Жуков. Халхин-Гол (СИ) - Алмазный Петр

— Прежде всего — представьтесь.

— Старший лейтенант государственной безопасности Трефилов.

— Садитесь, товарищ Трефилов.

Он опустился туда, где только что сидел Терентьев. Снял фуражку. Положил ее рядом с собой, пригладил ладонью и без того прилизанные волосы. Уставился на меня, типа пытаясь проникнуть в самую душу. Я невольно усмехнулся. Хрен у него получится.

— Расскажите, пожалуйста, товарищ комкор, как все произошло, — попросил он.

Я не торопясь пересказал ему все, что случилось с того момента, когда я вышел из купе и увидел «железнодорожника». Старлей слушал, кивал, но ничего не записывал. Понятно, он должен был доложить начальству, объяснив заодно, почему проворонил диверсантов.

— Скажите, товарищ Жуков, а до этого момента вы ничего подозрительного не замечали?

— Заметил, старлей, — усмехнулся я. — Отсутствие сотрудников особого отдела в момент нападения диверсантов. О чем я обязательно сообщу товарищу Берии.

Старлей побледнел. Схватил фуражку. Натянул на голову. Попытался вскочить. Зацепился макушкой за верхнюю полку, рухнул обратно. Снова попытался вскочить. Пришлось его придержать за рукав, а то он башку себе расшибет.

— Не ссы, старлей, — сказал я. — Если остаток пути обойдется без происшествий, будем считать, что ты лично задержал диверсанта.

Москва

Первый иней серебрил крыши московских домов, но улицы были непривычно оживлены для раннего утра. У газетных киосков на площади Свердлова и у входов в метро выстраивались очереди.

Люди в телогрейках и потертых пальто, спешащие на заводы, задерживались, спрашивали «Красную Звезду», последний номер. И, получив свежеотпечатанные листы, замирали на месте, впиваясь взглядом в заголовки.

«РАЗГРОМ ЯПОНСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ НА РЕКЕ ХАЛХИН-ГОЛ»

«БЛЕСТЯЩАЯ ПОБЕДА КРАСНОЙ АРМИИ»

«КОМКОР ЖУКОВ: МАСТЕРСТВО И ВОЛЯ К ПОБЕДЕ»

Я видел все это, когда отправился по адресу, названному Сафроновым. Я мог бы послать Мишу, но решил, что незачем втягивать адъютанта в эту историю, которая еще неизвестно, чем обернется.

Само собой, я не стал надевать комкоровский мундир и шинель, взяв с собой только удостоверение. В трамвае на маршруте № 15, громыхающем по Арбату, кондуктор, продавая билеты, вместо привычного «Граждане, передавайте на проезд», громко выкрикивал:

— Товарищи, читайте «Красную звезду»! Наша доблестная Рабоче-Крестьянская Красная Армия наголову разбила самураев!

И вагон наполнился гулом возбужденных голосов.

— Говорят, их там, япошек, чуть ли не втрое больше было! — неслось из угла.

— А наши, слышь, новейшими танками их наскрозь прошли! — парировал седой рабочий с инструментальным ящиком в мозолистой руке.

— Молодчаги! Вот так их, захребетников! Жуков, я слышал, под Москвой служил раньше?

— Мой племянник, артиллерист, как раз там служит… Пишет — командующий наш мужик суровый, но справедливый. Потому и япошек этих бьем, как цыплят!

Пока я пробирался к цели, фамилию «Жуков» пришлось услышать не раз. Ее повторяли мальчишки на улицах и пассажиры городского транспорта. Похоже, она переставала быть просто фамилией одного из высших командиров РККА, превращаясь в легенду.

Понятно, несмотря на договор с немцами, ощущение большой войны висело в воздухе, и наша победа на Халхин-Голе придавала народу уверенности. После боев в Испании, после нападения нацистской Германии на Польшу, она была как глоток свежего воздуха в удушливой предгрозовой атмосфере.

Никем не узнанный, в сером пальто и шляпе, я соскочил с трамвайной подножки и углубился в переулок Сивцев Вражек. Дом № 7 оказался вполне современным. В нем даже были лифт в остекленной шахте, примыкавшей к стене.

Я вошел в подъезд и наткнулся на вахтера. Здоровенный мужик в форме НКВД преградил мне путь. Видать, домик не простой и живут здесь не рядовые граждане Союза ССР. Я вынул из кармана удостоверение. Всмотревшись, вахтер вытянулся по стойке смирно.

— Мне нужна седьмая квартира, — сказал я.

— Пожалуйста, товарищ комкор, третий этаж. Вас сопровождать?

— Не нужно.

Он кивнул, все еще стоя навытяжку. Я направился к лифту. Вышел на третьем этаже. Нажал на кнопку звонка седьмой квартиры. Дверь открыла старушка, по виду домработница. Посмотрела на меня подслеповатыми глазками.

— Тебе кого, милок?

— Я к Ольге Ивановне.

— Проходи. Я ее сейчас покличу.

Я вошел в широкую прихожую. Да, квартирка по нынешнему времени была зажиточной. Даже в прихожке чувствовалось. Большой гардеробный шкаф, скамеечка для надевания обуви, стойка для зонтиков и тростей. Неужто это квартира покойного лейтенанта?

Послышались быстрые шаги. В прихожей показалась высокая стройная, хорошо одетая женщина лет двадцати пяти. Запахло явно не советским парфюмом. На груди, закрытой кружевным воротником, поблескивало жемчужное ожерелье.

— Здравствуйте, вы ко мне?

— Добрый день! — откликнулся я. — Вы Ольга Ивановна Сафронова?

Она почему-то быстро оглянулась и сказала:

— Пройдите, пожалуйста, вот сюда. — Женщина указала на двустворчатую остекленную дверь. — Дуняша, нас не беспокоить!

Я прошел в гостиную. Снял шляпу и расстегнул пальто. Уселся на диван. Судя по тому, что мне не предложили снять верхнюю одежду, хозяйка не собиралась со мною долго лясы точить. Я, впрочем, с нею тоже. Сафронова уселась в кресле напротив.

— Простите, что не ответила сразу, — проговорила она. — По документам я действительно Сафронова, но родители этого не знают. Они не хотели, чтобы я брала фамилию мужа…

— Почему?

— Мой приемный отец известный ученый, врач самого товарища Сталина… И вот я выхожу за простого лейтенанта.

— В таком случае, вам лучше поменять фамилию, причем — сделать это немедленно.

— С какой стати! — удивилась Сафронова. — Мы с Алексеем любим друг друга, у нас растет дочь.

— Именно — из-за дочери. Для нее будет лучше, если она станет носить фамилию дедушки.

— С Алешой что-то случилось⁈ — придушенным голосом воскликнула она.

Что ей сказать? Правду? Да, только частичную. Достаточную для того, чтобы она сменила фамилию и свою и ребенка. А о том, что ее муженьку вышиб мозги его же подельник, этой красотке знать незачем.

— Алексей Сафронов был завербован вражеской агентурой, — жестко сказал я. — И теперь, для того, чтобы обезопасить себя и ребенка, вы должны не только разорвать свои отношения с ним, но и попросить своего отца помочь вам с отъездом куда-нибудь в тихое, неприметное место.

Я думал, Сафронова закатит истерику, но она взяла себя в руки. Кивнула сдержанно и вдруг развернула газету, лежавшую на небольшом столике в углу. Я заметил собственный фотопортрет на первой полосе.

— Вы ведь Жуков? — спросила она.

— Верно, — не стал отпираться я.

— Костя Симонов рассказывал мне о вас… Вам можно верить… И если уж сам комкор Жуков пришел, чтобы предупредить меня, дело серьезное.

— Более, чем вы думаете, Ольга Ивановна, — сказал я, вставая.

И в этот момент разжался звонок в дверь. Сафронова вздрогнула.

— Вы кого-нибудь ждете? — спросил я.

— Н-нет… Должна вернуться из магазина мама, но у нее ключи…

— Оставайтесь на месте! — приказал я.

Я сунул руку в карман и выглянул в прихожую. И вовремя. Домработница Дуняша как раз открывала дверь. Он едва успела отскочить, потому что створка вдруг резко распахнулась.

В квартиру ворвался какой-то тип. Он выдернул из-за пазухи пистолет. Не замечая меня, ткнул стволом в голову перепуганной старухи. Та охнула и свалилась на пол — то ли в обмороке, то ли от сердечного приступа.

— Эй, мужик, — негромко окликнул я злоумышленника. — Пушку-то брось.

Пока приехал милицейский наряд, пока я рассказал старшине о том, как повязал молодчика, ушло больше часа времени. Менты были в шоке о того, что преступника, ворвавшегося в квартиру известного профессора медицины, который пользует самого вождя, задержал сам комкор Жуков, так что в гостиницу меня доставили с почетным эскортом.