– Ее расхуярило? – догадался он.
– Ага, точно. Если уж клин, то ему все равно жопа, так что иди лучше спать.
– Не, – он покачал головой. – Мне интересно. Может быть, получится что‑то сделать. Да и Степаныч говорит, что у него ноги ноют, а это к шторму. Так что никуда не поедем сегодня, походу. Нельзя, чтобы нас в дороге непогода застала.
– Да, согласен, – кивнул я. – Ладно, хочешь ковыряться, ковыряйся. Остальные‑то где?
– В третьем доме, – показал пальцем механик. – Наследство осваивают. Ну и там, говорят, крови поменьше, а защищать его несложно будет, так что решили остановиться.
– Хорошо, – сказал я и двинулся в указанном направлении.
Во дворе меня встретил Олег. Он тоже выглядел заспанным, но разве что носом не клевал. Но увидев меня, оживился, даже обрадовался как‑будто:
– О, командир, – проговорил он. – А мы‑то думали ты совсем пропал.
– Нормально все, – ответил я. – Что, как обстановка?
– Степаныч с оружием ковыряется, остальных спать загнал. Мы там, судя по всему, охренеть сколько взяли. Даже не увезем столько. Даже если УАЗики, которые на блокпосту, починить.
– Да у нас водителей столько попросту нет, – ответил я. – А ты что, не спал что ли?
– Да банку энергетика втащил, и ничего, стою. Остальным важнее же. Проснутся, сам пойду давить.
– Правильно, – кивнул я. – Никуда сегодня не поедем, так что выспаться можно будет. Ладно, пойду я.
Я прошел мимо него и двинулся в сторону дома, потянул на себя створку, вошел. Прошел через коридор и оказался в просторной гостиной. Там действительно был Степаныч, а на всех доступных поверхностях были разложены стволы.
– О, Край, вернулся, – сказал он. – Ты как? Нормально?
– Нормально, – кивнул я. – Ну что, много взяли?
– Восемнадцать «двенадцатых», два АКМа, десяток «лебедевых». И патронов столько, что можно УАЗ доверху забить. В ящиках, цинках, полно, короче. Они, похоже, прямо из расположения дернули, забрали то, что смогли, и уехали.
– С базы какой‑нибудь окрестной, наверное, – сказал я.
– Да, – подтвердил старик. – Я поспрашивал пленного, у них тут действительно база была в горах. Знаешь, мобильная такая, да еще с роботами боевыми.
Ну да, я был в курсе, мне приходилось в таких бывать. Ставятся металлические домики‑времянки, растягивается забор, а потом активируются роботы, которых поставляют в специальных контейнерах. Они же засеивают окрестности минными полями, а потом становятся на стражу. Подозреваю, что таких баз в местных ебенях спрятано немало, и они должны были пресекать попытки высадки на южный берег.
– Кстати, с пленным что делать будем? – спросил Степаныч. – Я думаю, в расход его надо, как ни крути.
– Да куда еще, там добивать только после допроса, – ответил я. – Сделаю потом. Он где сейчас?
– В подвале заперли, на цепь посадили. У них там зиндан был, они, похоже, держали кого‑то.
– Вот твари, – я помотал головой. – Разберусь.
– Ты лучше скажи, что со стволами делать, – сказал он. – У нас их теперь на два взвода, а нас едва отделение наберется.
– Конечно, отделение, – хмыкнул я. – Трое нас всего, бойцов. Остальных учить и учить. Короче, отберем стволы, чтобы поновее, да под один калибр. Возьмем с запасом, на обмен, если что. Снайперку свою себе оставишь, естественно, и мосинку тоже, она хорошо бить на дальние должна, особенно если прицел раздобудем в итоге.
– Винтовочного, кстати, тоже взяли, – сказал он. – Был у них. Ствола под него не было, а вот патрон был.
– Ну и хорошо, – сказал я. – Остальное местным оставим.
– Вооружить их хочешь? – вскинулся старик и тут же помрачнел.
– Ну а куда деваться, – сказал я. – Если мы их без оружия оставим, то они в итоге сдохнут все. Либо приедут еще такие, и подомнут их под себя. А может быть и кто похуже будет.
– Если приедут, они сдохнут точно, – мрачно проговорил Степаныч. – Потому что не бойцы, их поубивают просто всех.
– Это уже не наше дело, – сказал я. – Мы им не рыбу даем, а удочку. Дальше пусть сами ебутся, как хотят.
– А по нам они стрелять не станут?
– Так мы не сейчас им стволы выдадим. Просто оставим в доме, как уедем, заберут.
– Ну логично, да… – он почесал отросшую бороду.
– Жаба давит? – спросил я. – Только честно.
– Есть такое, – ответил он.
– Да нас в любом случае мало слишком, – я пожал плечами. – Даже если мы все эти стволы с собой возьмем… И машины перегрузим, да и вообще, если мост работает, то за ним на все это не понадобится.
– Ну, до моста далеко еще, а стволы нам уже очень пригодились. Сколько раз пришлось‑то… А если не получится с острова уехать? На них же можно выменять кучу всего.
– У кого менять‑то? – спросил я. – Последнее все равно не отдадут, пусть даже и понимают, что оружие сейчас – это жизнь. Но между последней банкой тушенки и автоматом люди все‑таки предпочтут банку тушенки. Забей, короче, нам все равно столько не нужно.
– Ладно, понимаю, что прав ты.
– Край! – послышался снаружи, из‑за дверей, голос Пашки. – Местные пожаловали.
– Пошли, прикроешь, – сказал я Степанычу.
Что‑то подсказывает мне, что разговор будет непростой. Мы для них чужие, а за освободителей нас особо никто и не примет. Особенно если учесть, что дезертиры уже какие‑то отношения успели тут завести. Баб местных они вполне себе имели, например, а это уже о многом говорит.
Степаныч подхватил АК и сдвинул предохранитель на автоматический огонь. Я сделал то же самое, широким шагом двинулся на выход из дома, а потом прошел через двор и оказался на улице.
Ну… Я ожидал большего.
На улице нас ждала толпа, но не такая уж большая. Человек тридцать, из них мужиков всего семь‑восемь, остальные – бабы. Да уж, демографическая ситуация у них интересная сложится, как мы уйдем, как бы до многоженства не дошло, все‑таки сложно современной женщине без крепкой мужской руки.
Как бы, правда, нам местное население проредить не пришлось. Оружия я, конечно, ни у кого тут не вижу, но все‑таки если бросятся… Да стрелять будем. Сперва, наверное, в воздух, а потом уже чтобы убить.
Хотя толпа агрессивной не выглядела. Скорее всего ими двигало любопытство. Ну и страх естественно. Они ведь ночью от стрельбы и взрывов проснулись, сидели по домам в ожидании того, что случиться может. А потом собрались на главной улице и все‑таки решились пойти и поинтересоваться – чья теперь власть.
И мне придется к ним обратиться. Почему бы и нет. Только придется врать, причем убедительно, чтобы точно никаких вопросов к нам не было. Ладно, накидаю им лапши на уши, проверить ее они все равно не смогут.
– Жители села «Дачное», – проговорил я. – Мы – специальное подразделение Гражданской Организованной Военной Народной Армии. В центральный штаб, который находится в Севастополе поступила информация о зверствах банды дезертиров и репрессивных мерах по отношению к мирным жителям. Мы прибыли чтобы вас освободить. Преступники оказали сопротивление и были казнены на месте.
Паша смотрел на меня, как на полного идиота, а Степаныч ухмылялся. Он понимал, что чем ярче название, тем сложнее будет понять, что именно за ним скрывается. Я почему‑то уверен, что никто из местных того, что я им сказал, не выкупит.
Толпа молчала. Кто‑то из женщин тихо крестился. Мужики переглядывались с подозрением. Кто‑то, кажется, шепнул: «А шо за армия такая?»
Я кашлянул в кулак и продолжил уже с каменным лицом, наворачивая ещё слой лапши:
– Наше подразделение входит в состав Чрезвычайного Механизированного Отряда, действующего по особому приказу. Кроме того, в рамках миротворческой миссии, нами была организована боевая группа Полевого Инспекционного Движения Особого Реагирования.
Паша дернулся, будто его током шибануло, и уставился на меня с выражением, мол, ты чего, совсем поехал? Степаныч вскинул плечи и отвернулся, кашлянул, якобы от пыли – хотя было понятно, что давится от смеха.
А я даже бровью не повёл.
