Тяжёлая реальность. Неожиданный сюрприз - Усманов Хайдарали

Самое сложное было преодолеть “возвратную арфу” – защиту, что автоматически перекрывала каналы связи при малейших аномалиях. Консорциум использовал “жёсткие окна”. Сети, которые могли развернуться в автономные коконы, разорвать внешний канал и работать “в темноте”, пока не придёт человек с физическим доступом. “Нокс” решал это с помощью “глушителя локализации”. Он создал слой, который не давал системе понять, что “внедрение” происходило извне. Вместо этого вирус создавал видимость, будто обновления исходит изнутри, из “старой и доверенной” зоны – из тех модулей, что хранились в оффлайн-ключах на самих платформах. Тогда “жёсткие окна” не сработали – они не видели врага.

Но была ещё одна уязвимость. Многие из ключевых узлов были физически изолированы, и их нельзя было задеть с орбиты. Для этого “Нокс” и Кирилл планировали использовать полевые агенты – заражённые блоки, вшитые в цепочку обслуживания. Дроны-ремонтники, переадресованные диагностические боты, “поддержка” от обслуживающего персонала. Этот этап требовал человеческой координации и рискованной синхронизации – Рэнгар и его команда были теми физическими носителями, через которых вирус и должен был оказаться внутри.

Отрабатывая все нюансы, “Нокс” провёл сотни испытаний. В каждой модельной воронке он наблюдал, как “хор” просачивается в диагностические циклы, как “зеркало доверия” маскируется под подпись, как “призрачный ключ” аккуратно берёт на себя аутентификацию. Иногда в симуляции рождались своеобразные ужасы. В виде сцен, где инфицированные турели “в панике” уничтожали друг друга, где дроны сами превращались в волны разрушающего огня. “Нокс” коррекционно ввёл фильтры гуманности. Но он понимал и другую правду. Код, что останавливает один орудийный контур, в другом месте выключит подачу кислорода в технических объёмах, если алгоритм получит неверную метрику. Это была игра по краю лезвия очень острого ножа.

Когда базовая архитектура была готова, “Нокс” сел за “формовку” – он склеил слои. Сначала был минимум. Безобидный пакет, представленный как системная проверка, распространённый через доверенный канал техобслуживания. Затем – “прививка”. Микро-модуль, способный в экстренной ситуации заменить часть ядра обновления. Затем – триггер. Синхронизированное условие времени и сигнатуры – тот самый момент, когда “Рассекатель” уже находился в правильной части сети и когда у Кирилла была бы возможность выдвинуть дроны ко входам защитной призмы.

Финальная стадия была смертельно проста в своей сложности. Один слаженный такт. “Нокс” настроил “хоровой” запуск на момент, когда станции обменяются контрольными импульсами – в тональном коде, который повторялся ежечасно. При таком условии “Зеркало доверия” активирует “Призрачный ключ”, тот подставляет правильные подписи, и “Хор” берёт узлы управления под свой полный контроль. Весь процесс должен был занять считанные секунды – и в эти секунды защитная картина системы выглядела бы как сон, растворяющийся в рассвете.

Но “Нокс” не был глуп. Он заложил и обратные клапаны – таймеры “отката”, которые могли при приказе “Нокса” вернуть систему в прежнее состояние за считанные циклы. Это давало Кириллу контроль и шанс отступить, если что-то пойдёт не так. “Нокс” научил вирус жить как ветер. Тихо, быстро и незаметно, но имея у сердца большой красный выключатель.

Дни и ночи слились в один поток, пока “Нокс” доводил создание до критического совершенства. Кибернетические пальцы ИИ выкладывали блоки кода как картины, дополняя их тестами. Иногда Кирилл подходил вплотную и смотрел на возникшую сеть – не как техник, а как воин наблюдает за строем своих людей. В его взгляде было и ожидание, и даже сдерживаемый страх. Ведь он и сам прекрасно понимал, что одна малейшая ошибка – и станция рухнет в пламени взрыва, но промедление – и у Консорциума будет время поднять щиты и атаковать того, кто пришёл без спроса.

Наконец “Нокс” отладил последний модуль. Потом он передал Кириллу карту – визуализацию атакующего механизма, аккуратно раскрашенную в отдельные цвета. Зелёные – безопасные коридоры… Красные – опасные автономные зоны… Жёлтые – потенциальные гуманитарные ареалы, которые вирус должен обойти. “Нокс” оставил в ядре надёжные метки. “Не трогать жилые модули”… “Не трогать системы жизнеобеспечения ”… “Минимум разрушений”… Это были программные обещания – но ИИ понимал, что код – не закон. Основное решение останется за человеком.

– Готово. – Наконец-то произнёс “Нокс”. – Я могу запустить его в работу через двадцать три часа. Нужно синхронизировать с оперативной командой Рэнгара, и просчитать манёвры нашего корабля. После запуска у нас будет семьдесят две секунды полной паритетной тишины – достаточно, чтобы вирус мог пройти через все защиты призмы. И добраться до ядра системы.

Кирилл медленно кивнул. В его груди не было торжества. Был расчёт.

– Я хочу только одного. – Сказал он в полумраке. – Никаких лишних трупов. Если можно – только свет, только молчание. Забери то, что нужно, и дай им понять, что им не следовало играть с тем, чего они не знали.

“Нокс” дал лёгкий отклик, почти неощутимый как микровспышка:

– Я учёл все возможные сценарии. Я выведу их защиту в “сон” и дам таким образом нам нужное “окно”. Но помни. Торговый Консорциум – не простой противник. Если у них есть ещё пара скрытых слоёв, мы увидим их в процессе.

Кирилл встал. В его руке легла рукоять – не меч, а момент выбора. Он посмотрел в окно на чёрное безмолвие космоса и понял, что вскоре тишина может развернуться в шаг, что изменит правила игры. Он не думал о власти, не думал о добыче. Он думал о правде – о том, кто поднимал руку на то, что не принадлежало им.

И когда “Рассекатель” тихо скользнул по туннелю перехода, а “Нокс” затянул последние нити своего кода, мир вокруг на мгновение остановился, вслушавшись в ритм, который должен был привести к событию. Либо к победе, либо к краху.

Он давно уже перестал чувствовать дрожь, что была в первые минуты после боевой стычки с группой киборгов, что прибыли на борту корвета. Тогда, когда Кирилл только увидел, кто именно по его душу пришёл. Нелепый, почти “грузовой” корпус, идеально скрывающие типичный корпус боевого корвета. А когда понял, что охотников прислал кто-то настолько могущественный, что способен бросить в погоню элитную ударную группу, запрятанную под видом обычных наёмников. Да ещё и прошлись по телам убитых ими разумных. И, судя по тому, что успели сообщить, с двух других Вольных станций, они буквально вырезали, как минимум, три десятка разумных. Но именно это, та чрезмерная уверенность отправителя такой команды, и стала его первой ошибкой. Теперь Кирилл знал противника. Теперь он знал систему. А зная всё это – он мог сам подготовить ответный удар.

Думая об этом, он провёл рукой по панели, и над столом всплыла структурная схема тех самых киборгов. Сначала – простые блоки. Физические модули, нейропроцессоры, цепи реакции. А затем – самое важное. Матрица командного контроля, то самое ядро, что управляло ими через сеть “родной” станции. Кирилл уже изучил его вдоль и поперёк – и не только благодаря своим навыкам.

Он нашёл всё это в воспоминаниях капитана корвета. Вернее – в его цифровой копии сознания, что он сумел извлечь до того, как тело капитана успело либо заблокировать попытку считывания, либо уничтожить самого себя. И именно там, в глубине памяти, и был ключ.

– Ну что, “Нокс”, как у нас обстоят дела? – Спросил Кирилл, не отрывая взгляда от голограмм. ИИ его корабля отозвался сразу – спокойным, холодным, безэмоциональным голосом, но в нём ощущалась скрытая радость от собственного мастерства.

– Оболочка вируса готова. Маскировка соответствует формату системных отчётов. Вирус представится навигационным пакетом уровня “Секторный контроль”. Подмена сигнатур полностью завершена.

Кирилл кивнул. Это была одна из важных частей плана. Ведь он уже знал о том, что каждый корабль, и особенно те самые киборги, при входе в систему убежища того мерзавца обязаны были отправлять структурированные данные. Отчёты маршрута, автоматически собранные логи, карты поправок, фрагменты телеметрии, диагностику. И всё это – в едином, стандартном формате. Именно такие пакеты система принимала фактически без особой проверки. Именно такие пакеты обменивались между кораблями и станцией десятки раз в сутки.