Несколько секунд леший молчал.
— А если этого не получу, то и жизни поселка придет конец. Вернется лес, деревья заберут свое, человеческими костями зверь будет играть.
По этим словам Властелин леса развернулся. За спиной он тащил длинный мохнатый хвост. И через мгновение деревья сомкнулись за рогатой почвой.
Муравьи, исчезнувшие на время разговора, снова выползли, засуетились, разыскивая припасы среди остатков на камне.
Северин глубоко выдохнул и поднял взор на Захара.
— Молодец, казачье, — подбодрил учитель.
Слова его прозвучали неуверенно.
— Когда он сказал, что первым, кого я убью, будет мой отец... Это действительно подразумевалось? — джура не хотел, чтобы в его голосе прозвучал испуг. — Это такая шутка? В книге я читал, что лешие любят шутить над людьми...
— Не знаю, Северин, — покачал головой Захар. — Я не из шалаша двухвостых. И видел лешего впервые в жизни.
— Как нам теперь поступить... Что будем делать с требованием?
Они двинулись назад к поселку тоненькой тропинкой. Через несколько минут Захар ответил:
– Мне нужно подумать.
— Если люди узнают это условие... Они не выпустят нас!
— Аскольд когда-то спас мою жизнь, Северин. Я не смею замолчать их шанс на спасение.
Остальные дороги они провели в тишине.
Аскольд ждал у самой границы деревьев, расхаживал нетерпеливо, опираясь на узловатую костыль.
— Повелитель услышал, воины-волки?
– Да. Но это не тот Властелин леса, которого вы уважали, Аскольд. Он убил старика и занял его место.
– Но он отозвался? — волхв широко открыл глаза. - Каким было слово Властелина?
— Я должен обдумать ответ перед тем, как рассказать тебе. Подождешь несколько часов?
— Да, Аскольд будет ждать! Несколько часов – ничто. Спасибо, вои-волки!
Старик обрадовался, его лицо даже помолодело от надежды. Северину стало плохо.
Захар двинулся подальше от них, набивая трубку. Волхв провел его взглядом, а затем обратился к Северину:
— Аскольд никогда не видел Властелина леса. С юношеских лет оставлял ему дары и уходил... Расскажи, какой он.
— А вы расскажете, как ваша деревня здесь оказалась?
Аскольд неожиданно усмехнулся. Несколько зубов не хватало.
– Мы живем здесь долго, очень долго! Вся земля покрыта пеплом наших предков. Они убегали сюда от креста.
— Вы говорите о крещении святого Владимира?
– Да, он! Владимир-гонитель! — волхв нахмурился. — Предки жили вместе с христианами. Каждый молился, кому желал. Владимир приказал поставить храм в честь богов... Но спустя несколько лет разрушил его. Наши боги стали неудобными для князя. Мешали! Не говорили, что мы все рабы от рождения, что грешны вовек, что должны извечно искупить и терпеть какие-либо издевательства судьбы...
Аскольд вбивал гневные слова костылем в землю. По его рассказу они дошли до капища, где шесть грозных идолов из тусклого потрескавшегося дерева созерцали мир пустыми глазами. Старик поклонился, с уважением назвав имя каждого:
– Перун. Хорс. Стрибог. Дажбог. Симаргл. Мокошь. Наши боги. Ты слыхал эти имена?
– Слышал.
В Саломеи он даже читал о них.
— Значит, память все еще жива. Аскольд рад! Наши предки оставили нам богов и мы защищаем их. А они ограждают нас.
Однако не спешили защитить от произвола лешего, подумал Северин.
— Византийская вера была княжеским утешением... Единственный бог — единственная власть, остальное должно клониться, — слова волхва звучали болью. – Вера любви! Вера смирения. Подставь щеку и склоны колено. Смешно! Сами они не спешили подставлять щеки под удары, нет, они только поучали других, а сами возились мечами и мстили за каждую смерть. Их лживые проповеди не затуманили головы. Наши предки не хотели разводиться с родными богами. Ибо кем они были без них? Никем, потерянным народом. Поэтому они сражались, они противились, но они проиграли.
Голос Аскольда дрожал, на старческих глазах выступили слезы, словно сами видели, как уничтожают топорами древние капища, как пылают порубленные на занозы поверженные идолы, как людей под крики и насилие копьями сгоняют в реку, где уже ждут попы с крестами.
— Не желали жить среди церквей, не желали видеть развалины капищ, не желали идти в воды Днепра принимать распятого бога, — продолжал старик. — Верные предки создали поселение под согласие Властелина леса. Это великая тайна. Мало, очень мало ее знает. Некоторые воины стали преданными друзьями и желанными гостями. Как твое имя, отрок?
– Северин.
— Поклянись, что никогда не изменишь нашей тайне, отроку.
— Клянусь, Аскольд. Ваша тайна в безопасности со мной.
— Ты тоже христианин?
– Меня крестили после рождения.
Волхв кивнул.
– Выбрали бога за тебя.
Живот Северина громко напомнил о себе. Юноша не ел с самого утра, а уже начинало вечереть.
– Аскольд накормит. Ты расскажешь о Властелине леса.
Старик повел джуру в свой дом. Все стены здесь были завешены ароматными вениками сушеных трав, стол загроможден книгами, берестяными свитками и вощеными дощечками, покрытыми архаической кириллицей. Дом охраняли двое юношей, а третий сидел у печки, на которой под одеялами лежал бледный Максим. Аскольд отпустил помощника взмахом руки. Молодой человек бросил на джуру быстрый взгляд и вышел.
– Растет смена Аскольда. Каждый из побегов отмечен богом. Мокошь. Стрибог. Перун. Один из трех станет волхвом. Перед смертью Аскольд коснется избранного, прошепчет на уши слова... И тот станет новым Аскольдом.
Старик достал из печи ужин в горшке.
– Когда-то мы тоже были волками. Волхв. Волк. Одно нутро! Но мы многое потеряли. Знания забыли. Сила исчезла. Расскажи о Властелине леса, отрока.
Пока Северин утолял голод жарким, рассказывая о леше, Аскольд промыл рану Вдовиченко и наложил чистую ткань с целебными мазями. Максим несколько раз глухо стонал, не приходя в сознание.
– Он молод, глубоко спит. Выздоровеет.
Северин закончил ужин и свой рассказ про лешего, с любопытством рассмотрел книги Аскольда. Все очень старые и древние, вероятно, подарки от нечастых гостей.
— Неужели никто из вас не хотел выбраться за пределы селения? Посмотреть на мир за лесом, например, – поинтересовался джура.
Волхв покряхтел и потер бороду.
— Конечно, хотели. В каждом поколении юноши мечтают. И хотя это строго запрещено, редкие храбрецы решались убежать... ни один не вернулся. А остальные, — старые глаза затуманились. — Были обязанности! Должны были учиться. Вели за собой, лечили и оберегали... Покинуть поселок? Это было бы изменой и живым, и мертвым.
– Понятно, – Северин поймал горечь в его голосе.
– Расскажи, как там… в большом мире, – попросил Аскольд.
Северин неспешно, объясняя волхву незнакомые слова и имена, рассказал о жизни Украинского Гетманата, о городах и селах, о праздниках и традициях, о железных дорогах и цеппелинах, о Двуморском Союзе и Изумрудной Орде, а старик слушал его восторженно, словно дитя слушает сказочника.
Настал вечер. Поселок оставался удивительно тихим. Северин привык, что в это время исполняются шумом ветчины, с вечерниц доносится девичье пение, неподалеку смеются парни, громко сплетничают соседки... А тут было тихо, даже собаки не врали. Поселок-призрак, поселок-тайна, живой обломок прошлого. Сколько лет проживет их секрет?
Аскольд поблагодарил за рассказы, в сопровождении помощников зажег на капище светочи у подножия идолов, отпустил юношей домой, а сам улегся спать. Захария не возвращался.
О чем думает учитель? Выбор невелик — либо уезжать немедленно, либо выполнить приказ Властелина леса. Третьего не дано.
Северин на цыпочках приблизился к печке. Максим глубоко спал. Белые волосы, белые брови, капли пота на лбу и висках, спокойное ровное дыхание. Чернововк думал о нем, как о своем давно потерянном друге, и не мог думать иначе. Даже если судьба развела их... Разве можно так просто отдать его на растерзание лесной рогатой почваре? Если бы не Рокош, они бы до сих пор были друзьями. И мама была жива. И отец бы... Северин тряхнул головой и заставил себя прекратить. Он давно понял, что от предположений, в которых жизнь пошла по-другому, становится только хуже.
