшиеся от должности главного хирурга Императорской клиники.

— Это уже всем известно?

— Нет. В этих стенах секреты живут долго.

Мы шли по бесконечной анфиладе залов. Каждый — произведение искусства. Но сейчас вся эта роскошь казалась мне просто декорациями. Красивыми, дорогими, но холодными и чужими.

— Меня удивляет, что вы совершенно не спрашиваете про свой ранг, — нарушив затянувшееся молчание, усмехнулся Филипп Самуилович.

Точно! Со всей этой беготней, я про него и забыл совсем. Да честно говоря мне всегда было не особо важно. Лишь бы до операций без проблем допускали.

— А что есть какие-то варианты? — усмехнулся я в ответ.

— Конечно, — кивнул Филипп Самуилович. — Человек, который управлял магистрами не может ходить в Целителях третьего класса. Поэтому Его Величество лично присвоило вам внеочередной ранг Мастера-Целителя. Больше, увы, не можем, потому что там дается за выслугу лет.

— Поверьте, мне и этого хватит, — качнул головой я. — Только вот не боится ли таким образом Его Величество выдать себя? Если его именем будет присвоен ранг.

— Вы очень проницательны, Илья Григорьевич, — с одобрением произнес Филипп Самуилович. — Так сделано специально. Ваше с Артемом резкое исчезновение и долгое отсутствие не осталось без внимания. Поэтому можете спокойно говорить, что были на секретном задании Императорского двора. Какое именно задание вы сказать все равно не сможете. Но зато так мы себя обезопасим. Как говорится, все просто и логично.

— А вы мастера интриг, — усмехнулся я.

— Приходится. В общем, документы о вашем назначении уже отправлены в Гильдию и вашу больницу. А там дальше разберетесь.

— Не сомневайтесь. Разберусь.

Это было просто замечательно. Наконец-то я — мастер-целитель. И мне можно оперировать без оглядки на кого-либо.

— Не прощаемся, Илья Григорьевич, — Филипп остановился у очередного поворота, ведущего к главному выходу. — Будьте готовы. После такого Император вас так просто не отпустит. Вы теперь… как бы это сказать… личный резерв Его Величества.

Личный резерв. Звучит как название элитного коньяка. Или спецподразделения. По сути, так и есть. Я — его «оружие последней надежды». Тот, кого вызывают, когда все остальные уже провалились. Почетно. И чертовски опасно.

— Звучит немного зловеще.

— Скорее почетно. И очень выгодно. Но да, — он усмехнулся, — иногда будет и зловеще.

— Я готов помогать. Но только если это не будут капризы из-за банальной простуды. Или требование вылечить похмелье после очередного аристократического приема.

Филипп рассмеялся. Искренне, от души, впервые за все время нашего знакомства.

— Не волнуйтесь, я лично буду фильтровать запросы. Только действительно важное. Только то, с чем не справятся местные столичные светила. Кстати, о важном…

Он остановился и повернулся ко мне.

— Поддержка вашего диагностического центра будет всесторонней и негласной. Любые лицензии — одно мое слово, и они будут у вас на столе. Любые проверки — мы предупредим вас заранее. Если местные конкуренты попробуют давить — они получат по рукам так сильно, что забудут дорогу в Муром.

Это были отличные новости. Покровительство еще и Императора дорогого стоит. Я сорвал джекпот. И от духа и от главного в Империи.

— А что с антидотом? От стекляшки? — спросил я.

Его лицо снова стало серьезным.

— У нас получилось. Первая партия — десять тысяч доз — уже готовится к отправке в регионы. Приоритет, по личному распоряжению Его Величества — Муром и окрестности. Ваша заслуга не забыта. К концу недели препарат будет в каждой больнице вашего региона.

Десять тысяч доз. Десять тысяч спасенных жизней. Минимум. А если учесть их семьи, их детей, их родителей… Цепочка спасения растянется на поколения. В этот момент я почувствовал не гордость, нет. Просто глубокое, тихое удовлетворение. То самое чувство, ради которого я и стал врачом. Все было не зря.

У массивных дверей главного выхода, украшенных двуглавыми орлами, Филипп остановился и полез во внутренний карман своего пиджака.

— Чуть не забыл. Ваш телефон.

Филипп Самуилович протянул мне мой старенький, потертый смартфон. Тот самый, который без всяких церемоний отобрали у меня неделю назад. Экран был цел, и, о чудо, даже остался какой-то заряд.

— Все в порядке. Не волнуйтесь, — старый лекарь хитро подмигнул. — Конфиденциальность гарантирую. И еще… — он понизил голос. — Его Величество просил передать. Он не любит прощаться. Считает это плохой приметой. Поэтому — до встречи.

Мы пожали руки. Крепко, по-мужски.

Я вышел на широкое крыльцо резиденции и включил телефон. Экран мгновенно ожил. И взорвался.

Буквально.

Уведомления посыпались как из рога изобилия. Мессенджеры, СМС, десятки пропущенных звонков. Телефон вибрировал в руке так отчаянно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет и забьется в конвульсиях на мраморных ступенях.

«Вероника: Илья, где ты?»

«Вероника: Почему ты не отвечаешь?»

«Вероника: Я очень волнуюсь! С тобой все в порядке⁈»

«Вероника: Если ты это читаешь, позвони мне немедленно!!!»

Десятки сообщений от нее, одно тревожнее другого. Неделя. Целая неделя без единого слова. Она хоть и была предупреждена, но все же, наверное, с ума сходила от неизвестности.

«Фролов: Шеф, где тебя носит? У нас тут завал!»

«Величко: Надеюсь, у тебя все в порядке».

«Кобрук: СРОЧНО свяжитесь со мной, как только появится возможность!»

«Кобрук: Илья Григорьевич, это критически важно!»

Неизвестные номера. Московские, питерские, даже несколько международных. Что за чертовщина?