Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest"

— Готовы, господин Хухта?

— Да, господин Франссон.

— Тогда начнём. Параграф два. Сборы и доходы военной типографии и состоящего при ней книжного и географического магазина. От продажи памятных книжек, уставов, положений, приказов высочайших и по военно-пограничному департаменту, разных изданий, как юбилейных, так и партикулярных, а также деньги выручаемые за частные работы и за принимаемые на комиссию для продажи издания частных лиц. Итого: двести двадцать одна тысяча марок ровно. Сверх того к суммам военной типографии относится запасной капитал, образованный на основании параграфов А и Б положения о военной типографии. Капитал этот заключается в сорока свидетельствах государственной четырёхпроцентной ренты на двадцать тысяч рублей ровно. Процент с этого капитала поступит в мае месяце текущего 1910 года за вычетом пятипроцентного налога и составит сумму в семьсот шестьдесят рублей. Что по курсу на 1 января 1910 года составит одну тысячу шестьсот тридцать марок и двадцать пенни. Новый лист, — скомандовал Карл Франссон и, дождавшись когда я сменю лист в печатной машинке, продолжил. — Приложение к параграфу два. Проценты с капитала, пожертвованные женой отставного главного инспектора департамента Акселя Хольма в память о нём, после его кончины, на нужды военной типографии. Капитал этот заключается в семнадцати билетах второго внутреннего пятипроцентного выигрышного займа на три с половиной тысячи марок…

Когда я дал согласие на то чтобы стать помощником Свинхувуда в парламенте и войти в военно-пограничную комиссию, даже и не подозревал во что это всё выльется.

Дом Сословий, в котором разместился парламент, был построен в в 1891 году по проекту ректора моего университета Карла Нюстрёма.

Впервые внутри этого здания я побывал на первом заседании парламента в 1907 году. С тех пор там ничего не изменилось. Кабинет нужной мне комиссии я нашёл на втором этаже, почти напротив скульптурной композиции «Закон» Вальтера Рунеберга, родного дяди моего пилота Тома Рунеберга. Но прежде чем зайти в кабинет, я подошёл к скульптуре льва и девушки с мечом и потёр на удачу нос у бронзового кошака. И только после этого направился дальше.

— Здравствуйте, господин полковник, — поприветствовал я бывшего начальника штаба Санкт-Михельского стрелкового батальона Александра Туринга.

— О! Матти! Заходи, — улыбнулся мне полковник и с удовольствием отложил в сторону счёты, на которых до моего прихода что-то считал.

Познакомился я с этим господином вживую, только после возвращения финских стрелков из Квантунской области. А затем он несколько раз в компании с Аймо Кахмо, племянником Ээро Эркко, приезжал к нам в кемпинг на рыбалку и охоту. Но, в отличие от почти всех офицеров бывшей «Китайской бригады», не продолжил служить, а подал в отставку и пошёл в политику.

— Направили меня к вам. Сказали, что вам помощник нужен, — заявил я плюхаясь на соседний с бывшим военным стул. — Правда, я даже и представить не могу, чем буду вам полезен.

— Чем полезен? Ты же умеешь печатать на этих новомодных печатных машинках?

— Умею, — согласился я. — Только зачем вам ещё и я? Насколько я помню из статьи в «Парламентском вестнике», у вас трудится более двадцати пишбарышень.

— Так-то оно так, — согласился со мной Туринг. — Но всё дело в том, что в военно-пограничном департаменте запрещено работать женщинам. А нам необходимо получать оттуда отчеты.

— А как раньше обходились? И что, у вояк нет пишущих машин? Насколько я помню, у Мартина Берглуда, секретаря генерала Рамзая, есть этот агрегат. И он довольно быстро на нём работает, — попытался я съехать с темы, когда понял, что из меня хотят сделать машинистку.

— Всё верно. Мартин Берглуд умеет печатать. Но на шведском и финском. Но не на русском. Ты же знаешь, что уже почти четыре года у нас в княжестве документооборот только на русском языке.

— Ну, я это и имею ввиду. Как вы в парламенте два года вели отчетность?

— Хм. Нам присылали отчёт, написанный от руки. А мы здесь его уже перепечатывали. Но если ты не хочешь, то я уведомлю Пера Свинхувуда о том, что ты нам не подошёл, — полковник мне улыбнулся и подмигнул.

Блин. Если я откажусь, то подставлю сразу и профсоюзную и аграрную партии. И Эркко, и Свинхувуд будут недовольны и могут затаить обиду. Оно мне надо?

— Да я не против, господин полковник. Я просто сомневаюсь, что смогу справиться. Ведь я ещё и в университете учусь.

— Ой, Матти, не бойся, там объём небольшой. Я сейчас напишу письмо барону Рамзаю и езжай в департамент.

— А каковы будут мои обязанности? — решил я всё-таки уточнить рамки своей деятельности.

— Твоя главная задача — напечатать документы на русском, которые передаются нам. А всё остальное, запросы и передача, это уже не твоя головная боль. Объёмы там невелики, так что спокойно уложишься в один день в неделю, — успокоил меня Александр Туринг. — Хотя у барона Рамзая на тебя могут возникнуть и другие планы.

Но эту оговорку я пропустил мимо ушей. И как оказалось, зря.

……

Не откладывая это дело в долгий ящик, я сразу направился в департамент. Мартин Берглуд, прочитав сопроводительное письмо, занёс его в кабинет генерала Рамзая. А ещё через пять минут пригласил и меня туда же.

— Хо-хо-хо, а вот и наш малыш Хухта, — хрипло пробасил генерал и, махнув рукой, почти приказал. — Давай, Матти, садись поближе, разговор есть. Туринг мне уже телефонировал, так что я в курсе про твой приход.

Поближе так поближе. И я нагло уселся на ближний к генералу стул в ряду таких же за длинным столом для совещаний. Если мне память не изменяет, то это место постоянно занимает Мозес Мурман, командир пограничной бригады.

— Так. Мне полковник вкратце объяснил, зачем он тебя к нам направляет. Но у меня есть к тебе встречное предложение. Как насчёт того, чтобы послужить в моём департаменте?

— Я же учусь, ваше высокопревосходительство. Да и мне всего семнадцать лет.

— Это не важно, мой мальчик. Нам очень нужен человек, который может пользоваться этой современной адской машинерией и печатать тексты на русском. Очень нужен. Тем более, что ты уже оформлен как помощник в военную парламентскую группу. А мы тебе ещё и оклад положим. Письмоводители немного получают, но мы оформим тебя как каптенармуса (Rustmästare). Что скажешь?

— Нет! Я не могу бросить обучение в университете. Извините, господин генерал, — набравшись наглости выпалил на одном дыхании я. — На мне же ещё висит подготовка части олимпийской сборной…

— Ха. Так и знал, — перебил меня барон Рамзай. — Ты меня не так понял. Это всё временно и только после твоих занятий. Три-четыре часа во второй половине дня с понедельника по четверг. Мы уже отправили на переобучение пару письмоводителей, но они вернутся только к Пасхе. Пока министром статс-секретарём был Карл Лангоф, у нас принимали отчёты на финском. А сейчас, с возвращением графа Витте, у нас нет выбора. А девиц-машинисток набирать не хочется. Они мне тут всю службу парализуют. И к тому же, Матти, с тебя должок, — напомнил мне генерал. — Ведь с проблемами своего цветочного дела ты к нам пришёл и мы тебе помогли. Теперь и ты нам помоги.

— Я вам благодарен за помощь, ваше высокопревосходительство. И согласен помочь вашему департаменту. Но, оговорюсь сразу, если мне потребуется занять весь день на учёбу…

— Ты его займёшь, — опять перебил меня генерал. — Но предварительно предупредишь нас. Я сейчас телефонирую господину Франссону. К нему в распоряжение ты и поступишь. Это помощник казначея. — И взмахом руки директор департамента отпустил меня.

Эдвард Франссон оказался тем самым чиновником, который хвалил меня и нашу корпорацию, когда я ждал приема к генералу Рамзаю в памятной истории с полицейскими вымогателями. И первым делом, я под его диктовку написал расписку, в которой обязался не разглашать узнанную здесь информацию.