Не дождавшись учителя, Джура лег спать. Уснул он мгновенно, потому что почти не спал минувшей ночью, а пестрый день — засада, потаенный поселок, леший, сказки волхва — показался очень длинным. Северин спал крепко и без сновидений.
Захар вернулся вместе с солнцем. Под его глазами набухли темные круги, от чего характерник выглядел старым и уставшим.
– Айда. Пора завершить дело.
Аскольд выслушал их внимательно. Сгорбился, услышав о подарке. Спросил тихо:
— И что вы решили, воины?
– Отдадим нашего раненого, – ответил так же тихо Захар.
Северин посмотрел на него с удивлением. Волхв тоже встрепенулся, хлопнул глазами, на лице прошла улыбка.
— Вы... Аскольд не знает, как благодарить! Вы отдаете одного из своих... Ради нас!
– Просто дайте ноши, – остановил его характерник. — Хочу быстро это кончить.
Волхв позвал помощников, которые с первой росой выросли на дежурстве у дома. Максим не пришел в себя ни когда его переложили с кровати на носилки, ни когда понесли в жертвенный камень. Видимо, Аскольд напоследок изрядно накачал его зельями. Характерники осторожно поставили носилки с Максимом на жертвенный камень, отошли и избегали смотреть друг на друга.
Северин закусил нижнюю губу и неотрывно смотрел на второго детства. Он не протестовал против решения учителя, но оно казалось ему неправильным. Стоит ли старый долг такого Захара? Можно ли так просто отдавать обморочного человека потустороннему чудовищу?
Обладатель леса беззвучно прыгнул сверху, словно пришел по кронам деревьев, не сломав ни одной ветки, не встревожив ни одного листа. Едко-зеленые глазницы уперлись в раненого, грозная фигура замерла, как хищник перед нападением.
— Вижу, вижу, — послышался шепот и изогнутая когтя содрала с раненого коцик.
Леший осторожно поднял тело обеими ладонями, в которых Максим казался маленьким и высушенным. Глазки черепа ярко засияли. Северину показалось, будто Властелин леса дует на добычу с головы до ног. Очертания Максима размылись, побежали рябью, превратились в звери.
– Белый, – голос прозвучал довольно. — Достойный подарок, хоть и поцарапан. Я принимаю его.
Властитель леса перевел Максима на правую ладонь, а левой провел по волчьей спине. От этого хищник дернулся, открыл глаза и замер, словно загипнотизированный зелеными глазницами.
- Здоровый и полный сил. Беги, присоединяйся к стае! Теперь ты среди своих.
Леший медленно поставил волка на землю, тот покачал головой, осторожно переступил с лапы на лапу, зарычал и махнул в чащу, даже не оглядываясь.
- Хорошо, - Властелин леса обратил череп к характерникам. – Слушайте мое слово. Через год на этой лужайке должен стоять человек, не старше двадцати зим. И так будет из года в год. Тогда будет царить мир. Он будет жить, пока будут надлежащие подарки.
Не дожидаясь ответа, леший присел и прыгнул вверх — за кроны деревьев, без звука, только хвост промелькнул.
Северин поднял косичку. Он еще сохранял тепло Максима тела. Джура в порыве бросил его на землю и топнул ногой.
— Черт! Мне отвратительно от того, что мы натворили.
- Мне тоже, Северин, - Захар набил трубку.
— Я думаю, что мы зря так поступили.
Старый характерник вздохнул и протер ладонями зажженные глаза.
— А чтобы ты делал дальше с Максимом? Вот он пришел в себя. Выздоровел. Вспомнил тебя. Он знает, что отец твой убил его брата и что ты сам стрелял в него. Что дальше, Северин?
– Я не знаю.
– А я знаю, – учитель закурил и устало сел на камень. — Ты должен осознать, что, несмотря на воспоминания о давней дружбе, кто-то из вас должен умереть. Я бы не разрешил, чтобы умер мой джура. Но вместо убийства мы спасли жизнь твоего бывшего друга, а вместе с ним целый поселок.
Северин рассмеялся.
- Спасли жизнь? Он превратился в волка навсегда! Спасли поселок? Но они теперь будут каждый год приносить человеческую жертву этому рогатому богу! Да, теперь я чувствую себя настоящим героем.
— Уйми сарказм, казачье, — ледяным голосом отрубил Захар. — Представлял ли ты, что все произойдет как в кобзарских думах? Так не бывает в жизни. Тем более на волчьей тропе.
Северин не ответил. Слова разбежались. Он уже не знал, чего действительно хочет.
– Решение принял я, а не ты, – сказал характерник. – Мой крест. Я его унесу.
— Учитель... И всегда будет так тяжело?
- Всегда.
- Такова наша тропа?
Захар кивнул.
— Такова наша тропа.
* * *
Это было жалкое существование.
Он сходил с ума от скуки и хотел есть, даже грыз кляп от безысходности. Разминал мышцы, считал секунды, зачитывал заученные когда-то тексты, а когда уставал, то вслушивался в стены, надеясь услышать приближение всадника. Но оттуда доносился только шепот леса.
Размышления об отце, шайке, Савке не лепились в кучу и рассыпались. Иногда он всматривался в одно место много минут подряд, без всякого мнения, без движения, пока какой-то звук не выдергивал его из отупевшего оцепенения. Когда Ярослава приходила напоить его, он, проглатывая воду, жадно всматривался в нее, пытаясь разглядеть и запомнить больше всего безделушек, которые можно вспомнить потом. Когда Ярослава шла, он представлял себе, о чем она думает, как ждет Игоря и готовится к встрече с ним... Раз или два он пытался рассказать ей правду о Максиме, но сквозь кляп было слышно лишь неразборчивое мычание.
Он спал отрывками, просыпаясь от малейшего шороха и любого движения, которое катилось болью скованными конечностями.
Он не понял, что происходит, когда Ярослава разрезала веревку между лодыжками, подвела на ноги и медленно вывела в соседнюю комнату. Северин покидал клетку чулана таким счастливым, что, должно быть, улыбался. Он не был в этом уверен, потому что не чувствовал мышц лица.
Ноги едва слушались, колени сгибались под тяжестью тела, а каждый шаг стоил больших усилий. Ярослава терпеливо уводила его, придерживая за плечи.
Старая хижина пряталась в сосновом лесу. Не знаю, кто и когда здесь жил — плетень давно завалился, колодец порос травой, дорогу заняли кусты и молодые деревца. Северин с удовольствием вдыхал свежий хвойный воздух.
В трех десятках шагов от хижины возвышался характерный дуб. Яра посадила пленника на сырую землю, привалив спиной к стволу, показала серебряный шар и показательно зарядила пистолет. Северин намек понял и кивнул. Ноги больно напухли, посинели на месте веревки. Он протянул ей связанные руки, но Ярослава покачала головой.
Луна побледнела, почти растворившись посреди серого одеяла облаков. Холодный воздух жадно откусывал тепло его тела. Час назад Северин обмочился и поэтому ногам было влажно, противно и еще холоднее.
Яра куталась в плотный плащ. Распустившиеся светлые волосы, обмороженные сединой, рассыпались по спине. Ноги ее были босыми, роса блестела на пальцах ног. Женщина ждала, всматриваясь в тропинку между деревьями. Рука сжимала пистолет, как последнюю надежду, а на тыльной стороне ладони крови свежий порез.
Они ждали, пока первые лучи солнца не вынырнули из-за горизонта.
На старую дорогу выехал всадник. ехал не спеша, как на прогулке. Приблизился так, что можно было разглядеть доспехи коня, остановился, сбросил капюшон и вскочил на землю. Сердце Северина радостно подпрыгнуло.
– Стой там, где стоишь! – крикнула Яра, поднимая оружие.
– Я долго гонялся за именем, – прорычал Игорь. — А имя позвало меня.
— Выполняй приказы и твой сын будет жить, — нацелился пистолет на Северина.
Отец бросил на него взгляд, словно взглянул на насекомое.
— Медленно, десницей, брось все оружие ко мне, — приказала Ярослава.
Северин наблюдал, как отец выполнил приказ: на землю полетел первый пиштоль, второй, большой серебряный нож, два меньших ножа и стальная сабля, которая никому из присутствующих не могла повредить.
Ярослава ногой отбросила оружие к дубу — так близко, что Северин мог достать его.
– Сделай несколько шагов ко мне, чтобы я разглядела твое лицо.
