Он осмотрел Машеньку внимательно и тщательно — прощупал живот, послушал сердцебиение ребёнка через специальную деревянную трубку, задал множество вопросов о самочувствии, болях, движениях ребёнка. Ричард стоял рядом, наблюдая с профессиональным интересом.
Наконец Пётр Иванович выпрямился:
— Ну что ж, — сказал он задумчиво, — ребёночек действительно неправильно лежит. Тазовое предлежание, если точно.
— Это опасно? — тихо спросила Маша.
— Может быть опасно при родах, — честно ответил он. — Но не всегда. Во-первых, ещё есть время — ребёнок может перевернуться сам. Такое бывает. Во-вторых, даже если не перевернётся, я принимал роды с тазовым предлежанием много раз. Главное — опыт и правильные действия.
— А что нужно делать? — спросил я.
— Во-первых, — Пётр Иванович повернулся ко мне, — хорошо, что приехали заранее и не затягивали. Кто знает, как ближе к родам дорогу бы перенесла, особенно зимой. Здесь я смогу наблюдать, контролировать состояние. Во-вторых, — он снова посмотрел на Машу, — вам нужен покой. Больше отдыхать, не перенапрягаться, правильно питаться. Никаких тяжестей, никаких резких движений.
— Я буду следить, — заверил я.
— Хорошо, — кивнул акушер. — Я буду навещать раз в неделю, проверять состояние. А когда придёт время родов — я буду здесь, с вами, пока всё не закончится благополучно.
Машенька облегчённо выдохнула:
— Спасибо вам.
Пётр Иванович улыбнулся — впервые за всё время:
— Не за что, матушка. Это моё дело — помогать новой жизни появиться на свет.
Я проводил его в прихожую, там достал кошелёк:
— Сколько я вам должен за осмотр?
— Три рубля, — ответил он.
Я отсчитал пять:
— Возьмите. И ещё вопрос — когда придёт время родов, вы сможете находиться здесь постоянно? День, два, сколько потребуется?
— Смогу, — кивнул он. — Так и сделаем.
— Договорились, — я протянул руку. — Спасибо ещё раз.
Он пожал её и уехал. Я вернулся в гостиную, где Машенька сидела с Ричардом.
— Ну как? — спросила она с надеждой.
— Всё будет хорошо, — заверил я, обнимая её. — Он опытный, знает своё дело. Будет наблюдать за тобой, а когда придёт время — примет роды.
Она прижалась ко мне:
— Мне так легче. Он внушает доверие.
— Мне тоже, — согласился я.
Ричард добавил:
— Да, хороший специалист. Видно, что знает своё дело. С таким акушером можно быть спокойным.
Я посмотрел на часы — уже почти полдень. Нужно было ехать на завод, дела не ждали.
— Машунь, — сказал я, — мне нужно на завод. Дела там важные, генерал Давыдов ждёт. Ты тут отдыхай, Матрёна и Дуняша позаботятся. Ричард рядом, если что.
— Езжай, Егорушка, — кивнула она. — Я тут посижу, отдохну.
Я поднялся наверх, переоделся в более официальную одежду — нужно было соответствовать статусу консультанта тайной канцелярии. Спустившись вниз, позвал Захара:
— Готовь сани. Едем на завод.
— Сейчас, Егор Андреевич, — он быстро вышел во двор.
Я попрощался с Машкой, наказал Матрёне и Дуняше присматривать за ней, и вышел на улицу. Сани уже были готовы. Мы с Захаром сели, и тронулись в путь.
Город жил своей обычной жизнью.
Мы ехали по знакомым улицам — мимо торговых рядов, где торговцы нахваливали товар, мимо трактиров, откуда доносились пьяные голоса и гармошка, мимо церквей, где благочестивые старушки ставили свечи.
— Егор Андреевич, — окликнул меня Захар, — смотрите, кто это там?
Я посмотрел в указанном направлении. У лавки стоял знакомый экипаж с гербом на дверце. Рядом прогуливался мужчина в дорогой шубе, с важным видом осматривающий выставленный товар.
Отец.
Андрей Петрович Воронцов во всей красе — высокий, представительный, с седой бородой и надменным выражением лица. Он о чём-то беседовал с купцом, видимо торгуясь.
— Остановись, — велел я Захару.
Сани притормозили. Я спрыгнул и направился к отцу. Тот повернулся на звук шагов, узнал меня. На лице мелькнуло приятного удивления:
— Егор? — воскликнул он. — Ты что здесь делаешь?
— Здравствуйте, отец, — слегка поклонился я. — Я теперь в Туле живу. Переехал на длительный срок.
— Переехал? — он изумлённо посмотрел на меня. — Зачем?
— По делам, — уклончиво ответил я. — И жене скоро рожать, нужен хороший акушер. В деревне такого не найти, — развел я руками.
Лицо отца дёрнулось. Он молча кивнул, пробормотал что-то невнятное — то ли «что ж ты сразу не сказал», то ли просто проворчал недовольно. Потом резко развернулся, махнул рукой своему кучеру:
— Подавай экипаж!
Я стоял, недоумённо глядя ему вслед. Отец сел в экипаж, и тот тронулся, быстро скрывшись за поворотом.
Вот так встреча. Что это было? Радость? Разочарование? Честно — ничего не понял.
Я вернулся к саням, где Захар ждал с непроницаемым выражением лица.
— Поехали дальше, — сказал я, садясь.
Мы продолжили путь. Я сидел, задумавшись. Отец всегда был человеком сложным, гордым. Наши отношения не складывались, вернее отношения с тем Егором, в тело которого я попал. Но последний визит в родительский дом был хорошим. Что же было сейчас — оставалось непонятным.
Через двадцать минут мы подъехали к воротам Тульского оружейного завода. Массивные ворота, над ними герб — двуглавый орёл с оружием в лапах. Караульный вышел из будки:
— Кто такие? По какому делу?
— Егор Андреевич Воронцов, — ответил я. — Меня ждёт генерал Давыдов.
Караульный внимательно посмотрел на меня, потом кивнул:
— Проезжайте. Контора в главном здании, прямо по центру.
— Спасибо, я в курсе, — ответил я.
Ворота распахнулись. Мы въехали на территорию завода.
Повсюду сновали люди — кто-то тащил тачку с металлом, кто-то катил бочку, кто-то спешил с бумагами в руках.
Мы подъехали к центральному зданию — трёхэтажному, с колоннами у входа. Я спрыгнул с саней:
— Захар, жди здесь. Не знаю, сколько пробуду.
— Буду ждать, — кивнул он.
Я поднялся по ступенькам и вошёл в здание. Внутри было тепло, пахло бумагой и табачным дымом. Навстречу вышел пожилой писарь в очках:
— Вы к кому, барин?
— К генералу Давыдову, — ответил я. — Егор Андреевич Воронцов. Меня ждут.
— А-а, — он оживился, — вы тот самый Егор Андреевич! Проходите, генерал велел сразу провожать. Второй этаж, кабинет в конце коридора.
Я поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Коридор длинный, с дверями по обеим сторонам. Из-за некоторых доносились голоса. В конце коридора массивная дубовая дверь с табличкой «Генерал П. С. Давыдов. Начальник завода».
Я постучал.
— Войдите! — прогремел знакомый голос.
Я открыл дверь и вошёл. Кабинет просторный, с высокими окнами, выходящими на заводской двор. Массивный дубовый стол, заваленный бумагами и чертежами. За столом сидел генерал Пётр Семёнович Давыдов — широкоплечий, с седыми усами, в растёгнутом мундире. Увидев меня, он улыбнулся:
— А-а, Егор Андреевич! Наконец-то! Проходите, садитесь!
Он встал из-за стола, протянул руку. Я пожал её — крепкое рукопожатие военного человека.
— Здравствуйте, Пётр Семёнович, — поздоровался я, садясь в кресло напротив. — Приехал, как обещал.
— И правильно сделали! — он снова сел за стол. — Дел по горло. Чаю хотите?
— С удовольствием, — кивнул я.
Он позвал денщика, велел принести чай. Пока тот суетился с самоваром, генерал разложил на столе несколько чертежей:
— Смотрите, Егор Андреевич. Вот план завода. Здесь у нас литейный цех, здесь — ковочный, здесь — сборочный. Вот тут, — он ткнул пальцем в одно из зданий, — токарный цех. Самый большой. Там будем внедрять вашу пневматическую систему.
Я наклонился над чертежом, изучая планировку:
— А где трубы будут проходить?
— Вот так, — он провёл пальцем по плану. — Со стороны реки будут входить тут. Здесь же, в дальнейшем будут стоять ваши паровые машины. Дальше пойдут по главному коридору, потом разводка по цехам. Трубы уже больше половины готовы, как я вам и писал.
