"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

Все вокруг тут же зашептались, обмениваясь мнением, и вдруг все шепотки перекрыл довольно громкий бас:

– Лейтенант, здесь старший комсостав, подойдите.

– Гражданин неизвестный, а у вас документики есть? Для меня вы никто и звать вас никак. Выйдем к своим, пусть с вами соответствующие компетентные органы разберутся. А без подтверждающего документа вы всего лишь освобождённые пленные, не имеющие слова. Поэтому лучше голос не подавать, а то он у вас и так… громкий.

Тут ко мне пробился мужчина в форме военврача третьего ранга. Как колобок, на Лукина похож, только без очков. Шинели нет, не опоясан, как и все.

– Товарищ лейтенант, – обратился он ко мне. – У меня тут подчинённые, совсем молодые девчонки. Их отдельно держат, и как бы чего не было от немцев.

– Понял. Постараюсь помочь. Да, там с часового сняли шинель, она хоть пулей попорчена, но от холода защитит, я распоряжусь её вам выдать. Ещё сапоги сняли, если кому нужно, можете забрать. А вам, товарищ военврач, задание: у меня раненых много, есть те, кому срочно операции требуются. Как прибудете, вам выдадут всё, что у нас есть из медикаментов, приступайте немедленно.

– Хорошо.

– Вот возьмите. – Я незаметно достал из хранилища вещмешок с медикаментами (в тени стоял, никто не должен был заметить). – Тут перевязочные, жгуты, шовный материал и немного инструментов.

Боец, остававшийся снаружи, сунул в щель ворот и шинель, и сапоги, да и карабин с ремнём и подсумками, вещи тут же разобрали. Пленные цепочкой, двигаясь за проводником и держась друг за друга, чтобы не потеряться, стали уходить, второй мой боец шёл замыкающим. А я двинул дальше. Военврач показал мне, куда отвели его подчинённых. У него были и мужчины, они находились в этом же бараке, однако и женщин хватало, но их увели в другое место. Моя разведка этого не заметила. Что ж, если спасать, так всех.

Я пробежался, приметил нужный склад. Что важно, ворота были открыты, изнутри отсветы видны, а в проёме стоял солдат с карабином за спиной – похоже, часовой. Он смотрел внутрь склада и посмеивался. Двигаться тихо, когда под подошвами чавкала грязь, было сложно, но я двигался уверенно, не крался, шёл как хозяин. Часовой мельком глянул в мою сторону, но принял за своего, на что я и рассчитывал. Я выстрелил ему в висок, и тот начал медленно заваливаться набок, а я резко ускорился и, оказавшись в проёме ворот, трижды выстрелил – там были два офицера и фельдфебель.

Осмотрелся. К стенам жались с два десятка девчат и молодых женщин. Хм, были и три пожилых, видимо, санитарки, но немцев они не интересовали. Судя по почти раздетой девушке в центре пустого склада, немцы проводили кастинг, выбирая, кто согреет одному из них постель этой ночью. Или это первая жертва.

Я прошёл на склад. На полу стояла лампа, освещая помещение. Зашевелился фельдфебель, да и один из офицеров ранен был, получил пулю в спину, а вот второй явно убит. Я достал нож, чиркнул по шее фельдфебеля, потом добил офицера. Не столько патроны не желал тратить, сколько берёг ресурс глушителя.

А потом сказал:

– Слушай, чернобровая, мне уже второй раз спасать тебя из сарая приходится. В этот раз оплату буду требовать натурой – хотя бы поцелуй.

Среди девчат действительно была старший военфельдшер, которую я уже раз спас на бандитской малине во Владимире-Волынском. Та, всхлипнув, рванула ко мне и обняла – узнала.

Я дал себя пообнимать, не только ей, но и другим – ещё бы я против был! – а потом негромко заговорил:

– Нужно поспешать. Вижу, некоторые без шинелей. Снимете с немцев. Оружие и всё ценное забирайте, только документы их мне отдайте. Кстати, мне про вас военврач сказал: я освободил бойцов из барака, а о вас и не знал. А теперь уходим.

Пришлось задержаться минут на пять, погасить светильник, его одна дивчина прихватила. А затем мы двинули к выходу, причём довольно запутанным маршрутом, чтобы на часовых или патрули не наткнуться. До лагеря добрались благополучно. Часть освобождённых пленных лежали на лапнике, врачи уже заканчивали заниматься ранеными. Ох, как обрадовался военврач своим девчатам-медикам!

На керогазе кипятили второе ведро с водой, источник воды был рядом, скоро чай будет готов. Стали девчат кормить и поить. Припасы почти все ушли, ну да нам меньше нести. А чернобровая мне всё же поцелуй подарила, при всех, под свист и улюлюканье моих бойцов.

После я занялся бюрократией: описывал, кого освободил, вносил в рапорты, кого командованию придётся сдавать. Начал с девчат, потом мужчин. Военную учётную специальность и звание тоже указывал. Надо же, у нас тут два полковника и целый полковой комиссар.

Закончив, отдал приказ выходить. Кстати, над станцией уже светили ракеты и звучали выстрелы – побег обнаружили. Разведчики наши пошли впереди, а я во главе колонны. Шли по путям, так оно быстрее. Разведчики обнаружили брошенную машину – нашу полуторку. Как только рассмотрели? Рядом столб телеграфный поваленный, убитые связисты. Давно лежат, если бы не холод, уже пахли бы. А машина не на ходу: двигатель расстреляли. Изучили, что там было, прихватили сумку монтёра, «когти» – на столбы подниматься – и страховочный ремень.

Шли мы прямо по путям: темнота нас скрывала, а по буеракам с ранеными сложно. Пока никого не потеряли, но один зенитчик очень тяжёлый, военврач беспокоился за него, всё рядом шёл. Километров пятнадцать мы отмахали. Видели разбитый и сгоревший состав, к запаху гари примешивалась вонь горелого мяса. Обошли его по полю и продолжили двигаться дальше. К рассвету отмахали километров двадцать пять: у нас появились свободные руки, что позволяло чаще менять носильщиков. А за день мы ушли от моста на тридцать километров, то есть сейчас до него километров пятьдесят. Карта у меня была, у немцев в женском бараке взял, но тут ориентиры поди разгляди.

Когда рассвело, мы разбили лагерь. Полное воды ведро поставили на керогаз, долго ему разогревать такую ёмкость, но хоть дымить не будем мокрыми ветками. Рядом были деревни, мы их обошли, разведка докладывала, что там пусто, непонятно, наши они или нет. Я отметил, что телеграфные столбы тут целые. И пока обустраивали лагерь, ранеными занимались (я старшего назначил, один из моих сержантов там командовал), я, прихватив двух бойцов, чтобы охраняли меня, поднялся на столб.

Подключился к проводам, не сразу угадал правильные, но был сигнал, ответила телефонистка. Я обрадовался и тут же потребовал соединить меня с Генштабом в Москве: мол, младший лейтенант Одинцов, выполнял приказ маршала Шапошникова, хочу доложиться о выполнении. Это, конечно, чушь, но, может, соединят?

Впрочем, маршал оказался на месте, несмотря на то, что было семь утра, и нас соединили. Он вскоре вспомнил меня. Я описал, как получил назначение, тот подтвердил, что это было его решение. Ну а дальше я рассказал, как всё было, вплоть до спасения наших из плена. Сообщил, что среди освобождённых командир одной из стрелковых дивизий – по сути, штаб этой дивизии. Шапошников, оказывается, его знал, даже попросил передать ему трубку, но я ответил, что использую оборудование связистов, сижу на столбе, и вряд ли командир сюда поднимется. Ну и дал координаты, где нахожусь. Оказалось, здесь серая зона: тут и немцы, и наши – всё перемешалось. Но чуть дальше станция, там наши. Их предупредят, нас встретят.

Я дал час на отдых. Попили чаю (еды не было), а после двинули дальше. Через восемнадцать километров, совсем запалённые, добрались до станции. Нас действительно встречали, предупреждены были. Раненых мы сдали, а меня раз – двое сотрудников НКВД (настоящие, начальник станции подтвердил) под руки и на эшелон, уходивший в тыл. На него как раз наших раненых погрузили, и спасённые медики с ними были. А бойцы остались на станции, их включили в состав сборной роты какого-то лейтенанта: тут как раз формировались подразделения из таких вот выходящих к своим.

Чёрт, а я и керогаз не забрал, и ПТР, и ещё кое-что по мелочовке. Всё неожиданно произошло, я даже не успел доложить старшему командиру на станции о том, что было, только о подрыве мостов успел сказать, прежде чем меня эти взяли. Хотя не меня одного, полковников и комиссара тоже забрали, нас вместе везли. Впрочем, пока к Москве ехали, я выспался, меня покормили, шинель высохла, как и форма.