Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

— Да, ты прав, — вздыхает Веда.

— Но у всего этого есть очень хорошее решение, — говорю. — Знаешь какое?

Девушка мотает головой.

— Удельный князь уводит пленных людей в этой крепости в свой замок в Новгороде. И туда же он уведёт меня. Я встречусь с ним лицом к лицу. Понимаешь, к чему я клоню?

— Кажется… кажется понимаю…

— Я снесу его безумную башку. Сделаю так, чтобы безумец больше никого не потревожил. Вместо того, чтобы самостоятельно идти в Новгород, меня отведут туда, будут кормить по пути, устраивать ночлег. Следить, чтобы я добрался в целости. Они собственноручно будут заботиться об убийце, которого пригрели за пазухой.

Веда ненадолго замолчала, обдумывая мои слова. План оказался настолько прост, что удивительно, как он не пришёл мне в голову раньше. Там, в детинце меня проверят на наличие силы, а силы у меня нет. Обыщут, чтобы я не пронёс оружие смертоубийства и не навредил князю. Вот только оружие у меня особенное: никто не сможет найти его, пока оно не появится у меня в руке. Мы с Ведой лишим жизни человека, который убил нашего прошлого удельного, и повесил четверых человек из Вещего, что добровольно пошли к нему в услужение несколько лет назад.

Всё складывается превосходно.

— А что будет, когда мы его убьём? — спрашивает Веда.

— Точно не знаю, но скорее всего людоед станет нашим новым удельным. Ой, простите. Великим Князем — так они все себя называют. Главное, что наше село уцелеет — некому будет точить на него зуб.

— Мне нравится.

— Точно?

— Ты же знаешь, я за любой план, где нужно кого-то убить.

— Одно плохо, — говорю. — Я не успел рассказать о своей задумке Волибору, Светозаре, Никодиму. Они будут гадать, что же со мной случилось. Они решат, что я отправился в острог, чтобы освободить пленников, а меня зарубили на полпути. Сочтут меня мёртвым, папане об этом скажут…

— Да, это беда, — соглашается Веда. — Можно вернуться в Сырово и всё им рассказать.

— Мы шли сюда слишком долго. Не уверен, что я успею дойти до деревни, а затем вернуться до рассвета. Слишком опасно.

— Не оставлять же их так! Твоим друзьям будет очень больно.

— Понимаю, но выхода нет.

Обернувшись по сторонам, я огибаю здание кузницы и двигаюсь поближе к казарме, где держат заключённых. Кажется, незаметно проникнуть внутрь невозможно. Так же, как и сбежать: слишком много человек снаружи.

Придётся действовать иначе.

Разворачиваюсь и, громко топая по земле, бегу в случайную сторону. Выбираю такой путь, чтобы меня увидели как можно больше человек.

— Эй! — кричит кто-то. — Человек сбежал!

— Держите его! — отвечает другой.

Делаю вид, что бегу сломя голову, а сам притормаживаю, когда забегаю за очередной угол. Хочу, чтобы меня поймали, но стражники оказались настолько медлительные, что пришлось поддаваться ещё усерднее.

Над крепостью звучит рог тревоги, куча воинов вываливает на улицу из казарм, дозорные на башнях разворачиваются в мою сторону и удивлённо чешут затылки. Кое-кто направил на меня лук, но стрелять не собираются.

— Окружай! — ревёт сиплый голос одного из воинов.

За очередным поворотом меня встречает удар крепкого мужчины лет сорока. Тяжёлое древо копья плашмя ударяет меня по лбу и я валюсь на землю, на мгновение потеряв ориентацию. В другой ситуации я бы тут же откатился прочь, но сейчас у меня нет нужды убегать, поэтому я просто поднимаю руки в вверх и самым жалобным голосом, на который только способен, произношу:

— Пощадите! Я сам не знал, что делаю!

— Что? К мамочке спешишь? — отвечает ехидный голос, после чего собеседник харкает на землю.

— Простите! Не ведал, что творю. Ноги сами понесли, без моей воли.

Вокруг меня постепенно собирается толпа вооружённых людей. Кто-то из них в кольчуге, кто-то в ночных портках, разбуженный внезапной суматохой. Закрываю головой рукой, хнычу, плачу и пускаю слюни. Веда сидит на земле рядом со мной и с кривым лицом наблюдает за моим представлением.

— Никогда не думал уйти с группой бродячих менестрелей и циркачей? — спрашивает девушка. — Талант, ничего не скажешь. Талант!

Ответить я ей, конечно, не могу.

— Как ты выбрался? — спрашивает молодой парень.

— Через окно, — говорю. — Перепрыгнул на дерево и аккуратно спустился.

— Переставьте людей! — командует кто-то.

Вскоре появляется сотник. Он проснулся с тревогой, поднятой стражей, но не стал выбегать наружу в чём мать родила: сначала надел кафтан с поясом, взял оружие, привёл себя в порядок. И только после этого позволил себе выйти из здания, чтобы никто не увидел его растрёпанным и помятым.

— Ну чего же ты! — произносит он, наклоняясь.

Мужчина поднимает меня на ноги, отряхивает. Улыбается, но лицо поганое, противное. У таких людей виднеется дерьмо в голове даже когда они пытаются выглядеть дружелюбно. Будто образ жизни каким-то образом отпечатывается во внешних чертах.

— Не надо полошиться! У Юрия Михайловича в замке любо и уютно. Ты о своей деревне даже не вспомнишь!

— Правда? — разыгрываю дурачка.

— Конечно! Ничего не пугайся, всё будет хорошо. Обещаю, тебе понравится Великий князь. Каких-то восемь-девять дней в дороге, и ты сам убедишься, какой он добрый и понимающий.

— Великий князь сейчас в Новгороде? Разве его войско не стоит на Волге?

— Слыхали, братцы? — сотник поворачивается к стражникам. — Слухи по земле разлетаются быстрее птиц! Уже все знают, что Юрий Михайлович с братом воюет. Нет, он сейчас не на Волге — дома у себя, в детинце Новгородском поди.

Повернувшись к своим людям, сотник коротко кивает в мою сторону:

— Отведите его обратно в казарму и дайте ещё еды. Нельзя, чтобы работники князя голодали.

Несколько рук поднимают меня на ноги и ведут в сторону пленников. В последний момент перед тем, как зайти за угол, я оборачиваюсь на мужчину. Тот с улыбкой на лице машет рукой: хочет выглядеть добродушным и дружелюбным, но это искренность крестьянина перед коровой, которую собирается забить на мясо. Спокойствие мышеловки, готовой раздавить грызуна.

Он сегодня был со мной добр только потому, что уверен, ничего хорошего меня не ждёт.

Солдаты ведут меня в здание и я оказываюсь среди пленников. Единственный из всех, кто оказался здесь по своей воле.

До появления крепости Стародум из земли осталось 12 дней.

Глава 19

Воевода поднял булаву в защитной стойке.

Никто не побеждал его в сражении прежде.

Но ему и не приходилось сражаться с таким количеством ран.

Просторное помещение, в котором сидят двадцать два человека, включая меня.

— Садись за стол, — приказывает один из воинов. — Сейчас тебе принесут еду.

Я послушно сажусь.

Солдаты уходят, а я остаюсь наедине с людьми, сидящими внутри. Глядя на них, можно точно сказать, со скольки деревень их собрали: семь штук. Именно столько внутри групп, держащихся порознь. Семь групп по три человека. Все молчат, скрытничают, делают вид, что их тут нет. Словно если они будут вести себя тихо, то их не заметят. Они настолько напуганы происходящим, что их страх можно унюхать.

Кажется, они уже распрощались с жизнями.

Целая орава духов отчаяния в виде в виде грязно-белых лепёшек летает между людьми.

Это немного странно: всё-таки их не на убой ведут. Всего лишь на работу к князю. Да, безумец может всех их повесить в первый же день, если решит, что они черти в обличье человека. Но это вовсе не факт. Вполне возможно, что они будут много лет работать в тепле, как и обещали.

Рано трястись и молиться.

Но я их понимаю: когда тебя выдёргивают из жизни и заставляют ехать в другое место, это кого хочешь выбьет из колеи.

— Какие несчастные, — замечает Веда. — Смотри, там совсем мелкий мальчик.

— Действительно, — шепчу в пустоту.

Делаю вид, что разговариваю сам с собой.