- К такому привыкаешь?
- К такому невозможно привыкнуть.
Вино было красное, сладкое. Щипало изорванную глотку.
— Человеческое тело кажется неловким и ограниченным. Не хочется возвращаться к нему.
– Правду говоришь, – Захар предложил ему трубку, Северин покачал головой. — И то ощущение гораздо страшнее боли превращения. Боль тебе не нравится, он твой открытый враг. А это восхищение... Коварный и неверный змей.
Учитель затянулся дымом.
– Зверь – твоя сила и твоя слабость. Держи его на припоне и никогда не позволяй ему одержать верх. Зверь постоянно прячется в сумраке сознания. Опытный хищник всегда терпеливо выжидает... Даже если на это уйдут десятилетия. Выжидает мгновения слабости, когда ты превратишься во время душевного потрясения, эмоционального возмущения, или когда хочешь причинить боль, унести жизнь, теряешь власть над собственными чувствами... А он только подстречет. И тогда, когда не будет силы и желания сопротивляться, Зверь проглотит тебя и навсегда возобладает.
Северин попытался вспомнить слова, которые он слышал - будто кто изнутри говорил ему - но не вспомнил ни одного.
Остатки меха окончательно исчезли в пламени. Отблески плясали на лице Захара, как в ночь посвящения. Северин бросил быстрый взгляд вокруг: убедиться на всякий случай, не открылись ли в темноте багровые глаза.
– Многие характерщики не смогли противостоять ему, Зверь завладел ими навсегда. Что нужно сделать, если стал тому свидетелем, Северин?
— Унести жизнь бедняги.
– Да, – кивнул учитель, увитый табачным дымом. — Это больше не характерник и не волк. Это страшное чудовище, в основах которого теплится человеческое сознание. Оно пытается заглушить ее, охотясь на людей и упиваясь их жизнями... Искалеченный покруч, в котором надо видеть опасного врага, а не бывшего брата. Его нужно убить ради него самого.
— А вам приходилось...
– Да.
Северин нахмурился. В глазах Захара пролетели призраки прошлого. Старик покачал головой, улыбнулся и сказал уже другим голосом:
— Вспомнил, как один мой знакомый, не буду называть его имени, потому что он жив-здоров и самым таким остается много лет, весь день перед первым превращением старательно постился, а когда обернулся, убежал от учителя, с голодухи не удержался и добыл кролика. Разорвал, пожевал, пока учитель не прибежал и не остановил его. И вот когда он на человека перекинулся, то блевал дальше, чем видел, а с тех пор кроликов ни в коем случае не употреблял.
Джура слабо усмехнулся. От еды, вина и тепла его разморило.
– Я говорил много раз, но напомню снова: никогда не давай полные застать тебя дважды в одном и том же месте.
- А если задача...
— Все задачи планируют исключительно с учетом этой особенности. В случае необходимости долгой засады, охраны или слежки всегда происходит смена. Меня только раз при жизни полнолуние застучало дважды в одном месте — поверь, после этого никогда не хочется повторения.
– Настолько плохо?
— Хуже первого преобразования.
Северин вздрогнул.
— А на третье полнолуние Зверь овладеет тебя несмотря на любое сопротивление, — Захар повысил голос и отчеканил каждое слово: — Северин, никогда не доводи до третьего полнолуния. Никогда.
– Да, учитель.
Джура представил, как дикая тварь врывается в сознание, заливает волной безумия, захватывает все и уносится с радостным воем, мчится сквозь ночь в поисках жертвы, а он, пленник в собственном теле, способен лишь наблюдать, как убивает людей.
Захар пахнул трубкой, улыбнулся и сказал другим тоном:
— Тот самый мой знакомец, кстати, как-то попытался опрокинуться в одежде. Запутался в собственной рубашке! С ярости порвал ее на тряпье зубы, а потом жаловался, что та вышиванка от деда в наследство досталась. Это действительно большое искусство — выпрыгивать из одежды так, чтобы она не мешала после обращения. Да еще в битве! Особенно зимой.
— Звучит непросто.
— Ничего, каждый через это проходил. Еще овладеешь причудливыми науками.
Северин подозревал, что учитель придумал этого знакомого для подобных рассказов.
— А если на большое расстояние волком отбежать, то надо же возвращаться за вещами... И искать.
– По собственному запаху их найти несложно. Но ты прав, иногда это к черту неудобно, — Захар выбил трубку. — Трудная судьба волшебника.
Далеко-далеко раздался вой.
- Как настоящие волки относятся к нам?
- Животные умные. Они видят сквозь твое подобие. Заметил, как отреагировали Шаркань и Рыжая?
– Они не испугались.
- Итак. Так же волки ощущают, что ты другой. Они не нападут, потому что мы значительно больше их, но никогда не примут своего. Между нашими родами, скажем так, царит понимание, но не более того.
То, что рассказывал Захар, было посвящено в ночь серебряной скобы — ведь каждый джура мог отказаться от ритуала, даже передумать во время его проведения, и на том его ученичество заканчивалось. Но с тех пор, как Северин встал на волчью тропу, мог теперь узнать все, что его интересовало. Веки слипались, но юноша упрямо заставлял себя не засыпать.
— Сколько времени можно находиться в волчьем облике?
- С годами все больше. Я знаю нескольких братьев, которые на днях могут жить в волчьей шкуре. Например, учитель твоего отца, Иван Чернововк, один из Совета Симох есаул, известен тем, что целую неделю пробыл обратной. Не знаю, правда ли, преувеличены ли слухи — зачем кому-то столько времени бегать волком?
Джура присмотрелся к большому пальцу, кровью из которого он смазывал губы.
– Порез затянулся, – он коснулся груди и провел ладонью по коже. — Да и синяки исчезли...
- Превращение лечит такие безделушки, - Захар забил трубку второй раз. – Однако при сильном ранении оно не работает. Видел я волков, тело которых не выдерживало боли и без приказа превращалось в человеческое. А после смерти подавно.
Северин проглотил еще вина и сильно зевнул.
— Возьми еще мед. На вино не налегай, потому что оно для крови, а не для опьянения. Не забыл, почему нельзя оборачиваться пьяным?
— Потому что волчье тело не способно переварить много алкоголя... умирает от отравления... так погиб джура Мамая по имени Пугач, — джура откровенно клевал носом.
- Вот-вот, - Захар забрал у него бутылку и приложился к вину. – Забыл сказать. В волчьем облике ты выкопанный отец! Угольный мех, желтые глаза. Врожденный Черновок! Я будто Игоря увидел, когда тебе дорогу заскочил — думал, что ты в ответ с боем набросишься. Расскажу ему об этом в следующем письме. Думаю, он обрадуется. А может, захочет увидеть это своими глазами! А? Что думаешь, Северин?
Северин спал. Во сне он несся среди волков.
* * *
— Думал, будет как-то торжественно, таинственно. Как в ночь серебряной скобы. А было... - юноша пожевал, подбирая нужное слово. - Буднично.
– Я предупреждал, что так и будет, – напомнил Захар. – Ты разочарован?
– Разве что своими ответами. Данилишин меня разгромил и, кажется, сделал это с большим удовольствием.
Они трапезничали у Владимира, который по торжественному случаю посадил их за столик у самой известной сабли из коллекции. Северин крушил вторую тарелку дерунов со шкварками, запивая поздний обед пивом.
— Данилишин, честно говоря, неприятный тип, но разведка при нем работает как часы, — отметил учитель. – Забила ответила на твой вопрос?
– Считайте, что не ответила, – махнул вилкой Северин.
– Жаль, – Захар поднял кружку. – Пью за твой успех! Просить еще или наелся?
– Сейчас пуп развяжется.
- Тогда отдохни. На закате под дубом Мамая получишь золотую скобу.
– Поверить трудно, – покачал головой Северин.
– А мне еще труднее. Обернуться не успел, как ты прямо на глазах из маленького мальчика вымахал на козарлюгу!
После сытного обеда Северин залез в корыто, чуть не уснул в воде, доплелся до кровати и провалился в сон. Во сне леший украл новенькую золотую скобу и убегал по лесу, а Северин преследовал его и никак не мог догнать.
