Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Чай, говоришь… Ну-ну, — прогудел он недовольно, но уже явно успокаиваясь, и повернулся к сыну: — Ты там поосторожней с чаями своими. А то точно скоро алименты платить будешь.

Коля, в свою очередь, перешел в наступление, ведь это самый лучший способ защиты, когда тебя в чем-то пытаются уличить. Он выдал с неподдельным раздражением:

— Отец, у меня ощущение, что ты сюда с проверкой заявился, а не просто в гости.

— Да тут до меня слушок дошёл, — с пытливым прищуром ответил Николай Алексеевич, — что ты в общаге этой и не живёшь.

— Ага, — усмехнулся Шульгин-младший. — Скажи ещё, что я в полиции не работаю, а удостоверение на рынке купил. Между прочим, я уже рапорт подал на должность заместителя начальника УГРО.

Генерал вскинул бровь и медленно, с явным подозрением, спросил:

— Денег дал кому-то или как?

Шульгин-младший дёрнулся, словно его током ударило:

— Вот вечно ты считаешь меня каким-то недалёким! А ты не думал, что, может, я сам добился должности? Может, я сам достоин быть руководителем? Или ты считаешь, только твои бабки все решают?

— Ага, конечно, сам он добился, — фыркнул генерал. — Да если бы не я, тебя бы из института десять раз вышвырнули. И в полицию тебя взяли исключительно благодаря моим связям. Мне-то не рассказывай. Сам он добился…

— А я и не просился в полицию! — резко повысил голос Шульгин-младший. — Мне бы и семейный бизнес отлично зашёл. Сколько раз я тебе говорил: поставь меня управляющим, доверь наконец-то серьёзное дело! Мне по душе реально деньги зарабатывать, а не… за преступниками бегать.

Мне показалось, что он хотел про нашу службу что-то неприятное ввернуть, но не решился. При отце или при мне?

Генерал фыркнул, недоверчиво прищурившись, и медленно процедил:

— Зелень ты ещё, деньгами распоряжаться. Кто не умеет их зарабатывать, тот и управлять ими не способен. Ты сначала хотя бы до капитана дослужись, а потом уже про бизнес будешь говорить.

— Ну и дослужусь! — почти выкрикнул Коля, лицо его покраснело от возмущения, и он внезапно с силой хлопнул кулаком по столу. — Вот, значит, как ты обо мне думаешь, отец! Нет чтобы порадоваться за сына, поддержать, что на повышение пошёл, так ты ещё считаешь, что я не способен управлять!

Генерал всё ещё метал глазами молнии, но тон уже сбавил.

— Много хорохоришься, я смотрю.

В воздухе будто что-то щёлкнуло. Будто последняя песчинка упала на вековой механизм и сдвинула деталь.

— Это всё потому, что я тебе не родной! — неожиданно выдал Шульгин, глаза его горели обидой и злостью.

— Ты что несёшь, паршивец⁈ — генерал тоже сорвался на крик, лицо его побагровело. — Я тебя воспитал как родного, и всю жизнь воспитываю! Ты для меня единственный сын!

— А не надо меня воспитывать! — Николай шагнул вперёд и сузил глаза. — Воспитал уже! Я, между прочим, старший лейтенант полиции, а не щенок, которого ты можешь поучать каждый день!

— Да какое там «воспитал»? — генерал в сердцах махнул рукой. — Чуть отвернёшься, и ты сразу по клубам да ресторанам с девками! Одни гулянки на уме, ни ответственности, ни мозгов. Какое тебе доверить дело, какой к черту бизнес⁈

— А кто меня таким сделал, а? — сын перешёл на хриплый полушёпот. — Кто всю жизнь мне говорил, что без его денег и связей я никто, пустое место? Ты! Ты, товарищ генерал, сам всё за меня решал, а теперь удивляешься, почему, якобы, я ничего не умею!

Оба давно не замечали ничего вокруг себя. Оба упрямые.

— Да как ты со мной разговариваешь, сопляк? — генерал аж затрясся от возмущения. — Всю жизнь для тебя стараюсь, а ты, неблагодарный, на родного отца голос повышаешь!

— Ага, стараешься! Только каждый раз мне в лицо тычешь, что я пустышка и без тебя ничего не стою!

— Потому что так оно и есть! — сорвался генерал и тут же осёкся, осознав сказанное.

Понял, что переборщил — но сказанное обратно не отмотаешь.

На мгновение повисла тяжёлая, болезненная тишина. Шульгин-младший молча смотрел на отца, в глазах — неприкрытая боль и горечь. Генерал нервно сглотнул, резко поправил форму, потом шумно выдохнул и процедил тихо:

— Ну, хватит с меня этого цирка, — он развернулся к двери, шагнул в коридор и, громко хлопнув дверью, исчез.

Шульгин замер, глядя в пустоту перед собой. Я молчал, понимая, что вмешиваться сейчас смысла нет. Каждый остался при своём, каждый получил свою порцию правды. Только стало от этой правды им обоим как-то паршиво и неуютно.

И нужна она?

Через пару минут Коля, с виду, отошел от разборок с отцом, шумно выдохнул и рухнул на диван.

— Фух, Макс, спасибо тебе огромное, — он вытер со лба воображаемый пот и нервно рассмеялся. — Вот это ты меня выручил, конечно. Чуть не спалился перед батей. С меня причитается, сто процентов.

— А ты где такой реквизит оперативно раздобыл? — усмехнулся я. — Халат, сланцы розовые? Полотенце ещё мокрое на шею?

— Да я отъехать ещё толком не успел, — он широко улыбнулся, довольный собой. — Как только твоё сообщение увидел, пулей обратно залетел в общагу, бегом постучался — ну куда, к Ирке. У неё и халатик подходящий нашёлся — от бывшего остался, представляешь? Полотенце там же прихватил, намочил на скорую руку, а сланцы у неё только такие были — розовые. Мужских она у себя не держит. Ну не в туфлях же своих идти. Вот такой вот маскарад получился.

Он хмыкнул, поправляя на себе чужой халат, и добавил уже серьёзнее:

— Если бы не ты, Макс, батя бы меня сразу вычислил. Обычно он заранее звонит, предупреждает, а тут что-то нагрянул неожиданно, без звонка. Чего вдруг, правда стукнул ему кто? Короче, если бы понял, что я тут не живу, сразу бы лишил довольствия. А на одну нищенскую зарплату хрен проживёшь…

Шульгин вдруг осёкся, покосился на меня виновато, осознав, что сказал лишнее:

— Извини, Макс, я не хотел… В смысле, я не считаю тебя нищебродом, просто я немного привык уже к другому уровню жизни. Понимаешь же, да?

— Ну-ну, — протянул я скептически, глядя на него с ухмылкой. — Только как же ты себе этот уровень жизни-то позволяешь, если отец у тебя, мягко говоря, на государство работает? Получается, отец твой не совсем чист на руку?

— Да это отчим мой, — чуть помедлив, нехотя признался Шульгин. — Хотя воспитывал он меня практически с малолетства, считай, отец родной.

Он замолчал, собираясь с мыслями, и после небольшой паузы продолжил уже чуть увереннее:

— На самом деле бизнес на мать оформлен, официально-то всё чисто. Батя, конечно, там рулит по факту. Да он такой, не будет же просто наблюдать. Ну, знаешь, как это бывает… Участки, плавбаза, форелевое хозяйство, пасека — всё, что за долгую службу ему по дешёвке урвать удалось. Но всё по-честному, не думай ничего такого.

Шульгин неловко пожал плечами, словно оправдываясь больше перед самим собой, чем передо мной:

— Честно говоря, я и сам не понимаю, зачем он в этот кабинет государственный таскается, — Шульгин пожал плечами, чуть нахмурился. — Денег там не заработаешь. А батя говорит, ему просто нравится туда ходить. В кабинете, говорит, ощущаешь себя кем-то важным, нужным, а не барыгой… Для души, типа, а не ради бабок — ну, такой он ретроград. Хэ-зэ… я такое не понимаю пока, чем бабки-то виноваты. Вот и меня он в полицию засунул, — вздохнул Шульгин с лёгким раздражением. — Говорит, только она из меня человека сделает.

— А ты сам как будто бы не сильно хочешь в полиции работать? — я испытывающе глянул на него.

Он задумался ненадолго, затем пожал плечами и ответил серьёзно:

— Знаешь, а я как-то привыкать уже начинаю. Тем более, теперь с тобой познакомился. Как-то теперь иначе всё выглядит, у самого какой-то азарт появился. Не поверишь, реально стало интересно.

Он вдруг оживился, глаза его блеснули, и он внезапно предложил:

— Слушай, Ярый, а давай сегодня забухаем нормально, а? Отметим твое новоселье, так сказать!

— А давай, — легко согласился я и потянулся к холодильнику за пивом.