Воронцов. Перезагрузка. Книга 6 (СИ) - Тарасов Ник

Я наблюдал, как она ест, и радовался. Беременной женщине нужно хорошо питаться, а то, что она получает удовольствие от еды, ещё лучше.

Тем временем во дворе мужики всё ещё стояли вокруг очага, принюхиваясь к дыму от углей.

— Мужики! — позвал я собравшихся, когда вышел на улицу. — Подходите, угощайтесь!

Не нужно было повторять дважды. Все сразу же подошли поближе, и стали брать готовое мясо. Кто кусок, кто два — чтобы каждому хватило попробовать диковинное блюдо.

— Егор Андреевич, — сказал Прохор, жуя шашлык, — да это ж сказка какая-то! Откуда такой вкус берётся?

— От правильного приготовления, — ответил я. — И от маринада. Мясо нужно заранее подготовить.

— А научите нас так готовить? — попросил Семён. — Больно уж хорошо получается.

— Научу, — пообещал я.

Петька, который получил кусок побольше остальных — всё-таки шампуры делал, — задумчиво жевал мясо:

— А эти… шампуры… что на них еще можно готовить? — Поинтересовался он.

— Да много чего, — ответил я. — Баранину, говядину, птицу. Даже рыбу можно, если аккуратно.

Мужики переглядывались с интересом. Видно было, что способ приготовления пищи их заинтриговал.

Когда все угостились и разошлись по домам, я вернулся к Машеньке. Она доедала свою порцию и выглядела очень довольной.

— Наелась? — спросил я, садясь рядом.

— Да, — кивнула она, поглаживая живот. — И сытно, и вкусно. Спасибо, Егорушка.

— Не за что, солнце моё, — ответил я, целуя её в щёку. — Хочется ещё чего-нибудь особенного?

Машенька задумалась:

— А можно… молочка? С мёдом?

— Конечно можно, — засмеялся я. — Всё, что захочешь.

— Анфиса! — позвал я кухарку. — Молока с мёдом подогрей!

— Сейчас, Егор Андреевич! — отозвалась та.

— Егорушка, — сказала Машенька, прислоняясь ко мне головой, — а почему ты всё умеешь? Откуда у тебя столько знаний?

— Много читал, — ответил я осторожно. — И в путешествиях кое-что видел.

— А где ты путешествовал? — не унималась она.

— По разным землям, — сказал я уклончиво. — Далеко отсюда.

Машенька удовлетворилась этим ответом.

— Вот и хорошо, что путешествовал, — сказала она. — А то откуда бы я такого вкусного мяса поела?

Я засмеялся:

— Ради тебя, Машенька, хоть на край света съезжу.

— Не надо на край света, — засмеялась она в ответ. — Лучше дома сиди, со мной.

— Обязательно буду, — пообещал я. — Особенно когда малыш родится.

Анфиса принесла тёплое молоко с мёдом, и Машенька с удовольствием его выпила. После такого сытного обеда её стало клонить в сон, и я уложил её отдохнуть.

— Поспи, солнышко, — сказал я, укрывая её одеялом. — А я пока дела поделаю.

— Не уходи далеко, — попросила она, уже закрывая глаза.

— Никуда не уйду, — заверил я её. — Буду рядом.

Когда Машенька заснула, я вышел во двор. Степан как раз убирал остатки углей, а Петька рассматривал использованные шампуры.

— Что, понравился способ готовки? — спросил я его.

— Очень понравился, Егор Андреевич, — кивнул он. — А может ещё таких прутьев наделать? Для запаса?

— Можно, — разрешил я.

— А когда ещё готовить будем? — спросил Степан, заинтересованно поглядывая на шампуры.

— Скоро, — пообещал я. — Как жена ещё мяса захочет, сразу и приготовлю.

Позже, когда я сидел в светёлке с Машенькой, которая перебирала детские вещички, на улице послышался стук колёс и ржание лошадей. Голоса мужиков, окрики, звяканье упряжи — всё это говорило о том, что приехал кто-то с обозом.

— Кто это там? — спросила Машенька, поднимая голову от шитья.

— Сейчас посмотрю, — ответил я, поднимаясь с лавки.

Выйдя на крыльцо, я увидел знакомую телегу, гружённую до верха. Возле неё суетились Фома, Никифор и Прохор, а Степан уже подбегал помочь с разгрузкой.

— Фома! — позвал я, спускаясь с крыльца. — Наконец-то добрались! Как дорога? Как съездили?

Фома обернулся ко мне, снял шапку и поклонился:

— Да, слава Богу, Егор Андреевич, — ответил он, улыбаясь. — Доехали хорошо, хоть и морозец прихватывал. Дорога крепкая, санный путь отличный.

Я подошёл ближе и с удивлением оглядел гружённую телегу. Обычно Фома привозил что-то конкретное — либо материалы для производства, либо инструменты. А тут телега была набита под завязку самыми разными тюками и мешками.

— Фома, — сказал я, почесав затылок, — да что ж ты столько привёз? Половину города скупил?

Фома рассмеялся:

— Почти половину, Егор Андреевич! Но всё нужное, всё по списку от Степана, да ещё кое-что по своему разумению добавил.

Степан тем временем уже принялся разгружать воз, и я увидел, что там действительно была целая куча всякого добра. Мешки с мукой — и не один, а штуки четыре. Зерно в холщовых кулях. Большая свиная туша, завёрнутая в рогожу. Несколько бочонков — видимо, пиво. Маленький, но тяжёлый бочонок — по всей видимости, мёд. Кувшины с уксусом, мешочки с сахаром и солью.

— Степан! — крикнул я ему. — Разгружай всё в амбар, а мясо в погреб неси!

— Слушаюсь, Егор Андреевич! — отозвался тот, подхватывая очередной мешок.

Я повернулся к Фоме:

— Ну что, рассказывай, как дела? Как торговля прошла?

Фома заметно оживился:

— А, Егор Андреевич, дела-то отменные! Но сначала… — он понизил голос и посмотрел по сторонам, — у меня для вас кое-что есть.

С этими словами он полез во внутренний карман своего тулупа и достал оттуда сложенный листок.

— От Ивана Дмитриевича, — пояснил он, протягивая мне записку.

Я взял листок и развернул его. Почерк был аккуратный, чёткий — видно, что писал образованный человек. Записка была короткой, но ёмкой:

«Кузнеца никто обижать не собирался. Рад за вас, что всё хорошо. Жду в городе. И. Д.»

Я перечитал записку ещё раз, пытаясь понять, есть ли между строк какой-то скрытый смысл. Но нет — всё было предельно ясно и недвусмысленно. Иван Дмитриевич получил мою записку, понял её содержание и ответил в том же духе.

— Ну что ж, хорошо, — пробормотал я себе под нос, складывая записку.

— Это ещё не всё, Егор Андреевич, — сказал Фома с таинственным видом.

Он снова полез в карман и достал уже целую грамоту — большой лист бумаги, свёрнутый и перевязанный лентой.

— А это что? — удивился я, принимая грамоту.

Вместо ответа Фома начал с воодушевлением рассказывать:

— Вы представляете, Егор Андреевич, как всё прошло! Я всё сделал, как вы наказывали. Провёл аукцион, продал фарфор — такие деньги выручил, что сам не ожидал! Стекло сдал через Игоря Савельевича питерским купцам, бутылки тоже продал. Немец с аптекарем забрали все до единой, ещё и заказ на будущее оставили!

Глаза у Фомы горели от возбуждения — видно было, что торговля прошла на славу.

— Ну и пошёл я потом к градоначальнику, как вы велели, — продолжал он. — Сначала и на порог не хотели пускать — охрана какая-то новая стоит, не знают меня. Но заметил я служку, который боярыне служит. Сказал ему, что дело у меня к градоначальнику важное, что Воронцов Егор Андреевич велел переговорить с глазу на глаз.

Фома сделал паузу, явно наслаждаясь эффектом, который производил его рассказ.

— И что дальше? — поторопил я его.

— А дальше — ушёл служка, а через несколько минут вернулся и чуть ли не за руки меня потащил! — воскликнул Фома. — «Проходите, — говорит, — его сиятельство ждёт вас!»

Я кивнул — такая реакция была вполне ожидаемой после того, как я вылечил градоначальника.

— Я первым делом, как вы велели, спросил про здоровье, — продолжал Фома. — Он сказал, что всё хорошо, уже и забыл, что хворь у него была такая. Передавал вам отдельное спасибо.

— Ну и хорошо, — сказал я. — Значит, лечение помогло.

— А потом велел вручить сию грамоту! — торжественно заключил Фома, указывая на свёрток в моих руках.

Я развернул грамоту и начал читать.

«Боярину Воронцову Егору Андреевичу. Имею честь пригласить Вас вместе с супругой на празднование дня святого Николая в моём доме. Торжество состоится 6 декабря сего года. Надеюсь на Ваше присутствие. С глубоким почтением, Его Сиятельство князь Глеб Иванович Дубинин, градоначальник города Тулы.»