"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

А тут я ещё с уроками по трофейному оружию – как раз обучал пользоваться бронеружьём. Политрук у нас бывал хотя бы раз в два дня – проводил политзанятия. Вот он и узнал об этом. Вскоре примчался ротный и приказал оружие сдать. Ага, это моё, сначала найдите. Не нашли, конечно: я всё держу в хранилище. После этого меня окончательно невзлюбили. Ну, я и не цветок, чтобы всем нравиться. Переживу.

О том, что немцы взяли Орёл, мы узнали от беженцев, некоторые сами видели немцев. Было пятое октября. А потом загрохотало, причём по флангам, и канонада начала сдвигаться в тыл. Я отправил посыльного в комендатуру, а там пусто, всё брошено, он ещё и мародёра вспугнул. Тогда я отправил трёх разведчиков, и выяснилось, что наши ушли, бросив нас. Причём на одном мосту отделение стоит, охраняет, а на втором охраны нет. Видать, те, кто за этот мост отвечали, ушли и забрали охрану, а остальных бросили.

Неприятно, показательно, но что делать, служба есть служба. Я на второй пост отправил своего зама с отделением бойцов. Взрывать мосты пока нельзя: там толпы беженцев, воинские подразделения идут. Вот когда появятся немцы, тогда и можно. Объяснил, что немцы могут быть в нашей форме, поэтому стоит это учитывать и быть осторожными. Велел Арбузову повыдёргивать из отступающих колонн сапёров, чтобы проверили, всё ли работает и можно ли подорвать мост. Ну, и чтобы показали ему, как это сделать. После этого можно их отпустить.

Так как я остался старшим, то третье отделение третьего взвода, охранявшее второй мост, перешло под моё командование. Я сам поговорил с его командиром, ставя задачи.

Питание из заводской столовой продолжало поступать ещё два дня, пока и там не эвакуировались. Потом мы перешли на сухпай. Воду для чая грели на костре.

Стоит также сказать, что в тот день, когда узнал, что наши сбежали, я побывал на телеграфе (он ещё работал) и отправил телефонограмму в Генштаб. А чего мелочиться? Они же меня сюда направили. Уверен, командование роты будет топить меня, а я лично сказал правду. Мол, командир взвода такой-то, охраняю то-то и там-то; обнаружил, что были брошены, взял на себя охрану трёх важных объектов: одного железнодорожного моста и двух автомобильных; противника в городе нет и пока не было. Пусть теперь кто что скажет.

Мост, находившийся под моей охраной, был двухпролётный, с железными фермами. Так я наверху фермы (там был сколочен скворечник из досок) посадил бойца, и тот в бинокль осматривал окрестности. Оба автомобильных моста он тоже видел – один, который ближе, полностью, второй частично. Наблюдатели менялись каждые два часа.

Было восьмое октября, и уже три дня как эшелоны через нас не ходили. Позабыты, позаброшены… И вот под грохот недалёкого взрыва наблюдатель с фермы прокричал, что видит уничтожение ближайшего моста. Этот мост охранял Арбузов. Да я и сам видел облако пыли и дыма и слышал взрыв, потому что стоял у дота с северной стороны и наблюдал, как по просёлочной дороге рядом с путями к нам двигаются два пушечных броневика и три грузовика. Всё советское, в кузовах – бойцы-красноармейцы, блестят штыки винтовок.

Я каждую ночь гонял дрон на двадцать пять километров, дальше не стоило, и вполне осознавал, что мы находимся в окружении. Я видел, что среди немецких колонн была отдельная, включающая два советских пушечных броневика и четыре грузовика, полные диверсантов в нашей форме. Я также видел, что двигались они к Мценску – видимо, по нашу душу. Где-то задержались и вот нагоняли график. Правда, в этой колонне не хватает одного из грузовиков. Уж не к Арбузову ли он подъехал, вынудив моего зама подорвать мост? Похоже, что так.

Диверсанты приближались. Как только наблюдатель сообщил о колонне, я сразу вызвал всех командиров, пулемётчиков, зенитчиков своих отделений и сообщил, что к нам двигаются немецкие диверсанты в нашей форме и на нашей технике. Объяснил своё знание тем, что получил информацию от отступающих бойцов: я иногда с ними общался. Приказал незаметно занять оборону и готовиться открыть огонь. Пленных не брать, всех уничтожить. На зенитчиках уничтожение обоих броневиков, их подстраховывает боец с немецким бронебойным ружьём, я ему ещё и напарника выдал. Из дота, рядом с которым я стоял, уже достали «максим» (он тылы стерёг) и разместили в открытом окопе, расчёт готовился открыть огонь и поддержать собрата на другом берегу.

Покосившись на высокое облако дыма и пыли слева, я повернулся к командиру зенитки, пристально смотревшему на меня, и кивнул, спрыгивая в окоп. Выстрел зенитки и будет сигналом к открытию общего огня, которого все ждали. Ствол орудия быстро опустился на цель, раздалась первая очередь, и бронебойные снаряды понеслись к передку бронемашины, размолотив её, даже подожгли. Остальные тут же открыли прицельную стрельбу по кузовам грузовиков, из которых посыпались диверсанты. Наблюдатель с фермы залёг наверху и бил оттуда из своей винтовки.

А я взял ракетницу, и мы с моим посыльным бойцом разом выпустили три красные ракеты – это сигнал охране второго автомобильного моста. Через минуту и там поднялся столб огня и дыма – вот и второй подорвали. Место сбора им было известно, они должны туда отойти, там мы и соединимся. А пока нам диверсантов нужно добить, отпускать их живыми я категорически не хотел. Перебежав до моста, я встал за балку фермы (тут отличный вид) и стал выбивать огневые точки из своей СВТ с оптическим прицелом.

Вообще бой как развивался. Зенитка выбила из боя передовой броневик. Второй, укрываясь за ним, вёл огонь из пушки, и не без успеха: зенитку он всё же накрыл. Впрочем, это не спасло его от наших бронебойщиков. Броневик задымил, экипаж в слезах и соплях резво полез наружу, наши бойцы это предвидели, так что быстро всех постреляли, а потом броневик вспыхнул. Два грузовика тоже горели: патронов с зажигательными и трассирующими пулями у нас хватало.

Ну а дальше мы выбивали в основном пехоту, что расползлась и залегла у машин. Потери немцам мы с первой минуты нанесли чудовищные, так что потом быстро выбили очаговые сопротивления.

– Прекратить огонь! – крикнул я, и сержанты передали приказ своим бойцам. – Наблюдать! При любом шевелении открывать огонь на поражение!

Вскоре прозвучало несколько выстрелов, я поддержал. Затем снова режим тишины – со стороны немцев движения нет. Отделение, бывшее на южном берегу, и пара бронебойщиков под нашим прикрытием двинулись осматривать тела противника. Я так и ставил задачу при зачистке: видишь тело, в каком бы оно ни было состоянии, даже без головы, выстрели, не подходя близко – мало ли живой. Патронов жалеть не нужно.

В машинах рвались патроны и снаряды, близко не подойдёшь. Но трофеев мы собрали немало. Были винтовки СВТ, автоматы ППД и даже редкие пока ППШ. Я себе один отложил, с рожковыми магазинами и подсумками к ним, чуть позже убрав в хранилище, а второй, с дисковыми барабанами, забрал себе как служебное. Многие второпях прибарахлились, я разрешил.

Немцы издали наблюдали за нами, пытались артиллерию навести, как раз когда мы заканчивали. Так что мы поспешили от разбитой колонны к мосту и, подобрав раненых и сняв с фермы верёвкой раненого наблюдателя, двинули прочь. Когда бойцы отошли, я из своей землянки подорвал мост – бык и обе фермы рухнули в реку. А потом побежал догонять своих, чувствуя спиной злые взгляды немцев.

Своим сержантам я дал приказ сделать носилки. Санинструктора у нас нет, с ротой ушёл, но перевязать раненых сможем, главное – унести. Причём не только раненых, вещи тоже проще нести на них. Нарубили веток, сделали носилки, десять штук. Все десять заняты. Бойцы, загруженные до не могу, уходили от остатков моста с личными вещами и всем, что могли взять.

Потери были: от прямого попадания в орудие погибли трое зенитчиков, остальные были ранены, причём тяжело, их и несли. Также был ранен мой наблюдатель, второй номер расчёта станкового пулемёта (в шею по касательной), и ещё у двоих бойцов ранения в плечо, причём одно серьёзное. Ещё один боец получил осколком от гранаты, когда диверсантов осматривал (под немцем граната была), но успел залечь, когда её увидел, и осколок застрял неглубоко под кожей на боку, шинель спасла; отойдём, тогда и извлечём, пока только перевязать всех успели.