Штурмовик из будущего 4 (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

Григорий косо посмотрел на разведчика. Но тот по-прежнему молчал.

— Разумеется, — тихо ответил экспат. — Друзьям мы завсегда рады. Почему бы и не поговорить?

— Тогда, может быть, не станем терять попусту время и начнем?

После разбора полета экспат направился не в общежитие, а к домику, где жила Ангелина вместе с летчицами ее эскадрильи. По-хорошему, конечно, надо было идти спать, но Дивин вдруг совершенно ясно понял, что сейчас не заснет. Хоть ты тресни!

Перед глазами у него до сих пор стояли лучи прожекторов, разрывы зенитных снарядов, трассы «эрликонов» и смутные тени мечущихся вокруг самолетов. И стереть эту страшную картину из памяти Григорий пока не мог, как ни старался. Даже выпитая за ранним завтраком порция водки не помогла. Да что говорить, законные сто грамм ухнули в желудок, словно простая вода. Даже вкуса не почувствовал.

— Командир, ты бы закусил? — Савелий заботливо подвинул к летчику алюминиевую миску с колбасой, нарезанной кружками, и толстыми ломтями белого хлеба. — Или, хочешь, я к поварам на кухню метнусь и растрясу их на предмет супца горяченького? Эх, жаль, что капусту квашенную нам с вами нельзя. Мировой закусон!

— Спасибо. Не хочется что-то, — Дивин с отвращением глянул на свою тарелку с размазанной по ней «блондинкой» и нетронутой котлетой[3]. — Я лучше какао попью. Передай-ка чайник.

— Кстати, тащ майор, я тут разузнал: «ласточки» уже поели и ушли отдыхать, — наклонился к нему с заговорщицким видом старшина. — А товарищ лейтенант про вас спрашивала.

— Так что ж ты молчал⁈ — вскинулся экспат. — С этого и следовало начинать! — Он решительно поднялся из-за стола, поблагодарил пожилую подавальщицу, наблюдавшую за ним с понимающей улыбкой, подхватил лежащие рядом, на широкой скамье, куртку с фуражкой и рванул на выход.

Пока шел, задумался. А стоило ли сейчас вламываться к девчонкам? Они ведь тоже вернулись после тяжелого изматывающего вылета. И сейчас, наверное, отдыхают. Григорий остановился. Огляделся по сторонам. Аэродром потихоньку оживал, готовясь к новому боевому дню. Сновали туда-сюда пузатые топливозаправщики, полуторки с бомбами и кислородными баллонами, маршировала смена караула, деловито чапали куда-то механики в замызганных рабочих комбинезонах. Все, как обычно.

Нарушала привычную идиллию разве что фигура князя Гагарина, что неторопливо двигалась навстречу Дивину. Полковник — или кто он там на самом деле? — держал в руках дымящуюся трубку.

— Что за табачок у вас такой духовитый? — поинтересовался экспат, принюхиваясь.

— Кэпстен, — с любезной улыбкой ответил Гагарин. — Есть сорта поинтереснее, но я, так уж вышло, привык именно к этому. Не пробовали? Могу подарить пачку-другую.

— Нет, спасибо, — отказался Григорий. — К трубке не приучен. До сих пор и папирос хватало с лихвой.

— Никогда не поздно перейти на уровень повыше, — заметил полковник, окутываясь очередным облачком ароматного дыма. — В этом и состоит предназначение любого нормального человека — стремиться наверх. Разве не так? Другое дело, что никому ничего не дается даром. И частенько ключевой вопрос состоит в том, какие жертвы вы готовы принести.

— Не понимаю. Вы сейчас о чем? — недоуменно взглянул на него Дивин. — Говорите какими-то загадками.

— Неужели? — князь вежливо улыбнулся. — Взять, к примеру, вас. Блестящий летчик, герой, обладатель весьма любопытных способностей…и при этом всего лишь майор. А ведь многие ваши ровесники командуют полками, а то и дивизиями. И носят штаны с лампасами. Не обидно, Григорий Иванович?

— Меня вполне устраивает, — пожал плечами экспат. — Сидеть за бумажками не люблю. А высокие чины мигом поставят крест на полетах. Нет уж, увольте.

— Так ведь война скоро закончится, — снова пыхнул трубкой Гагарин. — И кому вы будете нужны? Что вас ждет в мирное время? Заштатный гарнизон, неустроенный быт, потолок в продвижении по службе. А вашей сударушке это придется по нраву? — вкрадчиво поинтересовался вдруг «американец». — Я сейчас о лейтенанте Гришиной. Разве она заслуживает подобную участь?

Григория бросило в жар.

— Откуда…откуда вы знаете про Ангелину? — задыхаясь, спросил он.

— Ну, успокойтесь, — князь сочувственно похлопал Дивина по плечу. — Не стоит волноваться. В ваших отношениях ведь нет ничего предрассудительного. Просто…подумайте на досуге, может быть имеет смысл дать ей другую жизнь?

— И что взамен? — набычился экспат. — Чего вы хотите?

— Ну уж точно не ваши военные секреты, — расхохотался полковник. — Мы и так получаем практически любую информацию. Есть, знаете ли, разные способы для этого. И вербовать вас я вовсе не собираюсь.

— Тогда что?

Гагарин отвернулся. Посмотрел с вялым интересом, как мимо проносится на своем пропыленном «виллисе» озабоченный чем-то Шепорцов, а потом негромко произнес:

— Золото.

[1] Вы сумасшедший?!! (англ.)

[2] Ты в самом деле сумасшедший! (англ.)

[3] «Блондинка» (жарг.) — пшенная каша

Глава 27

— Опять к Севастополю, товарищ командир? Штурмана звать?

— Опять, Савка. Опять, — устало вздохнул Дивин. — Зови, — и добавил вполголоса. — Что поделать, я сам напросился.

За последние пару недель события понеслись вскачь, словно их пришпорил какой-то неведомый жокей. В начале апреля войска Красной Армии после мощной, почти восьмичасовой артподготовки атаковали немецкие позиции на Перекопском перешейке и на южном берегу Сиваша. Началась операция по освобождению Крымского полуострова.

Завязались ожесточенные бои. Гитлеровцы из всех сил старались остановить рвущиеся вперед советские части. Жарко было везде: на земле, в воздухе и на море. Обе стороны бросили в бой все, что имели.

Казалось бы, преимущество Красной Армии было очевидным, ведь по численности она сильно превосходила своего противника практически по всем компонентам. Но…фашисты все это время тоже не сидели, сложа руки. Они выстроили достаточно мощную систему обороны, и нашим войскам приходилось платить страшную кровавую цену за каждый, даже самый маленький, успех.

Люфтваффе, разумеется, не отсиживались в сторонке. С первых же часов советского наступления бомбардировщики с крестами на фюзеляжах повисли в небе, стараясь нанести максимальный ущерб сухопутным частям РККА, задержать, остановить их.

В свою очередь, советское командование направило на подмогу наземным войскам почти все исправные машины истребительных полков, которые отважно рвались к нагруженным бомбами «юнкерсам» и «хейнкелям», невзирая на огромные потери, преодолевая ожесточенный огонь воздушных стрелков и яростные атаки «мессеров» и «фокке-вульфов» охранения.

Падающие на землю пылающие обломки сбитых самолетов, медленно плывущие вниз гроздья парашютов, треск пушек и пулеметов, рев двигателей самолетов, выписывающих сложные пируэты высшего пилотажа — все это стало привычной картиной крымского неба, истерзанного непрерывными боями. Причем, бои не затихали и ночью. Обе стороны активно старались применять ночные бомбардировщики и подразделения «охотников».

В этой смертельной круговерти быстро отошли на второй план таланты экспата. Комполка Шепорцов, осунувшийся, с воспаленными красными глазами от хронической бессонницы, то и дело вызывал к себе Григория, едва тот успевал приземлиться после очередного вылета, и усталым сорванным голосом ставил новую боевую задачу. Не забывая каждый раз разводить руками и произносить одну и ту же банальную фразу: ' Ну а кого я еще пошлю, Кощей?'

И Дивин молча кивал, захлопывал планшет и тяжелой походкой шел обратно к своему бедолаге-«бостону», что за эти дни обзавелся десятками новых заплаток, поставленных ремонтниками. Шафиев со своими помощниками практически переехал в капонир, обосновавшись на самолетных чехлах, и не желая тратить попусту время на поездку в казарму и обратно. Даже еду им теперь доставляли сюда же.