Одинаковые. Том 2. Гимназисты (СИ) - Насоновский Сергей

На их фоне мы с братьями, которым до девятого дня рождения оставалось меньше двух недель, выглядели юнцами. Подозреваю, никто в классе даже не догадывался о нашем настоящем возрасте — выглядели мы не моложе тринадцати, но, как ни крути, восемнадцатилетний юноша и тринадцатилетний подросток — это две большие разницы. Разумеется, из этого класса для нас все были не знакомы, за малым исключением. Вспомнился эпизод во время сдачи вступительных испытаний в гимназию — тогда в коридоре мелькнули двое: Олег Проскурин и Андрей Поярский. Сейчас они сидели на третьей парте второго ряда, и смотрели на нас с какой-то мерзкой усмешкой, будто презирая. Их внешний вид резко выделялся среди остальных: хоть форма у всех и была одинаковая, их костюмы сидели идеально, сшиты из дорогого сукна и украшены лучшей фурнитурой, виден не вооруженным взглядом индивидуальный пошив у хорошего портного. Глядя этим двоим в глаза, я сразу понял — эти ублюдки явно ищут проблем и рано или поздно мы с ними столкнёмся.

Тыщенко, скривившись, нехотя велел нам проходить в класс и указал на места. Я и Никита сели за одну парту, а Лёхе досталось место в третьем ряду, за второй партой. Его соседом оказался Владимир Бельский — скромный молодой человек из мещан, который что-то зарисовывал в своём блокноте. Как только урок начался, Тыщенко сразу же нацелился на нас, задавая вопросы по своему предмету. Не теряя времени, он вызвал Лёшу к доске и выдал нетривиальную задачку, явно рассчитывая, что тот споткнётся и выставит себя на посмешище. Но Лёха быстро просёк подвох и, не мешкая, филигранно вывел решение мелом, шаг за шагом расписывая каждое действие. Это вызвало немалое удивление у класса — как выяснилось, с арифметикой у многих здесь были заметные проблемы.

Урок закончился, и во время короткой перемены к нам подошёл Сергей Рябов, сын купца второй гильдии. Он принялся расспрашивать, кто мы, откуда взялись такие красивые и молодые. Парень показался странноватым — было ощущение, что его прислали на разведку. А заметив неподалёку ухмыляющихся Проскурина и Поярского, мы сразу поняли, откуда у этой любознательности растут ноги.

Следующим уроком был немецкий язык, который вела Анна Петровна фон Штольц. Ещё во время наших вступительных испытаний она успела познакомиться с нами и разглядеть потенциал. На уроке, в отличие от Тыщенко, она была доброжелательна и задавала вопросы на немецком языке, явно желая проверить наш уровень. После ответа Никиты Поярский пробурчал под нос что-то явно ругательное, но слов было не разобрать, по крайней мере с нашего места, тем не менее несколько смешков, пролетевших по классу сие словоизвержение вызвало. Однако было ясно, что с этой парочкой у нас впереди серьёзные проблемы. Так и потянулась учёба — ровно, без особых потрясений. Мы по-прежнему много времени уделяли подготовке Иосифа к вступительным испытаниям в гимназию.

И вот 10 сентября настал день испытаний для нашего грузинского товарища. Кузьмич, заранее предупреждённый, явился вместе с ним как официальный опекун. Проведя всю процедуру оплаты по тому же принципу, что и в нашем случае, он остался присутствовать на испытаниях и проверке знаний. Нам пошли навстречу: в первый же день приняли у Сосо испытания за первый год обучения, а второй назначили через неделю, в целом Иосиф показывает отличные результаты. Сомнения вызывают разве что языки, поэтому теперь с ним на регулярной основе будет заниматься репетитор по немецкому, товарищ Расторгуева Герман Шоль.

Конечно, нам с братьями в своё время удалось пройти этот путь быстрее, но надо отдавать себе отчёт в том, что в наших головах — сознание взрослого человека из XXI века и абсолютная память, позволяющая, прочитав материал лишь однажды, воспроизвести его дословно.

Незаметно подкрался день нашего рождения. Пятнадцатого сентября мы решили собрать всех близких так же, как делали это после возвращения в Петербург из поездки в Тифлисскую губернию. Всё прошло на славу, и на этот раз никаких незваных визитёров, как в прошлый, не оказалось, так что никто не испортил нам настроение. Подарков мы с братом на девятилетие получили много, и все они были по-своему интересны. Но особенно приглянулись три комплекта казачьей формы, которую Кузьмич по нашему размеру заказал у отменного портного, сидела она на нас, надо сказать, как влитая.

Особенно приглянулась черкеска из отличного чёрного сукна, а также башлык, выполненный в виде капюшона с длинными концами. Очень забавно смотрелась мохнатая папаха из овчины, а брюки галифе не имели лампасов, как это обычно бывает, чтобы по ним можно было определить род войск. Ну и где-то он достал отличные хромовые сапоги — высокие, с небольшим каблуком. Мы с братьями нарядились, и вызвали настоящий фурор среди присутствующих. Все с улыбками смотрели на нас, а потом даже заставили станцевать в этих нарядах. Мы пытались под смех близких что-то изобразить, и в итоге к нам пристроились почти все собравшиеся в этот день такой дружной компанией, особо в танце отличился Сосо — в общем, вечер удался, и всё прошло душевно, всем удалось расслабиться.

Проблемы появились на следующий день, когда мы вернулись из гимназии. Оказалось, что в наш дом снова пытались ворваться те самые бугаи, что настаивали на продаже нашего дома. Кузьмич с девчонками и Артёмом Фёдоровичем, находясь дома, поняли, что происходит, и вновь вооружились, давая отпор этим уродам.

Кузьмич рассказал нам всё в деталях и высказал свои опасения, что эти мерзавцы обязательно вернутся. Было ясно, что кто-то всерьёз намерен заполучить наш дом. Видимо, не доходит до некоторых людей, что не всё в этой жизни можно купить и продать.

Ещё я стал подозревать, что причина столь явного интереса к нашему владению скрыта в подземелье, что даже от близких прятал прежний владелец — купец Саитов. Может быть, есть те, кто что-то о нём знает. Или же, возможно, интерес связан с кладом — сундуками фарфора XVII века. Ведь совсем не факт, что те, кто хочет приобрести наш дом, в курсе нашего знания о этом тайнике. А может, они узнали, что началась продажа такого редкого в Петербурге фарфора и теперь беспокоятся, чтобы не упустить такой барыш, проплывающий мимо их загребущих ручонок.

Ещё месяц назад, о чём я как-то упустил рассказать, мы с братьями всерьёз задумались об увеличении нашей огневой мощи, а именно — о работе с коротким стволом. Сколько мы ни ломали голову, но сделать что-то действительно рабочее, да ещё и с глушителем, из имеющихся у нас Кольтов так и не удалось. Да, эти машинки надёжные, и 12 выстрелов на брата создают плотный огонь, но меня не отпускало желание работать с магазинным оружием. К сожалению, ни Люгер, ни Маузер сейчас было попросту не достать — они ещё не вышли на продажу. Хотя, лет через пять-шесть, возможно, уже появятся. Поэтому мы решили пойти другим путём и взялись за разработку одной из простейших машинок XX века — Тульского Токарева.

Чертежи сделали довольно быстро: когда-то, ещё во время учёбы в Рязанском училище, мне попадалась точная спецификация и чертежи этого гениального изобретения. Самым сложным оказалось токарное изготовление ствола и фрезеровка пазов, по которым должен был двигаться затвор. Особенно трудно было достичь высокой точности всех размеров — станки, что имелись под рукой, были далеки от тех, что появятся лишь через полвека. Тем не менее, взвесив все за и против, мы упорно двигались вперёд. После месяца кропотливой работы и частых визитов в мастерские из-под рук нашего токаря, который, по сути, раньше к оружейному делу не имел никакого отношения, на свет появилась любопытная машинка. Да, не обошлось без косяков и риска — ствол мог разорвать, а при стрельбе возможен даже взрыв, грозящий серьёзными травмами. Особенно хлопот доставил ударно-спусковой механизм — множество мелких деталей пришлось вытачивать вручную, работать напильником и, как водится у нас в стране, добавлять «какую-то мать» для точности, как это нередко бывало при создании самых гениальных вещей.

Не буду вдаваться в чрезмерные подробности о том, сколько трудностей и препон нам пришлось преодолеть при изготовлении ТТ, но скажу одно — геморроя хватило с лихвой. Особой головной болью стала работа с пружинными сталями, от которых зависела бесперебойная подача патронов из магазина. Теперь перед нами лежали шесть новеньких образцов, а ещё большее количество стволов уже было расстреляно в хлам во время испытаний. Стрельбу мы вели в своём тире, предварительно изготовив примитивный станок, который позволял свести к минимуму риск травм в случае разрыва ствола или взрыва оружия.