Великий диктатор. Книга третья (СИ) - "Alex Berest"

А информации этой было просто море. За следующие два месяца я узнал, наверное, все военные тайны и секреты военно-пограничного департамента. Например, мне стало известно, что на их балансе находится самый настоящий минный крейсер «Ханко». Седьмой из серии «Казарский». Судно достроили в 1892 году на верфи «Крейтонъ и К» в Або. Но по какой-то причине так и не включили в состав императорского флота. И тогда ещё военному департаменту пришлось выкупить крейсер и передать финскому флотскому экипажу (Мерикасарми). Сам экипаж через год по указу Александра III распустили, а судно вернулось на баланс департамента, где до сих пор и числилось.

— А куда мы его денем? На нём нет паровой машины. И продать не можем из-за указа Адмиралтейства. Осталось дождаться 1912 года и тогда мы его просто спишем, — пояснил мне Эдвард Франссон.

— А в каком он состоянии? Его можно в Гельсингфорс отбуксировать?

— Так он здесь и находиться. На бывшей базе морского экипажа на «Паромном острове» (Lauttasaari).

— Мне почему-то подумалось, что он в Або, — смутился я. — Если судно в нормальном состоянии, то может его отбуксировать к набережной в Северной гавани?

— Зачем? — удивился чиновник.

— Ну, создать на нём музей посвящённый обороне Дальнего и подвигу «Ику-Турсо». Водить туда учеников, устраивать на его борту праздничные мероприятия и награждения. У нас же в основном из всех достопримечательностей, только памятники, да парки.

— Я доложу господину барону о твоём предложении, — неожиданно легко согласился со мной Эдвард Франссон. — Но ты, будь добр, подготовь небольшой доклад на эту тему.

А ещё, кроме наличия на балансе минного крейсера, я в подробностях узнал сколько, какого и где находится имущества. В каких цейхгаузах хранятся винтовки, пулемёты и патроны. А уж когда начали составлять отчёт по бюджету 1910 года, то и узнал как и из каких статей он формируется. И даже успел немного заработать благодаря вовремя полученной информации о продаже старой линии по выпуску патронов калибра «.44 SW Russian».

Станки выкупил Гюллинг и после небольшого ремонта это оборудование начало выпуск патронов для 4,2-линейных (10,67-мм) револьверов системы Смита-Вессона и бельгийских «Бульдогов». Этих револьверов в империи было просто громадное количество, и патроны к ним стоили от шести копеек за штуку.

По поводу оклада генерал Рамзай также не обманул. Через две недели после начала работы, приказом по военно-пограничному департаменту, меня действительно ввели в штат и положили оклад в размере ста шестидесяти марок в месяц. Правда, пришлось раскошелиться на целую сотню, чтобы проставиться остальным служащим в пивной «Ржавый штык», зато после этого, почти все сотрудники охотно делились со мной сведениями и разъясняли непонятное.

Поначалу, я очень злился на себя, что позволил деду и брату втянуть меня во все эти военно-политические дела. Которые почти полностью лишили меня свободного времени. Но через пару недель втянулся и понял, что все эти сведения, которые я получаю в департаменте, мне могут очень пригодиться в будущем. Тем более, что время летело так быстро и незаметно, что я и оглянуться не успел, как закончилась моя странная «подработка» у военных.

……

В субботу 5 марта 1910 года у нас, в столичном особняке, состоялось экстренное совещание руководства корпорации. Из Улеаборга прикатил дед Кауко, старший Шмайссер, оба Рунеберга и Расмуссен. Кроме них, были ещё наш коммерческий директор Аксель Леннарт Веннер-Грен и глава юридического отдела Гуннар Хоканссон.

Обсуждали предложение компании «Vickers,Sons Maxim» о продаже лицензии на наш самолёт и что с знаменитой компании можно ещё поиметь. А поиметь хотели многое. Шмайссеру нужна была лицензия на отдачу ствола с коротким ходом, патент на который принадлежал Хайрему Максиму. Расмуссен хотел заполучить какой-то мотоциклетный двигатель. А Веннер-Грен вообще рассчитывал купить станкостроительный завод. Но все их хотелки разбивались о невозможность предложить что-то ещё кроме самолёта.

Я же молча сидел в уголочке и, отрешившись от споров взрослых, зарисовывал пассажирский биплан «Де Хэвиленд Дракон». Просто, при упоминании компании «Виккерс», мне вспомнился их ранний двухмоторный пассажирский самолёт «Викинг». А уж он потянул за собой цепочку ассоциаций с нашей «Чайкой», которая в моём мире была самолётом английского авиаконструктора Джеффри де Хэвилленда. Я на этом «Драконе», который сейчас рисовал, летал в какой-то компьютерной игрушке. В какой, не помню, но бипланчик был прикольный.

— Матти! Матти! — вырвал меня из воспоминаний о прошлой жизни недовольный голос деда. — Ты там не заснул, часом? Зачем я тебя на это совещание пригласил? А? Чтобы ты в уголке просидел и каляки свои рисовал?

— Откуда мне знать зачем ты меня сюда позвал? — пожал я плечами. — Вас тут вон сколько. Но по мне, вы все какую-то фигню несёте.

— Молодой человек! Я бы вас попросил без оскорблений! — возмутился наш чопорный швед-юрист.

— Херра Хоканссон, ну а что я должен думать о происходящем, когда вы сами не знаете что хотите?

— Мы-то знаем что хотим. Но нам нечего предложить взамен, — возразил мне Роберт Рунеберг.

— А знаете почему нечего, херра Рунеберг? Потому что вы думаете, что у вас всего один самолёт, хотя на самом деле, у вас их шесть.

— Это как, Матти? — тут же спросил Том Рунеберг.

— Очень просто, Том. У нас есть три вида гидроплана: одноместный, двухместный и учебный. Точно так же и с самолётами с колёсными и лыжными шасси. Ведь, по сути, это разные модели, с разными фюзеляжами и системами управления. Их роднят только две вещи. Они летают, и у них унифицированная рама под крепление разного типа шасси. На наших аппаратах даже двигатели разные. Если бы я в детстве на ярмарке продал копчённую, солёную и вяленую рыбу по одной цене и всё сразу, то дед меня бы точно выпорол, — и я кивнул на старика. — А вы, видимо, никогда вживую, за прилавком, не торговали, вот и несёте всякую фигню.

— Гхм. Признаю. Был неправ, — тут же включил заднюю наш юрист. — Не подумал в таком ключе.

— Да я тоже хорош. Сам же постоянно разбиваю нашу продукцию на модели, а тут — как будто наваждение какое-то нашло, — поддержал коллегу коммерческий директор Аксель Леннарт Веннер-Грен. — Господин Хухта, что же вы до последнего молчали и не поправили нас, — обратился он уже ко мне.

— Мне за это денег не платят, — пробурчал я. — Но, вон, глава корпорации про меня вспомнил, и я вмешался. И, кстати, кроме того что у нас есть шесть разных видов самолётов, это количество можно увеличить до двенадцати.

— Точно! Дополнительное оборудование! — тут же понял о чём я говорю старший Рунеберг.

— Именно. Самолёт в базовой комплектации — и самолёт в люкс-версии, с зеркалами заднего вида, ремнями безопасности, переговорным телефонным устройством и электрической фарой для подсветки взлётного поля, — согласился я с отцом моего пилота Тома. — Не стоит забывать и про экипировку пилота. Наши куртки, комбинезоны, обувь и лётные шлемы, точно так же можно включить дополнительным пулом, которого хватит, например, на обмен нужного господину Расмуссену двигателя.

— Внучек, а что ты там калякал, когда я тебя позвал, — внезапно спросил дед. — Там, надеюсь, ничего обсуждать и патентовать не надо?

— Новый самолёт, — выложил я перед всеми рисунок «De Havilland DH.84 Dragon» в трех проекциях. — Пассажирский. Многоместный. Двухмоторный. Дальность полёта шестьсот вёрст, скорость сто пятьдесят вёрст. Возьмётесь рассчитать и построить, господа Рунеберги?

Рисунок пошёл по рукам, пока не осел у отца и сына Рунебергов.

— А двигатели какие? — тут же поинтересовался Том.