Были и вещевые ряды.
Максим успел заметить, что на прилавках, кроме обычной гражданской одежды, имеется и новёхонькое обмундирование. Причём любое — от гимнастёрок до ремней, шинелей и сапог.
— Братское сердце! — остановил его худой, приблатнённого вида парень, улыбаясь во весь рот так, что были видны три железные фиксы на месте передних зубов. — Купи сапоги! Твой размер. Настоящие хромовые, командирские. Только со склада, гадом буду. Новьё, муха не сидела!
В правой руке он держал пару начищенных сапог.
Денег у Максима было немного. Да если бы и были, он вряд ли стал бы покупать на базаре сапоги. Выдадут. Доберётся до части, встанет на довольствие, и всё выдадут.
— Спасибо, не нуждаюсь, — он шагнул вправо, чтобы обойти парня.
Но тот успел перегородить ему путь.
— Тогда кожанку возьми, куртец, лётчицкий, натуральный, как раз на тебя! Пойдём, прикинешь, тут рядом. Дёшево отдам, как для родного, — он ухватился за рукав Максимовой гимнастёрки.
Максим покосился на пальцы с грязными обломанными ногтями и ласково сказал:
— Руку убери, братское сердце. Сказал же — не надо ничего.
— А чо такой дерзкий, командир? — прищурился парень. — Чо тебе моя рука не нравится? Подумаешь, дотронулся, цаца какая.
Руку при этом неубирал.
— Ой, дяденька, извините!
Сзади в Максима кто-то врезался.
Он покачнулся и почувствовал, как чья-то маленькая и быстрая рука скользнула ему в правый карман — туда, где лежали деньги.
Вырвал рукав из пальцев приблатнённого, не глядя ухватил за шиворот мелкого худенького пацана, поставил перед собой.
В кулаке у мальчишки были зажаты деньги Максима. Все триста десять рублей, которые он таскал с собой в кармане ещё с последнего вылета.
— Пустите! Помогите!! — заорал благим матом мальчишка и бросил деньги на булыжник базарной площади. — Маленьких обижают!!
Было ему на вид
Лет десять-одиннадцать, не больше.
— Пусти, гад!! — он извернулся, словно зверёк, и цапнул Максима за руку зубами.
От неожиданности Максим разжал руку.
Мальчишка воспользовался этим обстоятельством и кинулся наутёк.
Приблатнённый нагнулся, быстро поднял деньги и сунул себе в карман.
— Было ваше — стало наше, — ухмыльнулся нагло.
— Отдай, — сказал Максим. — Отдай, хуже будет.
— Иди, куда шёл, лейтенант молодой, — посоветовали ему. — Целее будешь.
Максим лениво шагнул к блатному (теперь он не сомневался, что это и в самом делеблатной, а не приблатнённый).
Тот отскочил назад, перебросил сапоги из правой руки в левую, выхватил из кармана нож.
Щёлкнуло выкидноелезвие.
— Попишу, сука! — блатной крестообразно махнул перед собой ножом.
Люди на базаре, кто был свидетелем этой сцены, потом рассказывали, что движение лейтенанта было настолько быстрым, что его правая рука словно исчезла, размазалась ввоздухе, и в туже секунду появилась снова.
Но теперь в ней был пистолет.
И этот пистолет плюнул огнём.
Бах!!
— Сука!! — заорал блатной, выронил нож и повалился на булыжную мостовую. — Выпросил [2] меня! Больно!!
Сквозь продырявленную штанину его левой ноги толчками выплёскивалась кровь.
Максим поставил «вальтер» на предохранитель, сунул в кобуру, шагнул к прилавку, по дороге отшвырнув нож-выкидуху.
С другой стороны прилавка на него смотрела круглыми испуганными глазами грудастая баба лет пятидесяти.
— Верёвку! — потребовал Максим. — Любую. Или ремень. Быстро!
Баба нырнула под прилавок и протянула ему кусок крепкой верёвки метра полтора длиной.
— Благодарю.
Максим вернулся к раненому.
— Ложись и убери руку.
Блатной послушно лёг. Штанина намокала кровью прямо на глазах. По булыжнику растекалась лужица крови.
Максим сорвал с головы блатного кепку-восьмиклинку, свернул её в плотную скатку. Прижал ладонью основание ноги с внутренней стороны бедра.
Кровь остановилась.
Пристроил на это место скатку, крепко обмотал ногу верёвкой поверх скатки.
Проверил. Кровь не шла.
— Деньги, — потребовал. — Деньги верни.
Блатной неохотно отдал деньги.
Где-то сзади залился соловьём милицейский свисток.
Максим выпрямился, оглянулся. Милиционера пока видно не было, но вскоре он должен был появиться. Встречаться с ним Максиму не хотелось — это бы его задержало, и машина в Новочеркасск могла уйти без него.
— Пока, — кивнул он блатному. — Бросай воровать, иди на работу. А лучше — на фронт. Родина в опасности.
— Да пошёл ты, — процедил блатной.
— Как знаешь.
Максим обогнул блатного и быстро затерялся за прилавками.
Потом вышел с территории базара на улицу Тургеневскую, повернул налево, дошёл до Газетного переулка, повернул ещё раз налево, поднялся по нему до улицы Энгельса, купил в киоске вчерашнюю газету «Красная звезда», которую не успел прочитать в поезде.
Потом спокойным шагом дошёл до центрального парка имени Горького и там провёл оставшееся до машины время, сидя на лавочке, читая газету и поглядывая на молодых симпатичных ростовчанок, время от времени, как нарочно, попадавших в поле его зрения. Торопиться ему было совершенно некуда.
[1] Строительный материал будущего
[2] Подстрелил (блат.)
Конец второй книги.
