Патриот. Смута (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

— В кремль к воеводе. — Взлетел в седло. С каждым разом удавалось все это лучше и лучше. Вспоминались детские навыки. Как отец меня учил к коню подходить, как садится, переводить в рысь. В галоп по полюшку русскому гнать.

Двинулись неспешно. Задавали темп мы с Ефимом.

— Что узнали?

— Третьего дня видели похожих людей близ Ельца на переправах. Вроде они там лодки искали, купить хотели.

— Насколько верить можно? — Понятно, что только я мог этого человека в лицо узнать.

Если лодки он берут, то по Дону пойдут. Как их там ловить. Да и не могу я сразу быть и у Маришки и здесь. Приоритеты расставлять надо.

Ефим покачал головой. Пожал плечами.

— Холопы молвили, человека описали, вроде похож. Вроде с отрядом. Мало ли таких? Тот, с которым ты схлестнулся, так-то похож. Я вообще вначале решил, что он.

— Нет. Того я в лицо сразу узнаю. — Надо было до кремля уточнить у этого человека еще кое-что важное. — Скажи, а есть от воеводы ход подземный к воде, к Воронежу?

Ефим уставился на меня. Мы как раз проехали сквозь ворота в город. Стрельцы сверху вопросов не задавали. Народу на улицах прибавилось. Все куда-то спешили по делам городским. Жизнь кипела. Но основная масса встреченных людей были женщины и дети. Воронежцы — мужчины в массе своей, люди служилые. Дело свое ратное делали, службу несли. Кто на стенах, кто после ночи караула отсыпался.

— Есть или нет?

Мыслишка у меня одна родилась. И из нее уже план строился.

— Есть. Примерно к монастырю выйти можно. Чуть правее, на склон.

— А через Воронеж как переправиться можно?

— Паром есть, Никита Иванов его держит. Еще лодки есть. А тебе зачем, боярин?

— Нам же на Маришку идти. Вот и думаю, как отряд переправлять. — Улыбка появилась на моем лице. — Ефим, скольких людей можно взять, чтобы защите кремля не пострадала. Чтобы дозоры не снимать?

— Человек десять, может, двенадцать, можно.

— Как думаешь, а из иных концов города, из храмов ходы подземные есть? Выбраться тайно можно к реке?

Парень помялся, почесал затылок.

— Думаю, да.

— Славно. Задача тебе. — Мы ехали через город, впереди уже виднелись ворота в резиденцию воеводы. — Первое. Отобрать этих двенадцать человек, дать им выспаться, сил набраться, отдохнуть. Неприметно. Второе. Три лодки нам найти, к вечеру. Вечером дальше скажу, что и как.

— Будет сделано, а вы что?

— Обед. Сотники и атаманы придут.

Мы въехали в кремль. Руководство воронежских служилых людей еще не собралось. Есть хотелось ужасно, но я решил совместить прием пищи и общение с ними. Дал соответствующие распоряжения, а сам двинулся к арсеналу. На выходе сидел Пантелей, угрюмо смотрел по сторонам.

— Чего ты тут?

— Григорий Неуступыч с лиходейским этим писарем работают. — Он погладил бороду, посмотрел на солнышко. — А я здесь не пускаю никого. Велено так.

— Дела. — Прошел мимо него, заглянул в дверь.

Первая комната была забита полностью. Проход узкий остался, даже разойтись двоим — сложно будет. Копья разных типов. Справа — древко чуть выше роста человека и с локоть наконечник треугольной формы. Слева — более длинные, метра под четыре, если от пятки до самого кончика острия, то метра четыре будет. Много и тех и других по сотне точно или даже больше. Считать сложно, в глубине неясно сколько их.

Навалены на специальные уступы штук по восемь-десять на полку. А стеллаж этакий хитрый шел от пола до потолка.

— Григорий!

Впереди в следующей комнате слышались голоса.

— А, боярин, вернулся. Рад видеть. — В проеме появилось довольное лицо подьячего. Кафтан его и шапка выглядели запыленными. Но вид счастливый, словно клад нашел.

— Как тут? — Спросил я, не зная даже с чего начать.

— Сверяем. Хищения пока выявлены незначительные. — Улыбнулся он. — А так лучше сам глянь. Копья, это только начало. Подойди, посмотри красоту.

Он махнул рукой и исчез в проеме. Я последовал за ним.

Во второй комнате меня встретил Савелий. Грустный, угнетенный, осунувшийся писарь вздохнул, уставился в пол. На руках и ногах кандалы, стоит с бумагами, читает. Но, окружение было гораздо более интересно, чем этот разбойничек поневоле.

Здесь хранился огнестрел. Много.

Я видел десятки мушкетов — тяжелых ружей крупного калибра. Глянул на ствол одного, так там сантиметра два, а то и больше диаметр. Латную конницу валить? Бездоспешных из такого насквозь прошивать будет, а то и по два человека за раз, если плотным строем стоять будут. Страшная штука. Попасть только надо.

К ним комплектом шли подпорки — сошки. Еще бы стрелять с такой штуки, это столкнутся с сильной отдачей. В руках можно не удержать. А без умения плечо выбить. Все пары выглядели одинаково. Чувствовалось, что заказали их у одного мастера, одной артели.

Рядом с этими стройными штуками был более разношерстный строй аркебуз — стрелкового оружия калибром меньше. Примерно, как мой, притороченный к седлу карабин. Только здесь почти все были фитильными, не колесцовыми. Более простыми, дешевыми, но внушавшими не меньшее уважение.

Мое оружие — это индивидуальный заказ для человека богатого, могущего заплатить. А здесь стандартный солдатский набор. Но их количество впечатляло.

Эти штуки можно было использовать и с лошади, хотя не так удобно, как мой, и в пешем бою. Причем именно ими отлично бить из засад. Легкие, таскать удобнее, подбираться к врагу проще, отступать сподручней. Вышел на позицию, дал залп, выхватил пистолеты, дал еще залп. Если подавил противника, дело можно довершать саблями. Если нет — отступаем в лес, попробуй нас там найди потом. Либо обозы бросать и вдогонку идти. Либо раненными заниматься и добро сторожить.

Глаза разбегались. Радость переполняла грудь. Столько добра…

Помимо длинноствольного оружия имелись еще и пистолеты. Я насчитал штук пятьдесят совершенно разных образцов. От тяжелых рейтпистолей, таких, как я возил в седельных сумках до небольших образцов, удобных в ношении на поясе, за кушаком.

Помимо оружия, дальше по проходу виднелись кожаные ремни, портупеи, перевязи, берендейки, пулевые и пороховые сумки, рожки. Весь воинский элемент снаряжения для огневого боя.

Я посмотрел на Григория.

— Да, боярин. — Лицо его светилось радостью. — Там дальше еще сабли, еще аркебузы, полсотни бердышей. Самое ценное, это кольчуги и мисюрки. По записям полсотни. По ним же даже ерехонки числятся, но пока не видел, не дошли еще. — Он усмехнулся, глянул недобро на писаря. — А еще, этот… Говорит, что в башнях, в подвалах и на первых этажах еще много всего сложено. Учетные книги на это отдельные и там больше внавалку. Всего разного много. Пристроить негде было, когда свозили. И оружие, и доспехи, и кафтаны стрелецкие вроде. Говорит сотни полторы.

— А порох и пули есть?

— Есть. И пушки есть, легкие, помимо тех, что на стенах уже стоят. Вроде бы шесть. Пока не видел своими глазами. По бумагам.

— Да куда оно денется-то… — Начал было Савелий.

— Ты мне оговори еще, тать. — Одернул его тут же Григорий.

И верно. Преступнику слово не давали. Молчать должен и не лезть, когда люди служилые говорят. Я злобно зыркнул на писаря. Тот и без того понурый, совсем сжался.

Выходит, мы всем этим арсеналом снарядить сможем несколько сотен человек. Если прямо хорошо снаряжать. А если не усердствовать и сформировать копейные сотни отдельно, стрелковые отдельно, пистолеты выдать всадникам, сделав из них некое подобие рейтар… То и полтысячи вооружим, доброй рати.

Я вздохнул. Снаряжение — это еще не все. Нужно уметь его использовать. Опыт, дисциплина, слаженность действий. За неделю-две из холопов да крестьян солдат не сделаешь. Дворян лучше укомплектовать, это да. Тех, кто с воинскими навыками знаком — как-то можно обучить, хотя бы немного. Но, пока негусто.

Ладно. Оружие есть, людей найти осталось.

— А кони? — Задал я еще один тревожащий меня вопрос.

— А вот с конями беда, боярин. — Григорий покачал головой. — Личный скакун воеводы, заводной или вьючный. Ефима Конь… Ну ты их видел всех, вы же отрядом ходили куда-то. Помимо этого, еще четыре. Это если наших не считать.