Дочь врага Российской империи. Дилогия (СИ) - Мельницкая Василиса

– Кому надо, тот знает. А ты не расслабляйся, никто не будет тебе подыгрывать.

Я слышала, что конкурс в академию большой, где‑то пятнадцать человек на место. Традиционно принимают только мужчин, факультетов несколько. У эсперов отдельная программа обучения, но только со второго курса. Первый они проходят на следственном факультете подготовки оперативного состава. И все знают, что сколько бы эсперов в наборе не было, все они на одном факультете, но в разных группах.

– Нет такого правила, что нельзя говорить, эспер ты или нет, – рассказывал Сава. – Однако многие предпочитают не выделяться. Ради этого и испытание проходят.

Я не стала интересоваться, какой выбор сделал Сава. И так понятно.

– Хм… Ну, хорошо. Вам повезло, молодой человек, – произнес преподаватель, изучив мои документы. – Заполняйте эту анкету. И подписывайте соглашение о неразглашении. Неважно, поступите вы или нет, это стандартная процедура.

Анкету я заполнила быстро, так как все пункты со мной заранее обговорил Александр Иванович. Преподаватель вновь углубился в чтение. Но ненадолго.

– Следственный? – Он поднял на меня удивленный взгляд. – Вы хорошо подумали, Ярослав?

– Что‑то не так? – вежливо осведомилась я.

– Вам бы в криптографию. – В его голосе появилась насмешка. – Или даже… в переводчики. Там нормативы ниже. Разве что вы… – Он заглянул в анкету и продолжил: – Нет. Так я и думал.

Отвечая на вопрос, эспер ли я, пришлось солгать, не по своей воле.

– Если не наберете баллы на оперативника, то переиграть будет нельзя, – добавил преподаватель.

– Я рискну, – ответила я. – Вдруг повезет.

– Воля ваша.

Зал, где располагалась приемная комиссия, был большим. Здесь стояли столы в ряд, вдоль стен, а середина – пустая. Возле каждого стола с одной стороны стул для того, кто принимает документы, с другой – для абитуриента. Но сегодня, в последний день, все столы, кроме нашего, пустовали. Поэтому новый посетитель сразу направился в нашу сторону.

Я рассматривала его, потому что преподаватель вновь изучал анкету и проверял, правильно ли заполнено соглашение. Взъерошенный, возбужденный, парень двигался так, будто за ним гнались черти. И одет он, мягко говоря, странно… для Петербурга. Холщовые штаны – широкие, грубо обрезанные чуть ниже колена. Косоворотка – белая, с вышивкой по горлу, разрезу, подолу и манжетам. Вместо пояса – лохматая веревка. И кроссовки на босу ногу. Причем дорогие, из хорошей кожи.

По пути парень прихватил стул, поставил его напротив моего, упал на сидение и выпалил:

– Тут в вашу академию принимают? Вот, я принес!

Он положил на стол папку, что до этого прижимал к груди.

– Здесь принимают документы, – довольно терпеливо пояснил преподаватель.

Я чувствовала его любопытство. Наверняка, такие кадры не каждый день увидеть можно. Собственно, кроме нелепой одежды… парень вполне обычный. Не заморыш, плечи широкие, рост… приличный. И на лицо приятный. Волосы короткие, русые, глаза серые.

– Ага. Принимайте! – велел парень.

– Звать вас как, молодой человек?

– Майк. Миша. То есть, Михаил Всеволодович Ракитин.

– Михаил Всеволодович, дождитесь своей очереди. Разве вы не видите, что я занят?

– Можно как‑нибудь побыстрее? – Миша поерзал на стуле.

– Вы торопитесь?

– Я? Нет. То есть, да.

– Я могу подождать, – вмешалась я.

Не только преподаватель сгорал от любопытства. А у меня так и вовсе нет никаких вариантов досмотреть это шоу до конца, если придется уходить.

– И на какой факультет вы так спешите, Михаил Всеволодович? – поинтересовался преподаватель, открывая папку.

– Ты на какой? – спросил у меня Миша. И, услышав ответ, сказал: – Вот, и я туда же.

Не знаю, что прочел в документах преподаватель, я не могла рассмотреть, как ни пыталась, но он не единожды поднимал на Мишу удивленный взгляд. А после молча выдал ему анкету и соглашение.

– Так, Ярослав, закончим теперь с вами…

Я поставила все нужные подписи, получила на руки лист с информацией, в составе какой группы буду проходить испытание, и не выдержала, шепотом спросила у преподавателя:

– А он… кто?

Вопрос был лишним, это я поняла сразу. Полыхнуло раздражением, почти злостью. И…

– Если         других          вопросов у вас нет, покиньте помещение, Ярослав.    

Поколебавшись, стоит ли проявлять любопытство, дожидаясь Мишу на улице, я все же решила не привлекать к себе внимания. Но в памяти порылась.

Михаил Ракитин? Что‑то знакомое, услышанное до Петербурга, в московской жизни. Брат одноклассницы? Друг? Нет… Или, может, я слышала о нем в Кисловодске?

А нужно ли вспоминать? Судя по тому, как Миша ворвался в приемную комиссию, поступление в академию он не планировал. На выбранный факультет без подготовки не поступить, так что… Возможно, я увижу его на испытании. И на этом наше знакомство завершится.

Если в академию безопасности и поступали аристократы, то нечасто. Сава – эспер, у него не было выбора. Матвей – хоть и из знатного рода, но младший внук «из неблагополучной семьи». Он не любил говорить о матери, но как‑то обмолвился… куда она делась. Сбежать с любовником, бросив маленького сына? Но она, хотя бы, не сдала ребенка в приют.

Наследники родов, старшие сыновья – они выбирали иную карьеру. В академии безопасности учились младшие дети. Или мальчишки из обедневших родов. Но чаще – простолюдины.

Миша Ракитин мог быть кем угодно. Даже бастардом. В его документах, наверняка, указаны имена родителей. Возможно, с этим и связано удивление того, кто эти документы принимал.

Испытание, оно же вступительные экзамены, проходило одним днем. И в том особенность этой академии. Первый этап – сдача нормативов. Второй – письменный тест из нескольких частей, по математике, русскому и иностранному языкам, истории и обществоведению. Третий – собеседование и полиграф.

На мой вопрос, на кой‑ляд полиграф, если есть эсперы, Сава ответил, что эспер проводит собеседование, а полиграф фиксирует реакцию испытуемого. Расхождение в результатах тоже имеет значение.

После каждого этапа проходил отсев. То есть, кто не сдал норматив, тот не допускался к письменному тесту, кто не сдал тест – к собеседованию.

Тест проверяли в течение двух часов. Мало времени для того, чтобы отдохнуть, но все же лучше, чем ничего. Между первым и вторым перерыва не предполагалось вовсе.

Без подготовки выдержать такой марафон не всякому парню по силам. У Миши нет шансов.

Машину, на сей раз без Карамельки, я оставила на небольшой стоянке у академии. Припарковалась по всем правилам, и место не последнее заняла. Однако какой‑то придурок перекрыл мне выезд, бросив байк прямо перед капотом машины. Крупный такой байк, крутой, с мототюнингом.

Со злости я пнула его по переднему колесу. А толку? Объехать невозможно, только сидеть и ждать, когда владелец байка объявится.

Я села в машину, зло хлопнув дверцей, и уставилась на крыльцо. Кажется, владельца байка я знаю. Он спешил, потому и бросил мотоцикл посреди дороги. И Миша тоже… спешил. Он и шлем на руле оставил, ничуть не опасаясь воров.

У крыльца с визгом затормозила машина: красный миниатюрный «жук». Дверца со стороны водителя распахнулась, на асфальт упали туфли на высоком каблуке. Потом показались босые ноги. Обувшись, из машины вышла женщина лет сорока. Она легко взбежала по ступенькам крыльца, столкнулась с выходящим из дверей Мишей… и схватила его за ухо.

Я с трудом усидела на месте, так хотелось услышать, о чем они говорят. Мама и сын? Наверное. Не представляю, кому еще парень позволил бы так с собой обращаться. Впрочем, женщина ухо отпустила почти сразу. Она не просто сердилась, скорее, была в ярости. Я очень хорошо чувствовала ее эмоции. Она что‑то сказала, Миша отрицательно качнул головой. Тогда она влепила ему пощечину, села в машину и уехала. Миша посмотрел ей вслед и побрел в мою сторону. Как я и предполагала, к байку.

Я не стала выходить из машины. Ни к чему Мише знать, что есть свидетель безобразной сцены. Он заберет байк, и я смогу уехать. Однако Миша увидел меня и подошел к машине. Пришлось открыть дверь.