– Верно, – ответил Максимилиан Лаврентьевич, с ненавистью глядя на Добродумова. – Именно – пропало.
– Родственники искали-искали, а не нашли. Посчитали, что в землю зарыл свой капитал Лаврентий Спиридонович. Даже реввоенсовет искал сокровища Растопчуна, специальный указ был на то, сам читал, но и чекисты не нашли. Канули денежки!
– А камушек, значит, остался? – задумчиво спросил Крымов. – Как же вы его сохранили?
– А вот камушек остался, – с усмешкой согласился Растопчин-старший, – а как мы сохранили, – он сделал ударение на «мы», – это дело семейное. Слушайте, Андрей Петрович, мне надоели бесполезные дискуссии. Вы согласны, что Небесный камень должен оставаться у меня?
– Не отдавайте ему карту, Андрей Петрович, – проговорила Бестужева. – Уверена, он хочет присвоить ее.
– Я тоже так думаю, – кивнул Крымов.
– Так что будем делать? – вдруг с улыбкой спросила Марга. – Пора начинать дуэль? А то мне уже скучно. Кровь и мозги по стенкам меня бы сейчас хоть как-то развеселили.
Три музейных работника – товарищи Джанибеков, Махмадшарифов и Гуля – не понимали, шутит эта странная женщина или говорит правду, и потому были крайне растеряны. А вот Крымов знал хорошо: за этой вызывающей улыбкой таится смерть для любого, кто встанет у этой женщины на пути. И всё могут решить мгновения. Которые, похоже, неотступно приближались.
В этот самый момент Егор Кузьмич и сел за дальний стол – в кресло Улуса Улусовича Ахметова. Пока страсти накалялись, Добродумов уставился в потолок и нахмурился:
– Махмудка! – окликнул он директора музея. – А зачем у вас в потолке эти дырки?
Все замолчали и посмотрели вверх. Гуля повторила вопрос:
– Да, Махмуд Асадович, а зачем они?
Недалеко от люстры и впрямь шли отверстия ровной полосой – тянулись по ширине потолка от стены до стены через весь кабинет.
– Понятия не имею, – отмахнулся доктор Джанибеков. – Какая теперь разница?
– А под столом две кнопки, – сделав еще глоток, сказал Егор Кузьмич. – Тайные! Вот сейчас нажму на любую кнопку, что тогда будет? – риторически спросил Егор Кузьмич и смело вдавил правую кнопку в стол.
Страшный скрежет над головой заставил всех стремительно посмотреть вверх. Вначале тоненькими струйками из отверстий в потолке посыпалась штукатурка, заставив собравшихся расступиться, а затем случилось невероятное. С потолка ножом гильотины обрушились вниз стальные копья, мгновенно перегородив кабинет на две части.
– Е-мое, – вновь привстав, сказал Егор Кузьмич. – Ну ни хрена себе! А Улус Улусович был фантазером! – ошеломленно пробормотал он. – Никто не пострадал?
– Старый дурак! – услышали все в наступившей тишине. Это произнесла обезоруженная Марга Рубина, она держалась за рассеченное запястье. – Надо было тебя пристрелить первым!
Егор Кузьмич с трудом проглотил слюну, понимая, что воинственная дама совсем не шутит. Все стали озираться. Стол был раскроен надвое, пара стульев тоже. Небесный камень исчез!
– Карта! – завопил Растопчин. – Где карта?!
Но вот что было любопытно: по прихоти судьбы стальная преграда разделила противников. Со стороны дверей остались Растопчины и Марга Рубина. С другой стороны все остальные, включая директора краеведческого музея Калима Ибрагимовича Махмадшарифова.
– Гуленька, я с вами! – забормотал он, еще до конца не веря в свое везение. – Какое счастье! Какое счастье, Гуленька!
Растопчины, упав на колени, пытались найти карту, Марга Рубина расшвыривала ногой обломки мебели, ища «вальтер», который успела вырвать в последний момент.
Крымов посмотрел наверх – не готовит ли потолок еще какого сюрприза, и сказал Добродумову:
– Жми на другую кнопку – с нашей стороны должна быть дверь! Иначе зачем эта перегородка?
Егор Кузьмич вдавил левую кнопку – и верно! – за одним из шкафов что-то гулко задрожало.
– Папа, вот она, карта! – благоговейно произнес Растопчин-младший. – Папа, только погляди: с ней ничего не случилось! Ничего…
Старатели подтянулись с обеих сторон кабинета. Это и впрямь было чудо. Одно из стальных копий угодило в отпечаток ладони на черном камне, лежавшем на столе, вместе с этим камнем проломило стол и пригвоздило карту к полу. Но не пробило, не раскололо ее! Даже не поцарапало! Черный камень остался цел. А вот стальное копье погнулось и залезло острием в отпечаток среднего пальца.
– Вот это камушек! – только и заметил Егор Кузьмич. – Это я понимаю – сила!
– Одно слово – Небесный, – кивнула Мария Бестужева.
– А где наши камушки? Драгоценные? – уставившись на черный камень, пропел несчастным голосом Лаврентий Растопчин. – Саиф и Ригель? Папа? Их в карте нет! – замотал он бешено головой.
– Как это нет?! – прорычал страшным голосом Растопчин-старший. – Как это?!
Все уставились на освобожденный от мусора Небесный камень. Все семь гнезд были пустыми. Карта выжила, но камни от удара вылетели из нее.
– Вот же мой! – зычно пробасил Растопчин-старший.
У носка его башмака лежал тлевший красным светом Саиф.
– А вот и мой, – сказала с великим облегчением Бестужева.
По прихоти судьбы у ее ног лежал светящийся синим светом Ригель. Каждый стремительно нагнулся и схватил свой камень.
– Хо! – воскликнул Егор Кузьмич. – Все при своем остались! Это судьба. Слышь, Крымов? Правда, карта хмырям досталась, а вот это обидно.
Поглядев на Маргу, глазами рыщущую в поисках своего оружия, Крымов шагнул к одному из шкафов и повалил его на пол. В стене был слабо освещенный проход.
– Уходим, – сказал Крымов всем своим. – Немедленно.
Растопчин-старший бросился на прутья, вцепился в них и стал бешено трясти, но они были крепки и прочны.
– Отдайте ваш камень, Мария Федоровна! Отдайте мне его! Он не ваш, он – мой!
– Кажется, мы с вами ни о чем не договаривались? – проговорил Крымов. – Так что, – он сложил пальцы в фигу, – счастливо оставаться.
– Отдайте камень! – еще пуще заревел Максимилиан Лаврентьевич. – Марга, где ваш пистолет! Убейте их! Убейте, я приказываю!
– Одичал ты совсем за решеткой, – заметил Егор Кузьмич. – Миша Лютый.
– Ненавижу! – хрипло прошипел Растопчин-старший.
Едва они залетели в коридор, как им вдогонку Магда выпустила целую обойму. Но шесть человек уже торопливо уходили по туннелю – в неизвестность…
Им повезло. Оказалось, что несколько дверей открылись автоматически. Пройдя метров пятьсот, искатели сокровищ очутились у закрытой изнутри двери – запор тут был на зависть люку самой надежной подводной лодки. Крымов изо всей силы провернул широкий стальной круг и со скрежетом открыл последнюю преграду. Еще через пару минут беглецы вдыхали сладкий воздух теплой прикаспийской осенней ночи.
– Ветер свободы! – вдохнув полной грудью, сказал Егор Кузьмич. – Виват, дамы и господа, виват!
Крымов огляделся: они вышли из какого-то небольшого холма, поросшего желтеющей травой, и, видимо, оказались далеко за территорией музея. На внешней стороне двери был изображен череп, рядом знак молнии и надпись на чужом языке.
– Высокое напряжение, – пояснил счастливый директор Джанибеков. – Выбрались, слава Аллаху! Но как мне теперь отчитываться перед начальством за этот кошмар в подвале, не понимаю. И кто мне поверит, расскажи я про вашу карту и светящиеся камни?
– Да, пофантазировать тебе придется, – согласился Егор Кузьмич. – О, идея! Скажи, налетчики через тоннель проникли. Требовали, мол, сокровища Улуса Улусовича Ахметова-старшего им отдать. Конфискованное золото баев. Якобы им сказали, что оно в бункере спрятано.
– Сокровище? – поморщился Джанибеков.
– Ну да, а это оказались на деле избранные сочинения В. И. Ленина. Их Улус Улусович «своим сокровищем» называл, детям и внукам обещал передать. Так и ушли грабители несолоно хлебавши. Только первый том забрали – у них туалетной бумаги не было.
– Убедительно, – кивнул Крымов. – Только над деталями поработайте. И про туалетную бумагу можно опустить.
– Мы, я и Калим Ибрагимович, все подтвердим, – твердо сказала Гуля. – Правда? – Она требовательно посмотрела на своего шефа.
