Впервые за последние часы человеческая часть личности говорящего за мёртвых откровенно отдыхала. У неё пропало ощущение, что она пристёгнута к смертоносному метеору без шанса расцепится. Здесь, в лесу у берега реки, не было врагов и монстров. Только рыба, молчаливые деревья и шум водопада где-то за ними.
Насытившись рыбой, трёхликий закутался в плащ и уснул, предварительно натаскав под навес целую гору опавших листьев и подкинув в костёр веток.
Сон вышел беспокойным. Ему снились кошмары и горящая площадь полная пепла и костей. Но несмотря на это многочасовой сон убийцы прервался только вечером, перед закатом, сняв все штрафы к выносливости и существенно восполнив энергетический резервуар. Доев остатки рыбы и свернув лагерь, воин пошёл дальше, штурмовать лесной обрыв, с которого шумно падали потоки воды.
Пользуясь верёвкой с крюком, управиться удалось за час и оказавшись наверху трёхликий решил пересечь реку по валунам, что выступали над её бурлящими водами. По его задумке вода могла стать не лишним препятствием между ним и городом, да и запах, если его возьмёт какой-нибудь лесной хищник, должна была отбить накрепко.
Перескакивая с одного скользкого камня на другой, он пять раз прошёл проверку ловкостью, прежде чем оказался на середине реки. Здесь было глубже и течение набирало мощь. Оступиться означало упасть и лететь вплоть до заводи, в которую обрывался водопад. Но камень, на котором он остановился, был широким и имел плоскую вершину, подходящую для краткого отдыха.
Здесь, не желая тратить лишние силы, говорящий за двоих снял рюкзак и залюбовался красным закатом. Юмирон виднелся сильное правее. Столбы дыма поднимались в нескольких городских районах и питали висящие над ними тучи, но убийца не желал смотреть на этот город. Человеческая часть его личности была сыта смертями по горло и поэтому смотрела в другую сторону. На бесконечные леса и реку. На красный закат и деревья, разукрашенные красным и жёлтым — цветами осени.
ИскИн не был против, потому что понимал, что людской психике нужен отдых во избежание срывов.
Нарушая полную умиротворённость обоих частей разума, что-то болезненно толкнуло его под лопатку и удивлённый трёхликий опустил взгляд на грудь, из которой торчал, непонятно как там оказавшийся, наконечник трёхгранной стрелы.
За шумом воды он не услышал щелчок тетивы.
Попытка обернуться не увенчалось успехом. Критический урон ранения разрубил сознание надвое, утаскивая обе части его личности в глубокую тьму. Аватар переступил на месте, частично развернулся немеющим телом и свалился в бурлящую воду.
А на горизонте всё так же умирало солнце, разукрашивая багрянцем своей агонии свинцовые тучи.
Даниил Тихий
Трёхликий II: Чёрная стража
Глава 1
Потерянный город
Бойня захлестнула Юмирон и выплеснулась на ночную пристань. Сотни факелов метались внизу, разгоняя мрак и заставляя тени сжиматься, выплясывая на стенах переулков.
Ситуация вышла из-под контроля. Разгневанные жители громили стражу благородных домов и воинов Консорга. А те отвечали им тем же.
Смерть и магия переплелись на окровавленных мостовых, послужив причиной возрождения нежити. Там, где схватки затихали, а толпы грабителей и бунтарей перемещались в другое место, мёртвые, брошенные на улицах, медленно и неуклюже вставали, чтобы рыскать в поисках живых.
Призраки выныривали из мрака, чтобы высосать из раненных жизнь или вселиться в ослабевшее тело. Демоны и прочие создания бездны, проникали в город-колыбель из иных, сумрачных планов виртуального мира. Привлечённые истончившейся гранью, разъедаемую людскими страстями.
— Нам нужно убираться отсюда. Воздух пьянит меня смертью.
Серриса приподняла край своей ужасной, кожаной маски и сплюнула вязкую слюну. Она сидела на корточках на самом краю крыши, на парапете, нисколько не опасаясь высоты. Похожая на горбатого ворона в своём чёрном балахоне, некромантка изнывала от жажды творить заклинания. Её суставы ныли, а зубы выбивали предательскую дрожь. Массовая гибель ходоков и местных, не обделённых магическими резервуарами, наполнила улицы силой, а страдания придавали этой силе оттенок.
Тёмный оттенок.
Людская масса бурлила, кричала и визжала, заходясь в агонии. Некромантке показалось, что её плевок в кого-то попал. Но толпе не было до этого никакого дела, заражённые в ней уже вовсю сражались в толпе самых обычных людей. Забрызгивая окружающих гноем и осквернённой кровью.
— Вергул Сарак’ррандир!
Виллерт был в своём репертуаре. Шевеля изуродованными, черными губами, выплёвывал из связанных руной уст слова на языке мёртвых, нисколько не беспокоясь, что остальные его не понимают. В грохоте доспехов и лязге мечей, среди истошных людских криков и приглушённого мата, сказанные на потустороннем языке слова приобретали не свойственную им глубину и резкость.
Здоровяк был не в духе. Группа взвалила на его плечи огромный мешок с пожитками, заставляя единственного силовика в команде переть на себе все трофеи.
— Вилл я тебя люблю всем сердцем… но завали, а? Меня единственную не пробирает от того, что творится. Если именно твоя микропроверка страхом станет последней каплей для кого-то из отряда, мы тут все загнёмся.
На пристани полыхнуло. Разряд электричества разрубил толпу надвое и изогнувшись в воздухе ударил в мачту пришвартованной ладьи. Дерево стойко перенесло удар, ответив на него брызгами разлетевшейся щепы и занимающимся пламенем. На палубе этого не заметили, там уже вовсю резали друг друга люди, прорвавшиеся на судно минутой ранее.
Стоящий рядом с Виллертом маг был необычайно хмур:
— К кораблям не прорваться. Стоит задуматься о лодке.
Некромантка возразила. Со своего места она видела пристань как на ладони, а ещё она видела, как переворачивались перегружённые лодки, а люди тонули, утыканные стрелами и арбалетными болтами:
— Посудины местных не рассчитаны на пятерых, они вытянутые и хлипкие, разве не видишь? На них рыбачат парами.
Гук нахмурился ещё сильнее, но продолжил гнуть свою линию:
— Это всего лишь значит, что нам нужно целых три лодки.
Плоская крыша массивного припортового здания, на которой временно разместилась группа, была островком безопасности. Весь её каменный угол укрывала непроницаемая темнота, наведённая и поддерживаемая Серрисой. Ходоки были невидимы со стороны и лишь поэтому на них до сих пор не напали.
Внизу тройная цепь воинов Консорга сдерживала агрессивную толпу, но их оборона трещала по швам. С севера группа ходоков с помощью заклятий и заточенной стали разрубила фланг построения, но хлынувшая в прореху толпа не стала развивать успех, а устремилась к кораблю, который теперь ярко пылал подожжённый умирающим где-то на пристани магом.
— Я остаюсь.
Взгляды четверых людей скрестились на арбалетчике. Сэван стоял на одном колене и прячась за парапетом держал на прицеле крышу на противоположной стороне улицы.
Грим задал ему вопрос, волнующий всех:
— Сбрендил⁈
Вместо ответа стрелок просто поднял руку с закатанным до локтя рукавом. Предплечье их товарища было изгваздано язвами и сукровицей. Кинув взгляд на его раны Серриса громко выругалась и поднявшись на ноги, спросила:
— Почему не сказал?
Сэван пожал плечами и горько улыбнулся:
— А толку? Эликсиры на это дерьмо не действуют. Мази лишь замедляют внешние проявления и оттягивают неизбежное. Заклинания исцеления помогают, но затем болезнь приходит с новой силой. Нам повезло, что заболел только я. Мы слишком легкомысленно относились к происходящему в городе, рассчитывая, что это очередное событие, которое закроется за неде…
Хлопок в глубине дома прервал разговор. Сработала ловушка установленная Серрисой. Откуда-то из-под крыши раздался замогильный вой и людские крики.
Отрядный лекарь сглотнул и выдохнул:
— Времени не осталось.
