Лекарь Империи 10 (СИ) - Лиманский Александр

Неделя. Всего неделя без связи, и мир, кажется, сошел с ума. Я был в вакууме, в стерильном пузыре, где была только одна задача. А там, снаружи, жизнь продолжалась. И, судя по всему, продолжалась очень, очень бурно.

— Ого! — Фырк с любопытством заглянул через мое плечо. — Да ты популярен! Как рок-звезда после нового альбома! Или как политик после секс-скандала! Или…

— Да, успокойся, Фырк, — ласково усмехнулся я.

Я проигнорировал все. Открыл чат с Вероникой, пальцы быстро забегали по экрану: «Все хорошо. Еду домой.»

Не успело сообщение доставиться — телефон зазвонил, высветив ее фотографию.

Я ответил.

— Илья! Господи, наконец-то! У тебя все в порядке? Я так переживала.

Ее голос. Родной, взволнованный, срывающийся, полный слез и облегчения. Как же я по нему скучал. Прошла всего неделя, а казалось — целый год.

— Ника, все хорошо. Успокойся. Была сложная операция. Очень сложная. Телефон пришлось сдать — режимный объект. Я все расскажу, когда приеду.

— Ты не ранен? Не болен? С тобой точно все в порядке?

— Абсолютно здоров. Даже лучше, чем здоров. У меня для тебя есть сюрприз. Даже несколько сюрпризов.

— Главный сюрприз — что ты возвращаешься! — в ее голосе послышались счастливые слезы. — Когда ты будешь?

— Транспорт через полтора часа. Скоро буду.

— У меня сегодня как раз выходной! Я наготовлю всего твоего любимого! Все-все! Борщ, котлеты по-киевски, оливье! Мы с Морковкой тебя очень ждем!

Морковка задержалась дома больше чем на сутки? Ого! Вот это достижение. Видимо, почувствовала, что Веронике очень тоскливо.

Борщ. Котлеты по-киевски. Простые, земные, настоящие вещи. После всех этих дворцов, интриг и чудес — это именно то, чего я сейчас хочу больше всего на свете. Простого домашнего ужина с любимой женщиной.

— Я жду не дождусь, — ответил я.

— И я… Илюш… я так по тебе скучала…

— И я, Ника. Очень.

Я отключился. Стоял с глупой, счастливой улыбкой на лице. Наверное, со стороны я выглядел как полный идиот. Но мне было плевать.

— О, у двуногого глупая улыбка влюбленного дурачка! — Фырк картинно сделал вид, что его тошнит. — Фу! Розовые сопли! Сахарные слюни! Тьфу!

— Просто завидуешь?

— Мне? Тебе завидовать? Да я свободный дух! Независимый! Мне не нужны все эти ваши отношения! Эти ваши… — Он запнулся. Потом неожиданно тихо добавил: — Хотя… иногда, наверное, хочется, чтобы кто-то тоже ждал. И борщ готовил.

У подъезда ждал черный седан. Длинный, лоснящийся, с наглухо затемненными стеклами. Из тех машин, что обычно возят олигархов, министров и прочих сильных мира сего. За рулем…

Анастасия Шелестова.

В обтягивающем черном платье, с идеальной укладкой и безупречным макияжем, от которого ее глаза казались еще более хищными, кошачьими. Она грациозно вышла из машины, облокотилась на капот. Идеальная поза из модного журнала — одна нога чуть согнута, бедро выдвинуто вперед, глубокое декольте стратегически повернуто в мою сторону.

— Ну что, герой, готов к новой жизни?

Вот оно. Последнее прощание. Или последнее искушение. Она — символ того мира, от которого я только что отказался. Мира власти, роскоши и холодной, расчетливой красоты. И она приехала, чтобы лично напомнить мне, от чего именно я ухожу.

Артем уже сидел внутри. Его лицо было ошарашенным, глаза — круглыми, как блюдца. Он явно не ожидал такого элитного трансфера. И такого водителя.

Я забрался в салон. Мягкие кожаные сиденья приняли мое тело с тихим, дорогим вздохом. Внутри пахло ее парфюмом и новой кожей. Мини-бар, встроенный в подлокотник телевизор, небольшой холодильник. Не машина — апартаменты на колесах.

Анастасия села за руль, бросив на меня быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Наши глаза встретились.

— В Муроме тебе теперь будет тесно, Илья, — сказала она. — Слишком мелко для человека твоего масштаба.

— Почему же? Муром — отличный город. Тихий, спокойный.

— Именно! — она рассмеялась, и седан плавно, но мощно тронулся с места. — Тихий и спокойный. Как кладбище. А ты создан для большего. Для столицы. Для блеска, интриг, для настоящей, кипучей жизни!

Машина мягко набирала скорость. Анастасия вела уверенно, даже агрессивно, легко вклиниваясь в плотный поток, подрезая, перестраиваясь, игнорируя недовольные гудки. Типичный столичный стиль вождения, где правила существуют лишь для того, чтобы их нарушать.

Она на мгновение повернула голову, бросив на меня взгляд через плечо. Улыбнулась.

— Ты теперь самый завидный жених столицы. По крайней мере для меня. Ну и после тех, кто уже безнадежно женат, конечно.

— Боюсь разочаровать столичных красавиц, но у меня уже есть невеста.

— Невеста? — она презрительно фыркнула. — В Муроме? Дай угадаю — милая, скромная провинциалочка, медсестра или учительница? Готовит борщи, вяжет носки, мечтает о куче детей и домике с огородом?

Попала. Почти во всем. Кроме носков. Вероника ненавидит вязать. Но суть она уловила верно. И сейчас она пытается противопоставить этот простой, уютный, домашний мир — своему. Миру блеска, интриг и холодных шелковых простыней. Классическая тактика. Унизить то, что дорого твоему противнику.

— Фельдшер, — ответил я спокойно. — И да, отлично готовит.

— Как мило! — в ее голосе появился яд. — Как… традиционно. Но знаешь что, Илья? Мужчины твоего уровня не ограничиваются одной женщиной. Особенно провинциальной.

Артем, до этого молча пялившийся в окно, не выдержал:

— Девушка, вы бы постыдились! Так откровенно навязываться! У человека невеста есть! Семья скоро будет!

Анастасия рассмеялась. Смех был красивым, мелодичным, тренированным. Из тех, что годами оттачивают на светских приемах.

— Милый лекарь, вы ревнуете? Не волнуйтесь, на вас я не претендую. Вы слишком… простой для моего вкуса.

Артем густо покраснел. То ли от злости, то ли от смущения.

Бедный Артем. Он — воплощение порядочности и простых, правильных понятий. И для такой акулы, как она, его праведный гнев — просто забавное развлечение. Она играет с ним, как кошка с мышкой, прежде чем съесть.

— А любовь… — она снова посмотрела на меня в зеркало. — Любовь приходит и уходит. Особенно когда на горизонте появляются такие мужчины, как Илья Григорьевич. Богатые. Успешные. Со связями на самом-самом верху.

Она медленно, демонстративно, провела кончиком языка по губам.

— Вот это да! — присвистнул в моей голове Фырк. — Она прямо раздевает тебя взглядом! И ни капли не стесняется! Бесстыдница! Двуногий, держи оборону!

Для нее это игра. Охота. Развлечение скучающей аристократки. Заполучить восходящую звезду медицины, похвастаться перед подружками, а потом выбросить, когда надоест.

И она не понимает, что я играю в совершенно другие игры.

— Может, мне стоит переехать в Муром? — продолжала она, выруливая на широкую магистраль. — Внесу немного столичного блеска в вашу серую провинцию. Сниму домик по соседству. Буду заходить к вам за солью. Или за… срочной медицинской консультацией.

— Муром тебя разочарует. Там нет модных клубов, нет ресторанов с звездами, нет бесконечных светских приемов.

— Зато там есть ты.

Прямолинейно. Грубо. Но на кого-то другого это, возможно, и подействовало бы.Но не на меня. И как по мне лучшее в этом случае молчание. После таких слов… что можно сказать? А молчание оно позволяет подвесить разговор… и похоже нашему водителю оно явно не понравилось.

Машина плавно остановилась у отдельного терминала частной авиации. Анастасия вышла первой, обошла машину и сама открыла мою дверь. Наклонилась, и ее глубокое декольте оказалось прямо на уровне моих глаз.

Театр. Все — театр. Каждое движение, каждый взгляд, каждый наклон. Она не просто прощается. Она ставит многоточие. Оставляет открытый финал в своей пьесе.

— Жди меня, Илья, — прошептала она. — Я скоро приеду. Обещаю.

Она провела тыльной стороной пальцев по моей щеке.

— И я всегда держу свои обещания.