И ровно наблюдает кто за ним…
Недобрая страна, Росса, нехорошая, неприветливая. Они сюда пришли свет и цивилизацию нести, только вот это в замке Ордена, рядом с магистром Родалем хорошо звучало. Мол, получится обязательно, только сделайте так и так-то, а вам уж помогут, и поддержат, героями станете, в летописи войдете… Как бы не вперед ногами в них попасть, в те летописи. И вспоминается невольно, что не одно войско сюда приходило, кровью траву росскую поливало. Тут и оставалось навеки…
Давно бы позвать оруженосца, разбудить Руди, ан нет! Ждал магистр и сам не знал, чего ожидает. Чего-то…
Руди вот дождался, Истерман из каюты вылез на палубу, потянулся от всей души. Потом магистра заметил, к нему направился.
– Благодарствую, что отоспаться дали. Устал я, считай, всю ночь бегал оттуда – сюда.
– Удачно бегал-то?
– Очень. Пауль Данаэльс нам лодки даст, и высадиться есть где. Три точки у нас, куда ударить надобно: порт, казармы стрелецкие и дворец царский. Считай, более врагов и не будет. Государыня вдовая за нас, сын ее, младший принц, тоже наш. Старшего убить, младшего на трон кликнуть, а уж он-то расскажет. Договорились мы, скажем людям, что заговор был, бояре царя Бориса убили, хотели и Федора убить, да тот спастись сумел, сбежал надежа-царевич. Потому и охрана у него из иноземцев, не доверяет он теперь никому. Потому и казни проведем…
– Хм-м-м… и то верно. Казармы стрелецкие – понимаю к чему. А порт зачем?
– Потому как и там на кораблях матросы есть, команды…
– Разве то их дело, что во дворце происходит? Чернь свое место знать должна!
Руди руками развел:
– Это в цивилизованных и просвещенных странах, друг мой. Здесь, в дикой Россе, когда узнают люди, что во дворце неладно, все на помощь бросятся. Но от крестьян да купцов пользы мало будет, а вот моряки тут… не такие, как у нас. Тут и реки другие.
Магистр на Ладогу покосился, которая мимо сизые волны перекатывала, поморщился:
– Хорошо, Истерман. Давай подумаем, куда и сколько человек.
Руди ладонью в сторону каюты повел.
– Пойдем, магистр, у меня там и бумага есть, и перо, нарисовать можно будет. Хоть и будут у вас проводники, а все ж не бывали вы на Ладоге, не знаете, куда бить надобно.
Магистр де Тур кивнул:
Не бывали.
И хорошо, что о том Рудольфус подумал.
А Руди бесстыжие глазки в сторону отвел.
Порт… понятно, что моряки поддержать могут, в драку ввязаться, но сейчас-то он о своем заботился, о важном.
У него в Россе и торговые интересы есть. Когда высадятся рыцари да под шумок несколько кораблей подожгут, склады подпалят, он уж разъяснит, какие надобно, чтобы компания, с которой Руди связан, богатела, чтобы конкурент ее разорился. Хорошо ли это?
Очень хорошо и правильно.
Опять же, когда в порту, в городе пожар, кто там будет на царские палаты внимание обращать? Не горят, да и пусть их!
А в порту пожар – беда всеобщая, тут и в набат ударят, и на себя внимание отвлекут, так что не слишком-то Руди и соврал. Умный человек все для пользы своей приспособить сможет.
* * *
И Добряна ожидала, и Божедар нападения ждал, не ошибся магистр, наблюдали за ним пристально и внимательно. Птицы видели, рассказывали, звери видели, показывали… Кому другому и неведомо бы, а волхва слушала, пересказывала. И Божедар готовился.
Своих людей давно уж упредил, гонцов разослал…
Враги пришли?
Вот и ладненько, вот и пусть их.
А только корабли атаковать – дело плохое, неправильное. Вот начнется сейчас бой… Не сомневался в себе Божедар, ему те галеры пусть и не на один зуб, а только справится дружина его верная. И не с такими справлялись.
Другое важно. Сколько своих ребят положит он, когда бой на реке начнется? Корабли подожжет, потопит, тут и не захочешь, а так получится, а корабли – вещь дорогая, в хозяйстве ему пригодятся. Пусть не наши, ну так он их и продать сможет, что с боя взято, то свято. А потом и для своих ребят ушкуи заложит на верфях Новгородских, они-то для росских рек куда как удобнее будут. Эти-то галеры тяжелые, задастые, осадка у них хорошая, купцу какому лучше и не придумаешь.
Воину такое и ни к чему.
Хотя и не только это соображение богатыря останавливало.
Запад же…
Хорошо, когда это нападение лично инициатива магистра Родаля. Тут все просто, понятно даже, пришиб его да и порадуйся дальше жизни. А когда кто-то стоит за ним?
Сейчас Божедар эти корабли разнесет на части, а потом царю протест заявят, дипломатия начнется… Они ж еще не сделали ничего плохого вроде как, и карать иноземцев не за что. Намерения?
Мало ли кто и о чем думает!
Когда б у нас все свекрови невесток травили или тещи – зятьев, у нас бы и Росса-то обезлюдела. Сколько за день ссор да споров, а не убивают ведь друг друга… почти. Вот и тут – пришли, постояли, передумали да ушли.
Может такое быть, что магистра кто-то другой использовал?
Протянул его вперед, как поросенка к дереву привязал, для волков? Ой как может! Когда придут волки, да клыки покажут, да сожрут хрюшку, расстроится хозяин… или нет? Гадюшник там, у иноземцев, там и рыцари, говорят, королям в долг дают, ростовщичеством презренным не брезгуют… Да чтоб наши богатыри такое допустили?
Не бывало такого в Россе-матушке!
Так что, когда покажут волки силу свою, испугаются свиньи. А только надобно нападать не сразу. Не сейчас.
Когда стояли на рейде мирные иноземцы, а на них злобные россы напали – тут много кого поднять можно, набрать всякой швали наемнической да и мстить прийти.
А вот когда пришли иноземцы злобные, на государя нашего покушались, в заговоре участвовали… Понятно, перебили мы их, что смотреть, что ли, надо было? Вы за них заступаться пробуете?
Так мы сейчас и к вам придем, люлей добавим.
Жалко, что ли, для хорошего-то человека?
Готовился Божедар. Так встретить ворогов готовился, чтобы костей они не собрали, чтобы отцы, чудом уцелевшие, детям потом рассказывали, россами страшными пугали. Надолго-то не хватит, очень уж иноземцы до чужого добра жадные, ну хоть сто лет – и то хлеб. А потом урок и повторить можно.
Что в каюте происходило, то уж звери да птицы не смогли услышать, не смогли понять.
А вот про порт – узнали. Про палаты государевы, про казармы стрелецкие – сказано на палубе было, ветер слова подхватил да и понес дальше, птицы их не позабыли.
Задумались равно и богатырь, и волхва.
– Им до порта далее всего. – Добряна Ладогу нарисованную пальцем пробежала, кружочка коснулась. – Когда на лодках они, им вот тут, на косе, высадиться можно, отсюда до города добежать легко, вот и палаты царские рядом окажутся. Может, минут двадцать ходу.
– А как попадут они туда?
– Ежели царица Любава их направляет, она им и потайной ход покажет, невелик труд. И проведет, и поможет, и подскажет.
– Так и нам есть кому подсказать.
Добряна краешком губ улыбнулась.
– Когда вы их на выходе из подземелья переймете, куда как хорошо будет. Надобно с Устиньей поговорить, пусть мужа она расспросит. Каким ходом могут эти люди воспользоваться да куда придут. А вы уж там и подождете.
– Как бы государь не вмешался. Нам бы врага бить, а не его охранять, а он ведь своих людей стянет, повоевать захочет.
Добряна подумала, головой качнула:
– Нет, вряд ли. Не всем доверять можно, умен Борис, того не отнять. Покамест не знает он, кто из бояр замешан окажется в Любавиных заговорах, никому и ничего не скажет он. И спину зазря никому не подставит [115].
– Тогда и с палатами царскими решили мы. В казармы я Илью отправлю, его послушают, свой он. Там и примут иноземцев в бердыши.
Тут Добряна и сомневаться не стала. Илья – свой для стрельцов, это сейчас не на службе он, а так и послушают его, и прислушаются. А вот порт…
– А с портом и я помогу, – улыбалась она ровно змея. – Здесь-то Ладога помельче будет, а вот порт на глубокой воде стоит, поневоле лодки глубину пройдут, есть вот тут и здесь два омута, да хорошие, с водоворотами, с водяными да водяницами. Договорюсь я с ними. Никто до порта не доплывет, а они мне еще и должны будут, чай, водяному новые утопленники завсегда надобны.
