Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

— Ты здесь жил когда-то?

В молчании Никодим направляется к дому. Большой, широкий, с длинным чердаком, явно на две семьи. Разве что заброшен уже много лет: стены сгорели, настила на крыше нет совсем, повсюду дыры и сквозняк. Такое случается в деревнях — неаккуратное обращение с огнём никого не щадит. Кто бы тут ни жил когда-то, им пришлось строить новый дом. Большое несчастье, о котором гласят пустые окна.

Мы со Светозарой идём за парнем, пытаясь понять, что он чувствует. Никодим весь день был полон энергии, показывал всякие места, рассказывал истории, а теперь с мрачной отстранённостью движется к старому дому.

— Тут жили твои друзья? — спрашивает Светозара.

На этот раз Никодим даже головой мотать не стал.

Очень-очень медленно он входит в дом, двигается осторожно, словно на него нападёт сразу сотня грабителей.

Внутри пусто, только кучка старых углей, оставшихся от сгоревшей мебели. Обыкновенная картина, я видел такое уже много раз: даже у нас в Вещем есть пара сгоревших домов. Все они похожи друг на друга в своём угольном посмертии.

Никодим проходит вдоль одной из комнат, останавливается в дальней части дома, у противоположного выхода. Там он так же молча принимается оттаскивать в сторону кучу сгоревших брёвен. Мы со Светозарой точно так же, в молчании, помогаем ему. Если он это делает, значит так нужно.

Когда брёвна оказались в стороне, Никодим поднимает несколько досок с пола и перед нами открывается вполне целая деревянная лестница вниз, под землю. Не могу понять: её построили после пожара, или она уцелела во время его. Так или иначе, Никодим спускается вниз, а мы за ним.

Приходится некоторое время постоять в темноте, чтобы глаза привыкли и выцепили очертания окружающего. Первоначально я думал, что это обыкновенный погреб, где люди хранят продукты на зиму, но тут оказалось на удивление свободно. Под большим домом оказался такой же большой и просторный подвал. Более того, он оказался разделён на две части стеной с дверью, за которой оказалась ещё одна дверь. Три отсека под землёй. Должно быть, его выкопали ещё до того, как сам дом построили.

— Что это такое? — спрашивает Светозара, не выдержав.

— Я был тут когда-то, — отвечает Никодим после заминки. — Тут должна быть свеча где-то.

Полазив по углам, Никодим поднимает с пола настоящую свечу из пчелиного воска. Довольно дорогая вещь — такие есть только в церквях и боярских домах. У обыкновенных крестьян они не водятся.

Тут же нашлось и огниво.

Никодим зажёг немного старых древесных опилок, от которых занял свечу. Света оказалось достаточно, чтобы рассмотреть первую из комнат подвала. Бардак, сваленный в кучу мусор, ничего примечательного.

— Я был тут когда-то, — произносит Никодим. — Нельзя сказать, что я здесь жил — просто был.

— В каком смысле? — спрашивает Светозара.

— С десяти до двенадцати лет я провёл в этом подвале, ни разу не выйдя на поверхность. Взаперти. Был один плохой человек, который держал меня здесь в клетке, кормил костями и заставлял лаять как собаку.

Никодим открывает дверь в следующее помещение, оставляя нас со Светозарой в изумлении. Мы смотрим друг на друга, не в силах понять, правду говорит Никодим или нет. Всё, что мы о нём знаем — он был беспризорником в Новгороде, никогда не знал своих настоящих родителей, сбежал из города и осел в Вещем, где его приняли как своего. Всё это время он говорил, что ему пришлось уйти, поскольку выживать стало очень трудно. Ни разу парень даже не заикнулся, что его кто-то держал взаперти.

— Но вы не переживайте, — продолжает Никодим. — Я проломил этому уроду голову. Слепил из глины шар, высушил его и размозжил череп ублюдку. Его тело лежит там, дальше.

— Ты серьёзно?

— Как никогда.

Никодим переходит в следующую, последнюю комнату подвала, самую большую среди всех. Две предыдущие показались всего лишь маленьким тамбуром по сравнению с третьей. Свечи оказалось едва достаточно, чтобы показать стены.

Дубовые доски вокруг.

Земляной пол, старая кровать. И одна одинокая свеча, которую ему всегда оставляет Стихарь, потому что даже собакам нужен свет, чтобы жить.

Двенадцатилетний Никодим сидит в углу и прячет за спиной собственноручно сделанное оружие. Сегодня его не посадили в клетку, поскольку в последнее время он вёл себя хорошо. Ему даже оставили тарелку, чтобы он ел из посуды.

— Тихо, — шепчет Боря. — Идёт, слышишь?

— Слышу, — так же тихо отвечает Никодим.

— Готов?

— Не знаю…

Целых два года Никодим сидел взаперти, в подвале заброшенного дома. Стихарь посадил его сюда и ужасно избивал, если видел, как он ходит на двух ногах или слышал, как он разговаривает. Он настолько свыкся с одиночеством, что был уверен, что никогда не увидит другого человеческого лица, если не считать пленителя, конечно же, но Стихарь — не человек. Никодим отказывался воспринимать его таким.

Ему было десять, когда этот человек подошёл к нему и предложил еды.

«У меня тут дом недалеко сгорел, — сказал он. — Там в погребе полно еды осталось. Поможешь поднять — сможешь забрать сколько унесёшь».

Никодим повёлся.

Многие годы он ел впроголодь, поэтому обещание пира вскружило ему голову.

Это оказалось очень большой ошибкой: с тех пор Стихарь, без перерыва цитирующий Библейские тексты, заставлял его сидеть в клетке и лаять.

Но несколько дней назад у него в подвале появился новый человек — Боря. Такой же мальчуган, как и он сам, но сильный и пока ещё не сломанный. Именно Боря надоумил его напасть на мучителя. Если бы не он, сам Никодим никогда бы не осмелился на что-то подобное.

— Хорош сопли жевать! Либо вмажешь этому уроду по башке, либо я сам тебе вмажу!

— Ладно…

Сначала они с Борей хотели выкопать туннель наружу, но потом передумали: вдруг Стихарь окажется поблизости в момент, когда они будут вылезать. Это станет их концом.

Нет.

Лучше прибить его прямо на месте, чтобы он больше не смог причинить зла. И для этого они придумали план, как найти оружие там, где его. Выкопали яму вниз и добрались до глины. Много дней ушло, чтобы превратить его в крепкий кусок камня, обернули его в одеяло и сделали что-то вроде кистеня. Пусть Стихарь и взрослый, суровый мужчина за пятьдесят, но даже ему хватит сильного удара по голове.

— Я готов, — шепчет Никодим. — Честно, готов.

— Хорошо. Я рассчитываю на тебя, помнишь?

— Да. Я не дрогну.

Скрежет отодвигаемых брёвен с люка в полу.

Скрип тяжёлых шагов по деревянной лестнице.

Каждый раз, когда Никодим слышал эти звуки, его начинало сильно трясти. Сегодня же он не просто в ужасе, он в панике из-за того, что собирается сделать. Но он всё равно благодарен, что рядом с ним оказался Боря. Без него у Никодима не хватило бы духу даже подумать о побеге.

Дверь открывается, и перед ними предстаёт человек, которого они так сильно ненавидят. Высокий, крепкий, не смотря на возраст, и как всегда со злобным выражением лица, словно он недоволен каждой частичкой окружающего мира.

— Как поживают мои любимые собачки? — спрашивает с порога. — Господь был к вам сегодня милостив. Я принёс немного мяса.

— Гав, — тут же отвечает Никодим.

— Никакие мы не собаки, вонючее ты отродье, — рявкает Боря согласно задуманному. — Мы — люди. Ничего ты с этим не сделаешь.

На Стихаре медленно меняется выражение лица. Никодим хорошо знает, к чему это приводит. Несколько мгновений, и он примется избивать Борю до полусмерти. Но это именно то, чего они и хотят.

— Ах ты мелкий сукин сын! — шипит Стихарь.

Он лупит Борю сначала кулаками, а затем пинает ногами. Никодим тем временем встаёт в полный рост: он и сам забыл, когда делал это в последний раз. Чтобы не навлечь на себя новые избиения, он предпочитал перемещаться на четвереньках даже в отсутствие своего пленителя.

Сейчас же он твёрдо стоит на ногах, а кулак так сильно сжимает сделанное им оружие, что ногти больно врезаются в кожу.