— Мне тут договор заключить надо.
* * *
Краснодар. Канализационные трубы.
Лейтенант Сидоров пробирался по канализации и матерился сквозь зубы. Расклад был ужасным… Он попал в заложники к уродливому вонючему монстру! Нахимов, и будучи человеком, был тем ещё ублюдком, а уж сейчас… Когда Сидоров увидел, как на него надвигается ужасная тварь, он уж подумал, что отправится к праотцам, в Изнанку. Но у судьбы были другие планы — тварь молвила человеческим голосом: «Сидоров, ты принесёшь мне артефакт… А если откажешься — я сожру всю твою семью!» Сидоров был в таком шоке, что даже не попытался сбежать — он просто спросил: «Откуда ты знаешь моё имя?» И вот тогда он узнал, что перед ним колыхается его бывший командир — Дмитрий Нахимов. Ну, наконец-то внешность соответствует внутреннему наполнению. Разумеется, Сидоров этого не сказал, он не был полным кретином. Он чувствовал, что от Нахимова несёт энергией — ранга седьмого, не меньше. Нахимов утащил его в канализацию, где у них и состоялся серьёзный разговор.
— Ты принесёшь артефакт, — снова прошипел Нахимов. Он часто срывался на короткие рубленые фразы, словно отвык складывать слова в предложения.
— Какой артефакт? — спросил Сидоров, с отвращением ощущая, как в его ботинках хлюпает вонючая жижа.
— Защитный. Медицинский, — ответил Нахимов. — Для детей. Артефакт для детей с тяжёлыми заболеваниями и слабым иммунитетом. Их надевают, чтобы не подхватить заразу.
— Да где ж я его возьму? — нахмурился Сидоров. — Если я правильно понял, о чём ты говоришь, то этот артефакт стоит бешеных бабок. А украсть… Нет, сам я не справлюсь. Набрать подельников — опять же, денег не хватит. Короче, меня повяжут быстрее, чем я до тебя доберусь.
— Купишь, — пробулькал Нахимов. — Мой тайник на западе Краснодара. Рабочая квартира для слежки. Деньги бандитов пропали. Я спрятал. Под половицей в дальней спальне. Там хватит, чтобы купить артефакт. И помни, — он с угрозой запузырился и рыкнул. — Если надуришь, я сожру твою семью. Всю. Ты не спрячешь её. Не получится. У меня отличное обоняние. Я помню их запахи. У твоей дочери приятный аромат. Корица, конфеты, молоко… У неё должно быть вкусное мясо. Мне кажется, все младенцы вкусные…
— Не трогай мою семью, — проговорил Сидоров, едва ворочая языком от страха.
— Не трону, — захрюкал Нахимов. — Если принесёшь артефакт.
— Принесу, принесу! — закричал Сидоров, сорвавшись неожиданно для себя самого. Он был обычным бойцом, который не хватал звёзд с неба. Выполнял приказы, не высовывался, лизал начальственные задницы, если требовалось… Он ходил со своим братом в Данжи, но тот бесславно погиб, и Сидоров с облегчением сливался со всех опасных заданий. У него жена и маленькие дети, да и никогда он не хотел быть героем. И слава всем Богам, теперь некому высмеивать его за «трусость»! И только всё наладилось и вошло в свою колею, как на горизонте появился Нахимов-мутант. Сидоров действительно хотел сдать Нахимова, вызвать сидровцев, но… А если они не справятся? Если не смогут убить с первой попытки? Тогда у Нахимова появится возможность наведаться в гости к Сидорову и убить его семью…
— Я принесу, — глухо повторил Сидоров и потёр глаза. — Просто держись подальше от моих близких.
* * *
Москва, Третьяковская галерея.
Возле одного из экспонатов остановились двое — светловолосая кудрявая девушка и мужчина, один глаз которого скрывала тёмная квадратная повязка. Будто у пирата. Мужчина приобнял девушку и прижался к ней, заглядывая в глубокое декольте. Выставка ему была неинтересна — в Третьяковской галерее он бывал не один раз и знал историю каждого экспоната. А вот прекрасная дама, которая его сопровождала… Она была для него словно коробочка изысканных конфет. Так приятно будет снять с неё упаковку и попробовать содержимое… Девушка, правда, его грубоватых подкатов не оценила — комплименты она пропускала мимо ушей, а сейчас и вовсе поморщилась и вывернулась из его объятий. Норовистая кобылка. Тем приятнее будет на ней прокатиться.
— Что видите, когда смотрите на эту картину? — спросил мужчина, указав на «Композицию VIII». Он не ожидал ответа. Эх, женщины… Им бы только своей косметикой и заниматься, да наряды подбирать на всякие балы. Разве с ними поговоришь об искусстве? Всё равно что бисер перед свиньями метать. Но мужчине очень хотелось покрасоваться своими знаниями.
Девушка взглянула на него с иронией, изогнув левую бровь, и ответила:
— Я вижу здесь разрушение мира, но в то же время — его возрождение из пустоты. Отчаяние и надежда. Смертельные молнии и благословенный дождь после засухи, — она с нежностью посмотрела на картину. — Шедевр абстракции. Кандинский заложил сюда так много смыслов, и каждый зритель увидит тот, что ему ближе всего.
— Надо же, вы меня удивили, — мужчина поджал губы, недовольный тем, что ему не удалось блеснуть своими познаниями. На самом деле обсуждать искусство у него не было настроения, так что он быстро перевёл тему и как бы невзначай попытался снова притянуть девушку к себе за талию. — Как вы смотрите на то, чтобы посетить мой загородный дом? У меня в холодильнике лежит великолепное вино…
— Воздержусь, — отрезала девушка и отстранилась. — Вы же помните, зачем я к вам пришла? Перейдём к делу. Мне нужна Зелёная Ртуть для моего алхимического производства. Постоянные поставки, без перебоев. За адекватную цену. Денис Выборгский посоветовал обратиться к вам.
— Хорошо, хорошо, — небрежно отмахнулся мужчина. — Пришлите мне того, кто управляет вашим производством, мы обсудим нюансы. Ну а сейчас… Зачем думать о проблемах, если мы можем насладиться компанией друг друга? Ваш поверенный закроет сделку завтра, а сегодня нам никто не помешает выпить шампанского.
— Я не хочу шампанского, — ледяным голосом процедила девушка. — И у меня нет поверенного.
— Ох, тогда вопрос решится ещё быстрее, — мужчина наклонился к ней и выразительно посмотрел на её губы. — Всего лишь один поцелуй… В правильном месте.
Девушка потемнела лицом и влепила ему пощёчину.
— Как ты смеешь, сучка! — прошипел мужчина. — Да ты должна быть благодарна, что хоть кто-то позарился на такую уродливую шлюху, как ты! Ты не получишь ни капли Зелёной Ртути! Ни капли! И я передам твоё имя всем своим компаньонам — никто не захочет иметь с тобой дело. Никто! — он вдруг замолчал и глумливо улыбнулся. — Но ты в любой момент можешь всё исправить. Просто приходи ко мне в особняк и тщательно попроси прощения. На коленях, как и положено безродным сучкам.
Из угла помещения к девушке шагнул высокий широкоплечий парень в деловом костюме. Он смерил мужчину презрительным взглядом и уточнил:
— Ему переломать рёбра, госпожа?
— Не стоит пачкать руки о такое дерьмо, — покачала головой девушка и направилась в сторону выхода. Мужчина что-то кричал ей вслед, но она его проигнорировала.
— Вы действительно спустите ему это оскорбление? — тихо-тихо спросил широкоплечий парень.
— Конечно нет, — усмехнулась девушка и приказала: — Проследи, чтобы к нему домой отправили пустынных кикимор. Пусть они замучают его до полусмерти.
Они вышли на улицу, сели в машину и направились к особняку, в котором жила девушка. Её звали Анастасия, и она получила этот дом после смерти приёмного отца — князь Нарышкин, наплевав на мнение аристократии, женился на обычной продавщице. О возмутительном мезальянсе говорила вся Москва. Однако Нарышкина это не беспокоило. В последние годы он был по-настоящему счастлив и называл свой последний брак «лучшим, что было в его жизни». Конечно же, Род и основное состояние он завещал старшему сыну, но и приёмную дочь не оставил ни с чем. Он передал ей особняк, небольшой заводик по производству алхимии и внушительную денежную сумму — её не хватит, чтобы прожить всю жизнь, плюя в потолок, но будет достаточно, чтобы развить свой бизнес. Анастасия взялась за это в огромным энтузиазмом — она боялась бедности и постоянно вспоминала детство, когда её мама не могла купить мяса и фруктов. Тогда их семья питалась картошкой и макаронами с соусом из ничего…
