Крым наш! (СИ) - Старый Денис

Как бы это странно ни звучало, но, действительно, Волынский и воровал, и при этом умудрялся развивать те губернии, на которых наживался. Просто он думал, что если губерния, где он губернатор, начинает приносить существенную прибыль, если там устанавливаются законы и порядок., действующие для всех, кроме только одного человека, самого Волынского, — то можно спокойно залезать в казну и о себе не забывать.

И вот его взяли, оболгали, выкинули как ненужную вещь. А у самовлюблённого человека в таких случаях крайне обостряется чувство справедливости. Пусть эта «справедливость» и несколько отличается от общеупотребимого понятия.

— Скажите же, наконец, что вы от меня хотите? — после десяти минут пространных речей и тонких намёков, далеко не всегда понятных Елизавете, спросила цесаревна.

— Да возьмите же вы престол батюшки своего — по праву! — выпалил Волынский.

Наступила тягучая тишина. И пусть прозвучали те слова, которые предполагали оба собеседника, но повеяло холодом могилы. Так что нужно было немного помолчать, посмотреть на реакцию друг друга.

— Если бы я согласилась… А я ведь не говорю, что я согласна… То как вы предполагаете это осуществить? — через некоторое время спросила Елизавета Петровна.

Она посчитала, что почти в любой момент может обратиться к своей сестрице-государыне или к Андрею Ивановичу Ушакову, главе Тайной канцелярии, и сказать, что она не соглашалась, и что хотела сперва узнать о всех заговорщиках, чтобы после отдать их в руки правосудия. С таким пониманием разговаривать было намного проще.

— Мне нужны люди из гвардии, кои готовы за вас постоять. Мне нужно ваше согласие и объединить наши усилия. Я знаю, что Ушаков будет молчать, если что-то произойдёт. Что пасынок его, Апраксин, в сговоре с вами… — теперь в ход, пусть слегка завуалированно, пошли уже и угрозы, когда Волынский демонстрировал осведомленность о тайных делах Лизы.

Елизавете сложно было сдержаться. Для неё оказалось большой новостью, что Волынский прекрасно знает о друзьях Лизы. Прозвучала и фамилия Шуваловых.

— Хорошо, я вас поняла…

— Достаточно ли вы, Ваше Высочество, поняли, чтобы не наделать каких глупостей?

— Достаточно, — сквозь зубы нехотя сказала Лиза.

Волынский встал с кресла, подошёл к Елизавете, присел. Его рука скользнула под нижнюю юбку и быстро обнаружила там прекрасную женскую ножку.

— Изыди! — выкрикнула Елизавета, и прекрасная ножка нанесла удар по лицу Волынского.

Он плюхнулся на спину, но, вопреки ожиданиям Елизаветы, начал громко смеяться.

— Что веселит вас, похабник⁈ — спрашивала Лиза. — Да еще в Великую Пасху грешить решили!

— А разве это не смешно? Кто только не побывал под вашими юбками, а меня вы сторонитесь! — Волынский резко поднялся, достал платок, приложил его к носу, проверил — нет ли крови. — Мне вы в амур и не нужны. Я, Ваше Величество, канцлером желаю стать при вас. Вторым человеком в державе нашей. По заслугам моим и по умениям.

— Сперва докажите, что вы что-то можете. Верные мне преображенцы найдут вас, — сказала Елизавета, встала и явила властный взгляд. — Более я вас не задерживаю.

Волынский поднялся, усмехнулся, поклонился, направился на выход. Он затаил обиду на цесаревну. Он обязательно ей вспомнит и этот отказ заняться плотскими утехами, и этот удар. Но вспомнит потом, когда ненавистные немцы будут свергнуты с политического Олимпа Российской Империи, когда Волынский станет управлять этой империей, причем, лишь только в присутствии глупой, избалованной бабы.

От автора:

Попаданец в середину 19 века. Паровозы, винтовки и прочая промышленность? Э нет, фамильное поместье, 300 десятин земли и очень много долгов. Ну и майонез с оливье.

https://author.today/work/472747

Глава 20

Нет в мире таких крепостей, что не могли бы взять трудящиеся, большевики.

И. В. Сталин

Крепость Перекоп.

17 апреля 1735 года

Не скажу, что меня сильно впечатлила система оборонительных сооружений под общим названием Перекоп. Наверное, лет сто назад крепость, действительно, могла считаться неприступной. В нынешнем же развитии инженерного дела, вооружения и тактики Перекоп был вполне уязвим.

Что я прям уж стал военным инженером современности? Нет, пусть и в этом направлении кое-какое понятие имеется. Однако, есть с чем сравнивать. Оборонительные сооружения и форты Данцига, которые мне получилось лицезреть и даже в какой-то мере изучить, показались более продуманными и современными, чем крепость Перекоп.

Сама крепость состояла из двух непосредственно оборонительных укреплений, крепостей. А так же немалой торгово-ремесленной округи. На Руси такую округу называли поса́дом. Две крепости, Большая и Малая, располагались рядом друг с другом и так, чтобы можно было простреливать наибольшее расстояние вокруг.

А всё остальное — это тот самый ров и вал, который начинался от лимана на западе и простирался до острова Сиваш на востоке.

Генерал-лейтенант считает, что нужно штурмовать максимально в удалении от крепостей. Я так не считаю. Имею собственные соображения, как брать Перекоп. Но нелегко. Ой как нелегко осуществить ту операцию, что вырисовалась у меня в голове! Так что я искал и другие решения.

— Высказывайтесь, господа. Как бы вы брали эту крепость? — спрашивал я у своих офицеров.

На таком собрании, то ли на Военном Совете, то ли в учебном классе, присутствовал и башкирский старшина Алкалин. Он же, пока остальные думали над каверзной задачей, первым и высказался:

— Подкатить пушки и всё разбить! После идёт пехота, занимает единственные ворота с единственным мостом через ров, заполненный водой, открываются ворота, входят мои воины — и мы всех рубим, — как само собой разумеющееся сказал башкирский старшина.

Мои офицеры, те, кто смог присутствовать на совещании, не без труда сдерживали свои ухмылки.

— Я разве глупость сказал? — с вызовом спросил старшина, когда увидел реакцию офицеров на свои слова.

Мне даже показалось, что переводчик башкирского старшины несколько сгладил углы и не стал переводить все те бранные слова, которые прозвучали от башкирского военачальника. В который раз замечаю, что у Алкалина очень грамотный переводчик. Как бы не больше дипломат, чем сам старшина.

— Ты всё, мой друг, правильно сказал. Но мои офицеры знают, что я жду от них придумки — того, чего не ожидает увидеть наш враг, но что приведёт нас к победе, — как можно более миролюбиво объяснял я башкиру. — То, что ты, мой друг, сейчас сказал — это всё правильно и всё по науке. Но ты об этом знаешь, об этом знает и враг. Значит, он будет готовиться к нашим действиям. Нужно еще расшатать врага, подготовить засады, многое продумать…

— Тогда мне будет любопытно послушать, что же такого могут предложить твои воины, батыр Искандер, — пробурчал сперва Алкалин, а после с улыбкой и даже несколько торжественно его слова перевёл толмач.

— Подпоручик Фролов, доложите и покажите на карте крепость, её округу! — сказал я. — Обосливо отметьте торгово-ремесленный посад. Скажу так, что нам несказанно повезло, что у неприятеля не получилось сжечь его полностью на нашей стороне.

У нас уже была готова достаточно подробная карта Перекопа и всех укреплений вокруг. И не только укреплений, на что в своём докладе несколько и напирал Фролов. Мы с ним уже обсуждали, что можно сделать в рамках работы подразделения диверсантов. На самом деле, сделать можно было бы очень многое.

Не сказать, что крымчаки и вовсе не знают, что такое диверсионная работа. Как мне кажется, в этом деле они более осведомлены, чем даже те же самые европейцы. И это нужно учитывать. Хотя тут больше влияют все же турецкие войска и командиры.

Сколько лет, веков, татары живут рядом с казаками? А казачество редко когда было сильным в своей массе. А вот диверсионными точечными ударами, ночными набегами казаки славились. Да и самим татарам часто приходилось действовать, словно диверсанты. Однако они вряд ли ожидают грандиозного подвоха при штурме Перекопа.