У лесопилки царил переполох. Несколько мужиков сбились в кучу возле ангара, кто-то кричал, кто-то суетился. Я соскочил с лошади прямо на ходу.
— Где Илья? — рявкнул я, врываясь в ангар.
— Здесь, Егор Андреевич! — отозвался Семён, склонившийся над лежащим на соломе человеком.
Илья лежал неподвижно, завернутый в какие-то тряпки и одеяла, что нашлись в ангаре. Лицо у него было синюшное, губы посинели, зубы стучали так, что слышно было на весь ангар.
— Сколько он в воде был? — быстро спросил я у Фёдора.
— Минуты три, не больше, — ответил тот. — Я сразу его увидел, веревку кинул. Он держался за край льдины.
Хорошо. Три минуты в ледяной воде — это много, но не смертельно, если быстро принять меры.
— Кузница топится? — спросил я у Семёна.
— Нет, Егор Андреевич, сегодня еще не работали.
Черт. В кузнице было бы тепло, можно было бы быстро согреть человека. А в ангаре холодно, даже с одеялами толку мало.
— Ричард! — окликнул я. — Нужно срочно согревать пациента. В ангаре слишком холодно.
Ричард быстро осмотрел Илью и кивнул:
— Да, нужно тепло. И как можно быстрее.
Я лихорадочно думал. Баня! В деревне должна топиться баня.
— Семён! — крикнул я. — Топится сегодня баня?
— Топится, Егор Андреевич! — ответил тот. — Степан с утра затопил.
— Отлично! Помогайте, на лошадь его!
Я перекинул Илью, завернутого в одеяла, через круп своей лошади, придерживая одной рукой. Ричард вскочил на свою лошадь.
— За нами! — крикнул я мужикам и пустил коня галопом.
Дорога до деревни показалась бесконечной. Илья висел безвольным мешком, время от времени постанывая. Я чувствовал, как холод от его тела проникает сквозь одеяла. Нужно было спешить.
В деревне нас уже ждали — видимо, кто-то из мужиков прискакал раньше и поднял тревогу. Степан тоже уже стоял возле бани.
— В предбанник! — скомандовал я, соскакивая с лошади.
Мы внесли Илью в предбанник, где было значительно теплее. Подоспевшие мужики помогли уложить его на скамье.
— Давайте быстрее одежду снимать! — сказал Ричард.
— Правильно, — подтвердил я. — Всю мокрую одежду долой, и быстро!
Мужики принялись раздевать Илью. Одежда на нем была не просто мокрая — она была покрыта ледяной коркой.
Я взял большой кусок сухой грубой ткани и половину дал Ричарду:
— Растираем кожу! — приказал я. — Быстро и сильно!
Мы принялись энергично растирать Илью — я грудь и руки, Ричард ноги. Ткань была грубая, оставляла красные пятна на коже, но именно это и нужно было — стимулировать кровообращение.
— Зачем так грубо? — спросил Ричард, но не переставал выполнять мои указания.
— Нужно кровообращение восстановить, — объяснил я, не прекращая растирания. — И кожу высушить полностью. Каждая капля воды — это дополнительный холод.
Ричард кивнул и продолжил работу. Постепенно кожа Ильи начала розоветь — признак того, что кровь снова начинает нормально циркулировать.
Когда мы закончили растирание, я завернул Илью в сухие одеяла.
— Десять минут отдыха, — сказал я. — Пусть организм немного восстановится.
— Мужики! — крикнул я в сторону двери. — Водки принесите! Самой крепкой!
— Сейчас, Егор Андреевич! — отозвался кто-то, и через минуту Степан принес бутылку.
Пока Илья лежал в одеялах, я наблюдал за его состоянием. Дыхание было неровным, но становилось глубже. Лицо постепенно приобретало нормальный цвет.
— Как он? — тихо спросил Ричард.
— Лучше, — ответил я. — Но еще не все.
Когда прошло минут десять, я сказал мужикам:
— Несите его в парную, но на самую нижнюю полку. Нужно равномерное прогревание, а не перегрев.
Мы перенесли его в парную и уложили на полку. Здесь было значительно теплее, но не жарко — именно то, что нужно для постепенного согревания организма.
— Илья! — позвал я. — Илья, слышишь меня?
Он слабо застонал и приоткрыл глаза.
— Егор… Андреевич? — прошептал он.
— Да, это я, — ответил я с облегчением. — Как себя чувствуешь?
— Холодно… — прошептал он. — Очень холодно…
— Сейчас согреешься, — заверил я его. — Потерпи немного.
Я налил в кружку водки и поднес к его губам:
— Пей, — приказал я. — Для согрева.
Илья с трудом сделал несколько глотков. Водка была крепкая, обжигающая — именно то, что нужно для внутреннего согревания.
— Еще, — настаивал я. — Нужно изнутри согреться.
Когда он выпил половину кружки, я взял тряпку, смочил ее водкой и начал обтирать ему руки, ноги, грудь.
— Что вы делаете? — спросил Ричард.
— Спирт расширяет сосуды, — объяснил я. — Кровообращение улучшается. Плюс согревающий эффект.
Ричард внимательно наблюдал за процедурой, очевидно запоминая методику на будущее.
После обтирания спиртом мы перенесли Илью на среднюю полку — там было потеплее, но все еще не слишком жарко.
— Мужики! — крикнул я. — Чаю горячего заварите! Самого крепкого! И меду добавьте!
— Уже заваривают, Егор Андреевич! — отозвался Степан.
Постепенно Илья приходил в себя. Дрожь становилась меньше, дыхание ровнее. Он уже мог сидеть, опираясь на стену.
— Как дела? — спросил я. — Чувствуешь себя лучше?
— Да, — кивнул он, хотя голос еще был слабый. — Тепло уже. Спасибо, Егор Андреевич.
— Не благодари, — отмахнулся я. — Расскажи лучше, как это случилось?
Илья виновато опустил глаза:
— Хотел до кузницы дойти, там металл для гарды выбрать, да подскользнулся на мосту. На лед упал, а тот и проломился, и я в воду…
— Повезло, что Фёдор рядом был, — заметил Ричард.
— Да уж, — согласился Илья. — Если б не он, не видать бы мне белого света.
Тут в парную заглянул Степан с дымящейся кружкой:
— Чай готов, Егор Андреевич.
— Давай сюда, — сказал я, беря кружку. — Пей, Илья. Маленькими глотками, но много.
Горячий чай с медом делал свое дело. С каждым глотком Илья выглядел все лучше. Цвет лица становился нормальным, руки перестали дрожать.
— Ну что, думаю, кризис миновал, — сказал я Ричарду. — Парень выживет.
— Да, — согласился англичанин. — Вы очень грамотно действовали, Егор Андреевич.
Мы еще полчаса просидели в парной, пока Илья окончательно не согрелся. Потом проводили его в дом, укутали в теплые одеяла и напоили еще чаем.
— Сутки в постели, — строго сказал я. — И никаких походов на лесопилку. Понял?
— Понял, Егор Андреевич, — покорно кивнул Илья. — Как скажете.
Когда мы убедились, что с Ильей все в порядке, мы с Ричардом отправились по домам. День выдался напряженный, но все закончилось хорошо.
— Егор Андреевич, — сказал Ричард, когда мы ехали по деревне, — вы сегодня спасли человеку жизнь.
— Спасли мы вместе, — ответил я. — Один бы я не справился.
— Но знания-то ваши, — настаивал он. — Я бы растерялся, не знал бы, что делать.
— Теперь знаешь, — сказал я. — Запомни на будущее. Мало ли, еще пригодится.
Дома меня ждала встревоженная Машенька. Она уже слышала о происшествии и беспокоилась.
— Егорушка! — воскликнула она, обнимая меня. — Как там Илья? Жив?
— Жив и здоров, — успокоил я ее. — Испугался только. Завтра как новенький будет.
— Слава Богу, — перекрестилась она. — А то я уж думала, что случилось что-то страшное.
— Нет, солнышко, все хорошо, — сказал я, целуя ее в макушку. — Обошлось без потерь.
Глава 23
Утром, когда мы проснулись и позавтракали, я заметил, что Машенька сидит какая-то задумчивая. Она смотрела в окно, но взгляд её был рассеянным, словно мысли витали где-то далеко. Время от времени она легонько поглаживала живот и вздыхала.
— Машенька, солнышко, — сказал я, подсаживаясь к ней на лавку, — что случилось? О чём задумалась?
Она повернулась ко мне, и в её глазах была какая-то странная смесь стыда и желания.
— Да так, Егорушка, — ответила она неопределённо, отводя взгляд.
— Ну-ка, не хитри, — настаивал я, обнимая её за плечи. — Видно же, что что-то не так. Может, плохо себя чувствуешь? Или ребёночек беспокоит?
