Слуга Государев. Тетралогия (СИ) - Старый Денис

Словно матёрый медведь, пробиравшийся через толпу маленьких медвежат, вперёд выходил Гора.

– Поздорову ли, десятник? – спросил я, не спеша приближаясь к гиганту.

Он нахмурил брови, чуть вжал голову в плечи, силясь во мне увидеть или рассмотреть кого‑то или что‑то.

– Признал? – усмехнулся я.

– Так той же ночью… Так ты ж… энто… также решил стать под руку кровавого полковника? – несколько растерялся Гора.

Кое‑кто из моих стрельцов разразился хохотом. Было понятно, что они прекрасно знают, о ком сейчас говорит этот большой человек. Было бы странно, чтобы прозвище не распространилось моментально, в том числе и среди моих союзников. Оно красочное, образное, сразу рисует картину этакого людоеда. И видно, что не всем претит подчиняться Кровавому Полковнику.

Нет, нужно срочно менять такое прозвище. Найти людей, которые будут распространять другое. Например… Наставник. Хорошо? Хорошо‑о! Но для этого нужно уже начинать наставничать государю. Надеюсь, что до вечера вопрос со мной всё‑таки окончательно решится: стану уму‑разуму учить Петра. Чтобы он стал ещё более Великим.

– Я и есть тот, которого ты называешь Кровавым Полковником, – сказал я.

Потом демонстративно вложил шпагу в ножны, пистолет засунул за широкий новый пояс. И… не сразу подошёл ещё ближе к Горе. Из‑за резкого движения пистолетом из пояса выпали несколько писем. Пришлось срочно их подбирать. Ещё не хватало, чтобы кто‑то, кроме меня, читал всё это… всё это предательство.

Наконец, подал руку гиганту, и он протянул мне свою лапищу в ответ. А потом мы и обнялись.

– Хрусть, – затрещали мои кости.

А ведь я не маленький и не низенький, и поди ж! Такое вот братание человека и орка.

– Пушку зело жалко! – расцепив объятия, сказал Гора.

– То‑то да! – поддержал я большого человека.

Хотя для меня и вовсе непонятно, как они такую махину, которую должны бы тянуть не меньше шести коней, умудрились затащить на плот. Ну, об этом мы ещё успеем поговорить. А уж после сюжет обязательно обрастёт сказочными подробностями и уйдёт в разряд солдатского фольклора. По справедливости и для радости за душевных разговоров бойцов за костром.

– Сотник, – обратился я к командиру, который был ответственен за этот участок обороны. – Отряди стрельцов, дабы собрали ружья. Отведи… Дядьку моего, сотника Никанора, ведаешь?

Сотник кивнул. Опять же, даже армейская речь нынче не поставлена, ведь четкого ответа я не получил.

– Вот к нему для дознания и отведи всех! – сказал я и обратился к Горе. – Зовут как?

– Сидором кличут, Мартыновым сыном… ещё Волотом прозывают, – ответил Гора.

У меня внутри будто бы засаднило. Не удержался и даже скривил лицо. Понятно, что «волот» в славянской традиции – огромный человек. Что это прозвище более чем подходит стоящему напротив гиганту.

Но, чёрт возьми, я ведь только что думал о том своём боевом товарище из прошлой жизни…

Я ещё раз посмотрел на Гору, понимая, что Волотом называть его не буду. Не смогу тогда спокойно думать. Нет, лицом он совсем другой, да и глаза у Горы голубые. А вот у моего боевого товарища были карими и, от мамы, бурятки, слегка раскосыми.

– Ты будешь при мне, – с трудом выдавил я и.

Вновь, как и во время похорон отца, на меня накатила грусть. Тут, в новой жизни, уже случилось немало, и всё казалось, что нет времени для рефлексий и ностальгии. Видимо, для воспоминаний время всегда найдётся.

Вместе с Горой за полтора часа я обошёл весь юго‑восточный участок кремлёвской стены. Наблюдал за тем, как бунтовщики готовятся к штурму.

Во‑первых, они обложили крепостные стены так, что теперь, нам прорываться к усадьбам, дабы пытаться сберечь боярское добро, можно только с большой кровью. Причём с двух сторон. Тут и телеги стоят, и где‑то раздобыли небольшие мортирки, бить из которых по кавалерии – самое то. И стрельцы, наконец, выглядели организованными. Не замечал ни пьяных, ни праздно шатающихся.

Во‑вторых, было видно, что некоторые дальние деревянные строения разбираются и перевоплощаются в какие‑то конструкции. Скорее всего, в лестницы, шиты.

Ну и в целом витало какое‑то в воздухе напряжение. Если ещё утром и у меня, да и у других командиров преобладал азарт, то сейчас почти все лица были суровыми и хмурыми.

Точно не сегодня будет штурм. Но вот завтра – весьма возможно. Да и дата завтра… Годовщина убийства, ну или смерти по неосторожности, царевича Димитрия Иоанновича. Того самого, именем которого прикрывались лжедмитрии во времена Смуты. Очень символично. Возможно, бунтовщики используют дату в своей пропаганде.

Забавно – пока Гора маячил у меня за спиной, и приказы доходили быстрее. До этого мне нужно было всё произносить строгим голосом, хмурить брови да требовать. А сейчас я говорил со всеми сотниками и десятниками спокойно, без надрыва. Примечаю, как уважительно и, порой, со страхом смотрят все на Гору. Немало было тех, кто его узнавал.

– Утомился шукать тебя! – с претензией сказал тот монах, что ночью отведал моего «кунг‑фу».

– На одном месте сидеть не буду, когда такие дела. Что же надо? – спросил я.

Архип посмотрел на моё сопровождение и весь как‑то скуксился. Может быть, думал, что получится со мной поквитаться? А рядом с Горой и смотреть‑то страшно на меня лишний раз охально, не то что вступать в бой.

– Владыко ждать тебя будет. Бояр позвал. Испытывать станет, – сказал Архип.

Я уловил какую‑то надежду в голосе боевого монаха. Видно, ожидает, что я провалю свой экзамен. Уверен, что такие надежды питает и патриарх. Да и не только он. О своих намерениях стать наставником для государя я заявлял и в присутствии бояр, того же Матвеева. Так что легкого экзамена не будет.

– Добре, уже иду! – сказал я и направился в сторону красного крыльца.

От автора:

Попаданец в 19 век от Дмитрия Иванова

Ещё сегодня ты обычный комерс в Российской глубинке, а завтра ты дворянин, владелец деревни, земель и крепостных, одним словом барин

https://author.today/work/421381

Глава 11

Москва. Кремль

14 мая 1682 года

Высокая комиссия встречала меня в той же комнате, где раньше находил себе приют так называемый Антикризисный штаб. Правда только лишь мной называемый и то в мыслях, но Антикризисный же. Теперь я считаю, что часть полномочий антикризисного комитета переместилась в другое место. А именно – в соседнюю с моей спальной комнату.

Здесь присутствовали многие. Была царица, Матвеев, Языков – наверное, как один из весьма образованных людей, который в том числе и языками владел. Присутствовал также старик, дед Петра Алексеевича. Ну и куда же без патриарха и его помощника, отца Иннокентия. Ну и еще один человек присутствовал. Нынешний учитель Петра, Никита Зотов.

Все смотрели на меня, как на недоразумение. Как на человека, который, и без того получив многое и не по чину, хочет ещё больше. Словно та старуха в сказке Александра Сергеевича Пушкина про золотую рыбку, что желала стать владычицей морской.

– Чему научать государя думаешь? – первым вопрос задал Артамон Сергеевич Матвеев.

Он не стал подчёркивать словами, что я слишком юн, но по нарочито вопросительной интонации это было вполне заметно. Да и вовсе настрой у присутствующих был таков, что нужно быстрее с меня посмеяться, ну и разойтись по своим делам.

– Арифметика, геометрия, история, география, немецкий и английский языки, русская словесность… – спокойно перечислял я предметы. – Военная тактика и стратегия, наука о податях и сборах…

Пока шёл, успел сообразить, как мне назвать экономику, чтобы было понятно.

– Будет тебе! За кого принимаешь нас? Не можно одному отроку всё сказанное ведать. А что взаправду затеял‑то? – ударив кулаком по столешнице и грозно посмотрев на меня, спрашивал Матвеев. – Пошто мы здесь?