Меж двух огней (СИ) - Март Артём

Старлей прочистил горло. Оглянулся на остальных пограничников, спешившихся с мерно урчащих двигателями БТРов, застывших на дороге за его спиной.

— А где… — Муха снова прочистил горло, заметил, что голос его звучит неестественно сипло, — А где сам Селихов?

Самсонов опустил глаза. Шмыгнул носом и обернулся. Посмотрел на остальных пограничников его отделения. Те стояли смирно. Хранили молчание.

— Не могу знать, товарищ старший лейтенант, — проговорил Самсонов, не заглядывая Мухе в глаза.

— Куда он делся, Гриша? — спросил Муха гораздо более спокойным, однако полным беспокойства голосом.

— Он… Он ушел, — сказал Самсонов тихо.

— Как это… Ушел?

— Вот так. Взял автомат, патронов, немного воды и ушел. В горы. Приказал нам охранять груз, а еще… — Самсонов обернулся, посмотрел на Пчеловеева.

Муха сам удивился тому, что только сейчас заметил небольшой алюминиевый кейс, стоящий у ног Пчеловеева.

Пограничник медленно, устало опустился. Поднял чемоданчик и поднес его Мухе.

— Это было при американском инструкторе, — докончил Самсонов. — Саша… Товарищ старший сержант Селихов приказал нам охранять и это. Как зеницу ока охранять.

— Ну что ж, товарищ сержант, — снова прочистил горло Муха, — я объявляю вам…

Муха осекся. Опустил глаза и выдохнул. А потом похлопал Самсонова по плечу. Внезапно для остальных, привлек его. Крепко обнял.

— Красавцы, — сказал он с легкой грустью, когда они с сержантом расцепились, — красавцы вы, братцы. Другого слова у меня нету. Вы…

Муха поджал губы. Засопел и слегка отвернулся, чтобы не смотреть на них прямым взглядом. Чтобы они не видели, как поблескивают у офицера глаза.

— Вы, под командой Саши Селихова, сделали невозможное. Я безмерно горжусь вами, — Муха проморгался, повел взглядом по отделению. — Безмерно восхищаюсь вашей отвагой и храбростью. И горд, что вы служите в моем взводе. Горд, что тут служит отсутствующий здесь Саша Селихов. Горд, что у меня… У меня служил Саня Бычка. Свободны. Отдыхайте. Дальше мы сами.

Муха отдал несколько приказов остальному взводу. В основном, приказал занять оборону и попытаться выйти на связь со Стакановым, чтобы передать сообщение в мангруппу. Осмотреть груз душманов.

Когда закончил, быстро нашел Самсонова.

— Где Бычка? — спросил он тихо.

И Самсонов отвел его к погибшему пограничнику.

Идти было недалеко, но Муха почти сразу погрузился в собственные мысли. И ему стало хреново. Откровенно хреново.

Разве ж мог он подумать, что все так случится? Что Селихов станет штурмовать колонну один? Малыми силами? Нет, конечно же мог, он знал Селихова. Старший сержант поступил сообразно своему характеру. И хреново Мухе было потому, что он, именно он, старший лейтенант, не успел ему на выручку.

По дороге сюда, к месту встречи, на пути БТРов попалось подозрительное ущелье. Прагматичный Муха остановил колонну. Ожидая возможной засады, он не захотел больше рисковать. Вместо этого, занял оборону и отправил дозор осмотреть горы. Кто ж знал, что одно наложится на другое? Что не успеют еще дозоры вернуться обратно, как из строя выйдет топливная система одного из БТРов? Что ее придется экстренно ремонтировать. И тем самым, их поход затянется на несколько часов.

Когда они с Самсоновым подошли к одной из грузовых машин, Муха увидел, что тела мертвых аккуратно сложили под расстрелянным ЗИЛом. Душманы покоились прямо так. Но одно тело оказалось укрыто плащ-палаткой.

Муха застыл над ним.

— Саша сказал, — начал Самсонов тихо, — внутреннее кровотечение. Что его этот американец подстрелил.

Внезапно сержант обернулся. Обернулся резко, быстро. В глазах его стояло искреннее непонимание и сожаление. А еще светилось горькое чувство вины. Чувство невыполненного перед товарищем долга.

— Мы пытались помочь, товарищ старший лейтенант. Пытались. Но не могли.

— Вы не виноваты, Гриша, — ответил Муха.

Самсонов медленно отвернулся. Посмотрел на укрытое тело пограничника.

— Это ж я приказал Бычке Селихова искать. Увидел, как он убегает в горы и приказал за ним идти. И вон оно как вышло. Выходит… Выходит мы Сашке только помешали. Потому как я знаю — он к американцу почти что подобрался. А тут… Тут вон оно как вышло…

— Вон оно как вышло… — протянул Муха, а потом опустился. Заботливо поправил задравшийся уголок плащ-палатки, открывший голенище пыльного Бычкиного сапога. Потом вздохнул: — Знаешь, как бы сказал Саша Селихов?

Самсонов не ответил. Лишь уставился на погибшего Бычку. Но Мухе и не нужно было ответа.

— Он бы сказал, — продолжил старлей, — что вы не виноваты. Что виноват американец. И именно поэтому Саша пошел его искать.

— Вы тоже так думаете? — удивился Самсонов. — Думаете, Саша ушел за ним?

— Я знаю, Гриша, — обернулся Муха и окинул горы взглядом. — Я знаю.

Глава 23

Ветер, камень и след.

Мой мир сузился до этих трех понятий. Все остальное — шум. Боль в мышцах — помеха, которую игнорируешь. Мысли о погибшем Бычке, о сбежавшем американце — фоновый статический заряд, который надо гасить, иначе он сожжет схемы, выбьет лампы. Я был больше не человеком. Я был функцией. Приспособлением, заточенным под определенную цель.

Любые эмоции притупились сами собой. Притупились под холодным осознанием основной задачи — захватить Стоуна.

След вел вверх, по осыпи склона. Первый отпечаток ботинка я нашел, когда начало светать. Неглубокий, с подворотом носка внутрь. Американец ранен, выбился из сил. Теряет контроль над стопой. Это положительное обстоятельство.

Я двигался от укрытия к укрытию. Маршрут выстраивался сам собой, подсвечиваясь в сознании готовыми тактическими шаблонами. Взгляд словно сканировал местность. Мозг воспринимал ее не как пейзаж, а как набор угроз и возможностей.

Вершина скального выступа — идеальная позиция для снайпера. Обойти слева, используя гребень как экран.

Сухой куст справа — неестественный изгиб. Возможно, растяжка. Дистанция — пятнадцать метров. Безопасно.

Пологая площадка впереди — место для возможной засады. Подход только через расщелину, сектор обстрела минимален.

Каждый камень, каждое пятно на земле проходило через фильтр анализа. След прерывался на каменной плите. Логика: раненый человек будет искать путь наименьшего сопротивления. Значит, он пошел не прямо вверх, а по линии ската. Там, где начинается чахлый можжевельник. Следы примятой хвои. Ищу дальше.

Мысли — это были не мысли, а доклады самому себе, короткие и обезличенные.

След свежий. Не более нескольких часов.

Кровь на камне. Свернулась давно. Значит, он был здесь.

Ветер встречный. Звук моего движения не дойдет до нежелательных ушей.

Я был чистым сознанием, заключенным в кость и мышцы. Инструментом. Оружием. Вся та человеческая шелуха — усталость, лишние мысли, эмоции — была срезана, как балласт. Осталась только стальная суть. Воля. И расчет.

Именно поэтому, когда до меня донесся приглушенный, не принадлежащий камням и ветру звук, моя реакция была мгновенной и безэмоциональной.

Это был не крик и не голос. Что-то среднее — короткий, сдавленный стон, тут же оборвавшийся. Угроза? Ловушка? Приманка?

Тело среагировало раньше, чем мозг успел сформулировать вопрос. Рывок в сторону, за выступ базальта. Плечо уперлось в камень. Песок заскрипел на зубах. Едва слышно щелкнул предохранитель. Палец лег на спуск.

Я замер, превратившись в слух и зрение. Все мои чувства, все мышцы тела были направлены на одну задачу — идентифицировать источник звука и нейтрализовать его.

Не прошло и нескольких секунд после того, как я уловил странный звук. Почти сразу после этого смог распознать и движение в камнях. Его источник находился выше меня примерно метров на пятнадцать. Некто прятался за большими валунами, одними из многих, что лежали на склоне.

Я поймал незнакомца на мушку. Задержал дыхание, ловя момент между ударами сердца.