Я скрутил свиток и засунул его в чехол:
— Гильдия авантюристов набирает людей и раздаёт задания от моего имени. Как и планировалось, численность ходоков, вступающих в неё, стремительно растёт. Они собирают ингредиенты, охотятся, работают гонцами и ремесленниками. Система рангов для них понятна и привлекательна. Как и соревновательный эффект. Твои комплекты из костей мертвецов и переплавленных некромантией шкур будут долгое время желанным приобретением для многих ходоков, не носящих на плечах тяжёлые латы. А с остальным разберётся Фисборн. Я уже отправил его в железнорудную шахту с картой нарисованной Ликвиком. Мы будем сами добывать руду, сами изготавливать доспехи и сами же их продавать. Причём лучшие экземпляры будут изъяты из свободной продажи и выставлены в гильдейской лавке. Доступ к этим товарам, как и их качество теперь будут зависеть от ранга ходоков внутри гильдии.
Серриса хмыкнула:
— Идея c гильдией авантюристов не блещет оригинальностью.
А я возразил:
— Но эффективно работает. Собранные ингредиенты мы перепродаём с прибылью для себя, как и кожу. И это, не говоря о запуске алхимического производства под руководством Шадарата.
На Шадарата и Серрису многое было завязано и при этом… я не доверял им обоим. Ему, потому что эльф не оставил своих амбиций и обид, и никогда не оставит. А ей, потому что знал, что книга, которую она всегда носит с собой, не имеет ничего общего с человечностью и добротой. Снять печати с книги Арландира можно было разнообразными способами, но каждый из них требовал совершить зло. Крайность, на которую было пойти отнюдь непросто. Сидящая передо мной женщина была беременна, и я подозревал, что этот виртуальный ребёнок зачат с одной единственной целью — снять очередную печать, за которыми скрываются тёмные знания.
Она скрывала свою беременность. Но не знала, что от меня её скрыть невозможно.
Ещё нерождённого ребёнка ждёт мучительная смерть и оттого, что ребёнок «ненастоящий» муки стоящего за ним ИскИна осознающего себя существом из плоти и крови, меньше не станут. И Серриса об этом знала.
У меня на душе поселилась тревожность. Заскребла кошками при мыслях об этом ребёнке, но я прогнал её прочь. Моей задачей, смыслом всей жизни оставалось узнать своё прошлое. Найти того, кого я окрестил Другом, потому что испытывал к нему тягу неизвестной мне природы и лояльность, даже несмотря на то, что именно он нанёс удар золотой перчаткой, проломившей мою грудную клетку.
Серриса протянула руку, и я вложил в неё тубус с заключённым внутри свитком. В нём содержались приказы, позволяющие передать ей со склада перечень ремесленных материалов. Я услышал «спасибо Молчун» стук ножек передвинутого стула и мягкие шаги, после которых открылись створки чертога и некромантку выпустили наружу.
В тёмном углу шевельнулся Истис. Бес оставался незримым и Серриса вряд ли подозревала о его присутствии. Но когда он того желал, его можно было увидеть в темноте боковым, периферийным зрением.
Следом за колдуньей, совсем немного посидев в тишине, вышел наружу и я.
Глава 24
Ритуал
Яйцо хрустального дракона было доставлено к железнорудной шахте под покровом абсолютной секретности. О том, что я везу в сундуке не знал ни один из моих подчинённых.
В курсе был лишь Ликвик. Жрец забытого храма.
Я показал ему яйцо в своих покоях и приложив к нему ладонь эльф был безмерно удивлён. Спящий в недрах хрусталя зародыш впитывал в себя любые окружающие его энергии, и свет, струящийся с ладони эльфа, не стал исключением.
Тогда я сказал, что рождённый в солнечном колодце, он может стать величайшим защитником света и Ликвик был вынужден со мной согласиться. Мы привезли его к пещере с караваном, доставившим дополнительных рабочих для выработки обнаруженных рудных жил, и обнаружили в храме удивительную картину.
У солнечного колодца молились карлы.
При нашем появлении они стушевались, испугались меня и заторопились наружу, а эльф позволил себе тёплую улыбку:
— Похоже свет даровал им прозрение. Рядом с колодцем от разумных отступают их горести.
Неся на спине сундук, обвязанный цепями, я спросил:
— Не боишься пускать сюда посторонних? Я не разрешал им спускаться в пещеру.
— Не наказывай их. Твой приказ закрывал дорогу к свету и потому был нарушен. Это не их вина, а твоя. Увечья и совершённые ошибки привели этих карлов к свету, им нечего стыдиться. Гораздо хуже было бы продолжи они падение во тьму.
Спорить тут было не с чем, к тому же эльф был прав. Солнечный колодец и в самом деле подхлёстывал восстановление выносливости и окружал аватар незримым облаком бонусов к бодрости, стойкости разума и концентрации. Карлам из чёрного хирда, обманутым и предавшим собственный народ, получившим массу увечий, было легче рядом с ним. Он стучался в их разумы и манил.
Убедившись, что мы остались одни, я опустил сундук на каменные плиты пола и распахнул его крышку:
— Ты должен доставить его в глубины колодца.
Эльф не мог знать, что я покрыл нижнюю, выпуклую часть яйца вязью рун. Рисунком на собственной крови, призванным подчинить нерождённое существо и сделать его лояльным. Со стороны их было не видно.
Ликвик встретился со мной взглядом:
— Зачем? Ты можешь сделать это сам.
Я не хотел касаться точки системного доступа:
— Я проклят Ликвик. А мой доспех может утратить свои свойства.
Эльф тихонько рассмеялся:
— Свет тебе не повредит. Он сделает тебя лучше. Иди.
Снять проклятье рунными рисунками не выходило. Я уже пробовал сделать это в крепости. Комбинировал различные наборы, подделывал отчёты о срабатывании удачи и оставался не с чем. Дважды едва не разнёс чертог, из-за пошедших вразнос рунных рисунков.
Но проклятье всё равно требовалось снять. Моя экипировка была неполной, не хватало бижутерии, а невозможность носить корону ярла лишала уймы характеристик.
Вытащив из сундука тяжёлое яйцо, я прижал его согнутой рукой к корпусу и понёс к свету, оставив жреца позади. И только подойдя к солнечному колодцу в упор, я увидел, что его округлые, медные борта, не везде обрываются в бездну.
Балкон из начищенной меди, узкой дорожкой простёрся до самого центра колодца, в разные стороны отражая падающий на его зеркальную поверхность лучи и создавая тем самым оптическую иллюзию. Со стороны казалось, что это сам колодец источает свет в разные стороны, освещая шпили.
Настал момент истины. Шанс проверить насколько вмешательство Тура укрыло мой аватар от системы.
Я ступил на выпирающий из борта колодца «язык» и пошёл по нему, чувствуя, насколько статичен и тонок вокруг меня вирт. Не будь я лишь частью себя прежнего, я бы смог установить связь с системой одним единственным касанием к этому свету, но даже попытка подобной связи могла закончиться плачевно, поэтому я просто шёл, пока не оказался на самом краю.
Здесь я приклонил колено и оставил яйцо.
Его хрустальная скорлупа слоилась, словно нарастающая на рану, свежая кожа. Убедившись, что оно никуда не денется я поднялся и пошёл обратно. Вот только сколько бы я ни шёл, щуря глаза от слепящего света и осторожно переставляя ноги, край бассейна, шпили храма, или Ликвик — не показывались.
Свет заключил меня в ловушку и набор органов чувств, а также совершенный аналитический рассудок, подсказывали, что я прошёл вдвое большее расстояние, чем требовалось, чтобы вернуться обратно. Но не вернулся.
Слепящий свет рассеялся, сошёл на убыль, но место, в котором я оказался, не было верхней площадкой колодца, пролегающей между двух шпилей. Я оказался внизу, на самом его дне. Заклятье сродни телепортации перенесло меня туда, где свет отвоёвывал у мрака лишь жалкий круг, падающим с высоты, широким лучом. За которым пролегала колючая темнота.
Я видел течения вирта и улавливал суть магической ловушки, в которую попал. Чтобы активировать обратный переход требовалось провернуть этот трюк снова. Покинуть свет шагнув за его пределы и вернуться. Но я не спешил ступать на резко очерченную границу между тьмой и светом. Закономерно опасаясь подвоха, начертал и активировал сразу две руны — Иргус и Оус.
