Инженер Петра Великого 6 (СИ) - Гросов Виктор

— Ну что ж, Василь, — заглушив двигатели, сказал я. — Похоже, приехали. Дальше — разведка. Ты вверх по течению, я — вниз. Ищем брод, ледовую переправу, хоть черта лысого. Встречаемся здесь же на закате.

С учетом того, что у нас было охранение, я надеялся, что и они осмотрят округу, а заодно и присмотрят за «Лешим». Мы разделились. Несколько часов я брел вдоль берега, утопая в снегу и проклиная эту реку. Картина не менялась: все те же предательские промоины да топкие, заросшие камышом берега. К вечеру, вернувшись в лагерь, я застал там Орлова, уже разводившего костер. Его вид был красноречивее любых слов.

— Гиблое дело, Петр Алексеич, — доложил он, стряхивая с ушанки снег. — Верст на десять вверх прошел — река только шире становится, а берега — сплошные топи. Там не то что на машине, пешком не пройдешь.

Мысль позвать охрану мелькнула и тут же погасла. Какую к черту охрану? Я в отпуске. Хотел новых эмоций, пищи для ума? Вот, Смирнов, получай полной ложкой…

Молча я развернул на снегу свою лучшую карту, трофейную шведскую, и ткнул в нее пальцем.

— Карта говорит то же самое. Смотри: вниз по течению река впадает в огромное болото, а вверх — разливается на десятки рукавов. Ближайший надежный брод, судя по всему, вот, в сорока верстах. Но к нему нет дороги, один бурелом. Мы потратим на прокладку пути больше времени и угля, чем…

Я осекся. Единственная оставшаяся альтернатива была почти таким же безумием.

— … чем на постройку моста? — закончил за меня Орлов, скептически оглядывая лесок на нашем берегу.

— Будем пробовать, — упрямо ответил я. — Другого пути нет.

Весь следующий день ушел на адскую, изнурительную работу. Превратив «Лешего» в тягач и лесопилку, мы валили все, что имело ствол: тонкие осины, ольху, кривые березы. К вечеру из этого хлама удалось сколотить нечто, что мы с большой натяжкой назвали материалом для моста. Пришлось включить котлы, чтобы они не замерзли. Система теплоизоляции спасала, да и февраль на дворе не морозный, но я перестраховывался.

Мы соорудили какое-то подобие мостика. Попытка перекинуть эту хлипкую конструкцию через промоину закончилась предсказуемо: едва дотянувшись до кромки слабого льда, она с жалким треском свалилась в черную воду, знаменуя полный провал.

Вымотанные и злые, вечером мы сидели у костра. Орлов молча чистил свою фузею, я же тупо смотрел на реку. Тупик. Все знания и инженерная смекалка разбились об эту простую, непреложную данность: нехватку материала.

— Может, все-таки в обход, а, Петр Алексеич? — нарушил молчание Орлов. — Ну, потеряем неделю-две. Зато доберемся.

— Не можем и не терять неделю, Василий, — задумчиво ответил я.

Снова и снова я прокручивал в голове варианты. Плот? Понтоны? Все это требовало хорошего, крепкого леса, которого не было. Требовалось что-то принципиально иное, решение, не зависящее от длины бревен. Опоры. Нужны надежные опоры, забитые прямо в дно реки, на которые можно было бы уложить короткие пролеты из нашего барахла. Но как забить сваи посреди реки, да еще зимой? Вручную, с плота? Смешно. Необходим механизм. Мощный, тяжелый, способный вгонять бревна в промерзший грунт. Нужен… копер. Паровой молот.

И тут в голове, где до этого крутилось лишь отчаяние, будто искра перескочила на нужный контакт. Копра у нас с собой не было. Зато у нас был «Леший». Была паровая машина — источник почти неограниченной энергии с учетом большого запаса угля. А значит, мы построим его здесь. Прямо на берегу.

— Василь, — позвал я, и в моем голосе, должно быть, прозвучало нечто новое, потому что Орлов тут же отложил ружье. — Идея есть. Безумная, но, кажется, сработает. Завтрашний день у нас будет веселый. Будем строить бабку.

— Кого, простите? — не понял он.

— Копровую бабку, — усмехнулся я. — Здоровенный молоток, который сам будет сваи в речное дно заколачивать.

Орлов посмотрел на меня, затем на реку, потом снова на меня.

— Петр Алексеич, ты бы отдохнул, — осторожно посоветовал он. — Переутомился ты, видать. Какие еще бабки в лесу?

— Утром увидишь, — ответил я, чувствуя, как азарт инженера перед невыполнимой задачей снова разгоняет кровь. — А пока — спать. Завтра нам предстоит самая тяжелая работа за все путешествие.

Он недоверчиво покачал головой. Я же, забравшись в натопленную будку «Лешего», еще долго не мог уснуть, мысленно набрасывая на воображаемом ватмане узлы и детали нашего будущего спасения.

Промозглое утро встретило нас трескучим морозом и хмурым молчанием Орлова, который, выбравшись из тулупа, с сомнением посмотрел на меня.

— Петр Алексеич, ты это всерьез? За день управимся?

— Попробуем, Василий, — ответил я, уже набрасывая эскиз. — Либо к закату мы на том берегу, либо ночуем здесь, а завтра утром довершим. Не думаю, что будет сложно, главное, чтобы дно не подкачало.

В основе замысла лежала простая идея: превратить «Лешего» в самоходный строительный кран с функцией копра. Работа закипела с лихорадочной скоростью. Первым делом под корень пошла самая высокая и прямая сосна, которая, очищенная от веток, превратилась в массивную мачту-стрелу. Используя паровую лебедку, мы водрузили ее на платформу машины. Чтобы компенсировать ее вес и предотвратить опрокидывание, пришлось снять с бортов два тяжелых бронелиста — они послужили импровизированными аутригерами, намертво расклинив «Лешего» на берегу.

На роль «бабки» — ударного молота — идеально подошла чугунная заготовка для ступицы, увесистый десяток пудов. Обмотав ее цепями, мы подвесили груз на канат лебедки, пропустив его через блок на конце стрелы и зафиксировав в двух направляющих из гладко оструганных бревен для точности удара.

— Хитро, Петр Алексеич. Очень хитро, — присвистнул Орлов, оценив конструкцию.

— Это не хитрость, Василий. А гонка со временем.

Инженерный штурм начался без промедления. Первые пару часов было тяжело. Нужно было приноровиться, мы часто промахивались, но потом, с наработанным опытом, стало легче. Работая со статичной позиции на берегу, мы забили первые сваи, насколько дотягивалась стрела. На них лег настил — первая, шестиметровая секция будущего моста, выглядевшая до ужаса хлипкой. Спасибо Федьке, он умудрился впихнуть в наше борохло небольшой ящик с гвоздями, обмазанный маслом. И зачем он нам нужен был по его мнению — ума не приложу. В любом случае, гвозди пригодились, укрепляя конструкцию.

— А теперь самое интересное, — бросил я Орлову, садясь за рычаги.

Затаив дыхание, я медленно повел «Лешего» вперед. Доски под многотонной махиной скрипнули, протестующе затрещали, но выдержали. Теперь, стоя не на берегу, а уже над водой, на собственном творении, мы получили возможность забивать сваи для следующего пролета. Эта изнурительная рутина — выдвинуть свежую секцию вперед с помощью лебедки и катков, переехать на нее, забить новые сваи — позволяла нам буквально ползти через реку, таща за собой свой собственный мост. Ритм задавал сам процесс: подъем «бабки» лебедкой — и оглушительный удар, от которого дрожал наш временный помост. Секция за секцией.

Мы работали без передышки. Солнце уже багровело на горизонте, когда последняя свая вошла в донный грунт и мы уложили настил, соединивший нас с вожделенным противоположным берегом.

— Ну что, Василий, — вытирая со лба пот рукавом, сказал я. — Принимай работу.

Орлов прошелся по мосту, с силой потопал ногой по настилу.

— Стоит, чертяка, — с уважением произнес он. — Крепко стоит.

Я сел за рычаги. Тяжело дыша паром, «Леший» медленно прополз вперед, по окончанию нашего творения. Когда передние траки коснулись твердой земли, я не выдержал и заорал что-то победное, первобытное. Орлов, стоявший на платформе, подхватил мой рев.

Мы сделали это. Одолели. За один световой день.

Перегнав «Лешего», уже на следующий день (сил что-то еще делать не оставалось), мы начали разбирать конструкцию на машине, забирая самые крепкие бревна — кто знает, какая преграда ждет впереди. Работа была почти закончена, когда Орлов, стоявший в дозоре, вдруг замер.