Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Договорились, — усмехнулся я.

Она демонстративно отвернулась и стала листать затертый до дыр журнал регистрации посетителей или чего-то еще. Может, китайцев всех туда переписывала.

Мы поднялись на второй этаж. Шульгин неспешно вёл меня по коридору, ловко лавируя между расставленными у стен коробками и сушилками с чужими трусами.

— Колоритная у тебя коменда, — негромко заметил я ему.

— У меня? — он с иронией вскинул бровь. — Теперь уже у тебя. Привыкай. Я-то тут только в гостях появляюсь, а ты теперь постоянный клиент, так сказать.

— Слушай, а чего она так кошек не любит? — спросил я. — Прям как-то ревностно реагирует.

— Да хрен её знает, — пожал плечами Шульгин. — Может, аллергия какая, может, ещё чего. Но вообще по линии МВД тут недавно и правда пришло распоряжение, что с животными нельзя в ведомственной общаге. А она и до этого была строгая — говорят, лет двадцать назад история какая-то с ней случилась. Короче, теперь у неё личная война со всеми хвостатыми.

— Понятно, — улыбнулся я.

Мы подошли к его комнате. Общага была классической коридорной системы. Я тихонько усмехнулся, вспомнив Высоцкого, и негромко напел:

— «Система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная…»

Шульгин покосился на меня и хмыкнул:

— Ну, почти. У нас тут, правда, два сортира. Прогресс налицо.

Ну да, ну да, по современному счёту этой песенке — уже полвека. Только Шульгин вставил ключ в замочную скважину и повернул, как дверь соседней комнаты тут же приоткрылась, и в коридор высунулась любопытная девичья физиономия. За личиком появилась остальная девушка. Она прислонилась плечом к дверному косяку, руки сложила на груди, сама в тоненькой футболке, босиком. Я бросил беглый взгляд — фигурка ничего, ножки стройные, глаза большие. На лице — лёгкий макияж, будто всегда готова к гостям. Но в глазах усталость и какая-то нескрываемая жадность до общения.

Лицо милое, улыбка кокетливая, но взгляд такой, будто она уже давно разуверилась в принцах, и как Аллегрова в песне — ждёт только твёрдого плеча младшего лейтенанта.

— Коля, привет! — радостно вспыхнула она, словно только его и ждала все последние дни. — Чего так давно не заходишь, а?

Возле её ног тут же возникли двое карапузов — один постарше, лет пяти, второй помладше, оба взлохмаченные, в одинаковых маечках и с любопытными глазёнками, похожие на маленьких домовят. Девушка, не глядя, выставила руку, пытаясь оттеснить, будто дуршлагом или неводом, обоих обратно за дверь:

— Так, марш обратно! Не мешайте взрослым разговаривать! Быстро-быстро, кому сказала!

Карапузы смылись. Шульгин торопливо заулыбался ей, пытаясь как можно быстрее провернуть ключ в замочной скважине:

— Ир, привет! Да закрутился совсем, некогда было, сама понимаешь — работа, дела… Я же начальника замещал, врио, бумаги, отчёты…

— Ой, ну да, знаю я твою работу, — Ира игриво изогнула бедро, легко опираясь на дверной косяк. — Ты хоть иногда пиши, не забывай, что ли. Совсем пропал, даже обидно.

Тут она заметила меня и заинтересованно прищурилась, придав своему голосу дополнительный тон кокетства:

— А это кто с тобой такой молчаливый? Друг, что ли? Меня Ира зовут, — девушка скользнула взглядом по мне.

Цепко, на секунду замерев на лице, потом на плечах и ниже, до ботинок. Не найдя ничего отталкивающего и отметив отсутствие кольца на правой руке, она чуть оживилась, даже улыбнулась. — А тебя?

— Макс, — ответил я, тоже вежливо улыбнувшись для приличия.

— Слушай, Макс, а ты что, переезжаешь сюда к нам? — она увидела на моем плече спортивную сумку. Слушай, а ты можешь мне полочку прибить? А то совсем уже отваливается.

— Ирка, отстань! — шикнул на неё Шульгин. — Он просто в гости зашёл.

— А что, уже по-соседски попросить нельзя? — Ирина возмущённо дернула плечом.

Дверь в комнату, наконец, распахнулась, и мы вошли внутрь.

— Это и есть та, которая отца ищет? — спросил я.

Шульгин кивнул, усмехнулся уголком рта:

— Она самая. Работает медсестрой в поликлинике МВД. Девка, конечно, симпатичная, но слишком падкая на мужиков. Впрочем, не на всех подряд. ППСник или кинолог ей не канает. А вот ты… Смотри, держи ухо востро.

— Так и я не генерал. Ты сам говорил, простой служивый ей не интересен.

Шульгин остановился, глянул оценивающе, усмехнулся:

— Ну, ты уже ей приглянулся. Она в мужике сразу стержень видит. Ты на свои погоны не смотри — всем понятно, скоро сменятся. Да и она непростая. Молодая девка, но прожжённая насквозь. Хотя добрая. Этим некоторые и пользуются, — сказал Шульгин и усмехнулся, словно вспомнил что-то особенно приятное.

— И ты пользовался? — я с иронией глянул на него.

— Всякое бывало… Ну, давай смотреть, где тут у нас что.

Он двинулся вглубь комнаты, жестом предложив идти за ним. Комната оказалась довольно просторной по общаговским меркам.

— Вот шкаф, здесь бельё постельное лежит, — он распахнул дверцу и ткнул рукой в аккуратно сложенные стопки простыней и пододеяльников. — Не бабушкино, не пугайся, нормальное всё, новое.

— Успокоил, — хмыкнул я.

— Дальше, — он указал на противоположную стену, где стоял диван, накрытый дымчатым пледом. — Там диван сложенный, можешь не раскладывать, места и так хватит. Если бабу притащишь — тогда уж разложишь.

Я кивнул, глянув на диван, и уже мысленно отметил — жить можно. Но взгляд тут же зацепился за странный агрегат, стоявший в углу, на низком комоде. Проигрыватель виниловых пластинок, каких уже не встретишь. Тяжелый деревянный корпус цвета тёмного ореха, с лёгкой паутиной мелких царапин на лакированной поверхности. Крышка поднята вверх, массивная, потёртая по краям. В центре — литой диск с чёрным прорезиненным матом, рядом длинный алюминиевый тонарм с тонкой иглой, блеснувшей в свете от окошка. На корпусе справа выстроились ряды хромированных переключателей и аккуратных ползунков. На передней панели чуть заметно поблёскивал небольшой серебристый логотип фирмы Technics.

— А вот это что за бандура? — я шагнул ближе и с любопытством уставился на чудо ретро-техники.

Шульгин сразу насупился, как кот, который не любит, чтобы его миску трогали чужие руки.

— Это виниловый проигрыватель, — проговорил он подчеркнуто медленно, даже с оттенком гордости в голосе. — Только руками не трогай, ясно?

— А он вообще рабочий? Или так, пыль собирает?

— Раритет! — Шульгин даже шагнул ближе, расправил плечи и заботливо поправил крышку аппарата. — Моя страсть, коллекционирую винил, слушаю. Особо редкие вещи есть, между прочим. Здесь всё оставил, чтобы батя реально думал, что в общаге живу. Так-то бы я его на свою хату давно забрал.

— Ха! — не скрывая улыбки, воскликнул я. — Честно говоря, думал, у тебя одно хобби — в караоке тёлок снимать.

— Да иди ты… — махнул рукой он. — Ты лучше глянь вот сюда.

Над проигрывателем на стене висела полка, забитая до отказа виниловыми пластинками. Я шагнул ближе, бегло прошёлся взглядом:

«ABBA», «Modern Talking», «Depeche Mode», «Queen», «Pink Floyd», «Dire Straits»…

— Ни фига у тебя наборчик, — протянул я с уважением. — А пластинки-то реально те, старые?

Шульгин снисходительно усмехнулся и сложил руки на груди, гордо приподняв подбородок.

— Старые? Это тебе не пластмассовый ширпотреб из «Ашана». Это всё редкие издания, коллекционные, оригиналы семидесятых-восьмидесятых. «Queen» вообще британский оригинал восемьдесят первого года, а «The Wall» от «Pink Floyd» — семьдесят девятый год, классика, редкость, за которую коллекционеры глотки рвут.

Я осторожно, с нескрываемым интересом вытащил одну из пластинок. Обложка «The Wall» слегка потёрта на сгибах, но видно, что хозяин её любил и берег.

— Что, реально слушаешь, да? — я глянул на него.

— Ну, а ты думал? — он обиженно поджал губы. — Там же звук живой, совсем другой. Вот только вы, молодняк, этого не цените. Тебе вот что-нибудь типа Джигана или Басты подавай, да?