И замолчал.
Я ждала закономерного продолжения, но детектив только смотрел на меня многозначительно и тихонько поскрёбывал вилкой по тарелке.
Шкриб-шкриб. Шкриб-шкриб. Шкри-и-иб.
«Это фарфор, ручная роспись, и один комплект стоит хайрейн», – вертелось на языке. Однако я не стала язвить и просто спросила то, чего ждал Эллис:
– Что вы имеете в виду?
Эллис вальяжно откинулся на спинку, излучая довольство. Видимо, ему и впрямь в последние дни частенько приходилось чувствовать себя дураком, вот он теперь и отыгрывался на мне, изображая всеведущего детектива пред лицом наивной леди… Что ж, это можно было только перетерпеть.
К счастью, затягивать со спектаклем он не стал.
– Возможно, двенадцатой «Островитянки» и вовсе не существовало, Виржиния. И письма Нингена могут прояснить эту тайну… – Эллис наклонился, опираясь локтями на стол, и проникновенно заговорил, глядя на меня исподлобья. Свет причудливо лег на пёстрые волосы, делая их как будто бы седыми. – А теперь на секунду представим, что так оно и есть. Картины никогда не было. Существовала лишь аккуратная подделка. Об этом знал Лоренс, который нашел её; Льюис Пул, который её продал; мисс Дюмон, которая после якобы проведенной экспертизы объявила картину подлинной. Мистер Уэст догадывался о делишках сына, но из-за болезни не изучал их так пристально, как следовало бы. И вот накануне открытия выставки между Льюисом Пулом и Лоренсом происходит ссора, в процессе которой Пул угрожает раскрыть тайну фальшивой картины. Лоренс выжидает некоторое время и убивает его, а картину уничтожает, заявив о краже, и затем требует выплатить страховку, оформленную на имя отца. Страховой агент, действуя в своих интересах, доносит на страхователя в Управление. Далее следует арест – в моё отсутствие, к сожалению. Уэст-старший подозревает сына, поэтому не отвергает предъявленные ему самому абсурдные обвинения. Мисс Дюмон тоже догадывается о личности преступника, но, к примеру, из романтических побуждений или из страха быть обвинённой в афере тоже молчит… – Эллис свёл куполом кончики пальцев, словно в жесте чжанской молитвы о просветлении, и медленно выдохнул, прикрыв глаза. – Как вам такая версия, Виржиния? По-моему, идеально. Жаль, что такие гладкие версии никогда не подтверждаются.
– А мне – отнюдь не жаль, – неожиданно для самой себя возразила я. – Не хотелось бы, чтоб мисс Дюмон оказалась преступницей. Мне думается, что она хороший человек. Можете считать, Эллис, что это женская интуиция говорит.
Эллис наградил меня таким взглядом, что я не выдержала и отвернулась. Впрочем, и в тёмном оконном стекле отражение было достаточно чётким, чтобы различить снисходительную укоризну на лице собеседника.
– Интуиция, значит, – повторил ровным голосом детектив, так и не дождавшись от меня раскаяния. – Ну, предположим. Но всё равно следует проверить мою версию. И тут у нас есть два варианта. Первый – написать Эстер Бонне от имени Управления спокойствия и попросить содействия в расследовании. Но, во-первых, Эстер Бонне – не аксонская подданная, она гражданка Марсовийской Республики, и потому в игру вступает бюрократическая машина. Дело в том, что такого рода официальные запросы обязательно должны проходить через марсовийскую гражданскую полицию. Порядок действий весьма сложный, – брезгливо поморщился Эллис. – Я бы даже сказал, неоправданно сложный. Запрос составляется по-аксонски и на марсо, заверяется двумя печатями и пересылается в марсовийскую полицию. Получив его, местные или составляют своё письмо, или выписывают приглашение нашему детективу на посещение страны и проведение следственных действий, или напрямую берут показания у свидетеля. Если послать письмо самой свидетельнице, но на бланке Управления спокойствия, это может вызвать скандал. Спросите у своего маркиза, он вам подробнее расскажет. Он вообще умеет объяснять весьма… доходчиво, – добавил Эллис досадливо и почему-то прикоснулся к своей щеке кончиками пальцев – и так же машинально отдернул их, будто случайно дотронулся до едва затянувшейся раны.
Я удивлённо выгнула бровь, но детектив предпочёл сделать вид, что не заметил намёка:
– Второй вариант – это частное письмо от моего имени или, например, от вашего. В котором мы, не разглашая причины, попросим Эстер Бонне переслать нам копии последних писем. Но она опять-таки может нам отказать – письма-то личные, полученные от погибшего отца… К тому же кое в чём мисс Дюмон, вероятно, не соврала – велика вероятность, что Бонне действительно не любит чужаков. Кто захочет доверять посторонним семейные тайны? – Эллис пожал плечами, всем своим видом показывая, что он бы не доверил. – Есть ещё и третий вариант. Рискованный и совершенно незаконный, правда, при определенной степени удачливости мы получим наиболее полный ответ в кратчайшие сроки.
– И что это за вариант? Учтите, я не хочу ввязываться в преступления, – предупредила я Эллиса, но тот лишь улыбнулся:
– Написать Эстер Бонне от лица мисс Дюмон. Но для этого нам понадобится во-первых, правдивая информация об отношениях между ними, во-вторых, письмо-образец, во-третьих, аферист, в совершенстве владеющий искусством подделки почерка… и, в-четвертых, много-много удачи.
Редкий случай – идея Эллиса мне не понравилась совершенно, от и до. Стоило только представить, что всё вскроется, что графиню Эверсан-Валтер уличат в подделке писем…
– На мою помощь не рассчитывайте, пожалуйста, – сдержанно ответила я и отставила чашку, намекая на то, что разговор окончен. – Мой марсо, к сожалению, не слишком хорош, точнее сказать, ужасен, алманским я владею лучше. Сожалею.
– Да я и не рассчитывал, – белозубо улыбнулся Эллис и поднялся из-за стола. – У меня есть на примете человек, который может и письмецо раздобыть для образца, и набросать послание на марсо, не выбиваясь из стиля мисс Дюмон, и почерк чужой сымитировать.
– Поздравляю вас с удачным знакомством, – с облегчением откликнулась я. Неужели действительно повезло – мне не придётся участвовать в сомнительной афере?
– Ну, этого человека знаете и вы. – Эллис обошел вокруг стола и похлопал меня по плечу. – Скажите, а Лайзо сейчас не в кофейне?
– Должен подъехать к часу ночи, чтобы отвезти меня домой, – машинально ответила я и ужаснулась: – Только не говорите, что ваш «человек» – это он и есть!
– Не скажу, – покладисто согласился Эллис. – А вы мне его на пару дней не одолжите? Очень нужно.
Отчего-то я рассердилась.
– Эллис, вы ведь говорили мне, что хотите уберечь Лайзо от кривой дорожки. И теперь подбиваете его на подделку писем?
– Исключительно в интересах следствия, – с видом создания небесного ответил детектив, опустив очи долу. – Воспринимайте это как жертву с нашей стороны, Виржиния. Всё ради скорейшего раскрытия дела и освобождения из тюрьмы невиновного.
Эллис даже не пытался скрыть иронию. Я устало прикрыла глаза.
– Если кто-нибудь узнает, что водитель графини Эверсан-Валтер…
– Не узнает, – перебил меня детектив. – Я позабочусь о том, чтобы улик не осталось. Можете не беспокоиться. Да и к чему эти споры, объясните мне? Я не понимаю, зачем вы упираетесь. Вы же умная женщина… или больше женщина, чем умная? – вкрадчиво добавил он.
Я почувствовала, как к щекам у меня приливает кровь.
– На что вы намекаете?
– Конечно, на чувство собственности, присущее слабому полу, – коварно ответил Эллис. – На что же ещё? – и, не позволив мне возразить, продолжил: – Я, наверное, поступаю нехорошо, когда лишаю вас водителя, которого сам же и порекомендовал. Но, поверьте, порой Лайзо просто незаменим. К тому же он один из немногих, кому я могу доверять.
– Ай-ай, как меня Эллис хвалит – видно, ему от меня что-то нужно, да поскорей, – раздался из темного коридора насмешливый голос. – Как я вернулся-то вовремя, а? А то б меня без меня сосватали… Доброй ночи, леди Виржиния, – добавил Лайзо уже нормально, не ёрничая, и вошел наконец в зал. – Простите, что без стука. Я сказать хотел, что подогнал автомобиль к дверям.
