— Он не видит нас… — с удивлением прошептал Бастион, прижимаясь плечом к Лотте.
Лотта выглядела спокойнее или просто у нее уже не осталась сил даже пугаться.
— Он не здесь, — сказала она.
— Что значит «не здесь»?
— Такие как он умеют быть сразу в нескольких местах одновременно.
— Такие как он?
— Так про них говорят.
— Кто они?
— Не знаю. Но я слышала про них. А здесь впервые увидела. В вашем мире таких нет?
— Думаю, нет.
— Зачем им нужен твой брат?
— Наверное, это как-то связано с математикой.
— С чем?
— Ну, он лихо управляется со всякими вычислениями.
— Как астролог?
— Да.
Бастион встал, подошел к краю крыши, осторожно выглянул. Джавид стоял на площади и опять возле него появился проклятый Мафусаил. Внизу все еще было слишком многолюдно. Бастион вздохнул и вернулся к Лотте.
— Как твоя нога?
— Болит. Я не смогу идти.
Бастион с болью посмотрел на нее и опустился рядом на скамейку. Силы оставляли его. Ночь нежна и загадочно красива в этом смертельно опасном месте. Остаться бы здесь, остаться тут на крыше, уснуть навечно, чтобы однажды проснуться, оставив все позади дурным болезненным кошмаром. Он приник плечом к Лотте и оба они с разрывом в четыре секунды погрузились в сон.
Проснулись они от того, что кто-то хлопал в ладоши и пел песенку на непонятном языке. В очерченном колодце тьмы брезжила мутная синева. Бастион вскочил, растирая плечи от холода, выглянул на площадь через парапет. Внизу у столба стояли четверо парней с факелами, а неподалеку на газоне Джулиска что-то напевала и хлопала в ладоши. Бастион заметил, что она периодически сует руку в корзинку, достает оттуда что-то и кладет в рот.
Лотта тоже проснулась и застонала. Лодыжка у нее распухла, но ботинок она снимать отказалась. Он настоял, чтобы она попробовала пройтись, но даже от малейших попыток коснуться ногой кровли, ее лицо перекашивалось от боли.
Тогда они сели рядом, дрожа от холода, а через минуту Бастион обнял ее. Так просидели они пока совсем не рассвело. Внизу послышался крик.
— Эй! Всем на завтрак! Живее!
Бастион вскочил, глянул на площадь. Парни с потухшими факелами уходили.
— А потом?! — крикнул один из них.
— Потом все на площадь – будем встречать комету!
— Лотта! — закричал обрадованный Бастион. — Сколько длится завтрак?
— Полчаса, может чуть больше.
— Нам надо идти! Сейчас никого не будет. Попробуй пройтись. Если придется – я тебя понесу!
Лотта поднялась с его помощью. Сделала пару попыток – очень тяжело, но ей кое-как удавалось самой передвигаться.
Бастион решил, что понесет ее хоть до самого леса. Главное добраться до него, а там он спрячет ее и побежит с братом за машиной.
Они кое-как спустились, выбрались тем же путем через подвальное окошко. Кругом царила непривычная тишина и запустение.
Бастион понимал, что самое страшное теперь – потерять время, и жертвовал всем остальным. Он быстро шагал к мэрскому дому, порой, целиком принимая на себя вес опиравшейся на него Лотты. Они вздрагивали от малейшего звука, свиста ветра, треска ветки, далекого крика, со всех сторон ощущая холод угрозы и ожидания истошного вопля.
Но им повезло. Они добрались до дверей мэрского дома, не встретив ни единой души. Бастион достал связку ключей и стал методично вставлять в замок каждый. Тринадцатый ключ подошел. Замок со скрипом провернулся трижды. Он толкнул дверь, втащил Лотту и тут же прикрыл за собой дверь.
Мэрский дом внутри напоминал провинциальную усадьбу. Они оказались в большом холле с двумя сосновым лестницами, ведущими наверх. Старинная мебель, картины, пыльные зеркала в позолоченных рамах. У стены по центру, размещался барельеф бородатого мужика, похожего на Карла Маркса, а под ним на старинном замшевом диване с валиками сидели два манекена, изображавшие стариков. Нарисованные улыбки на пластмассовых лицах сияли как в рекламе зубных протезов.
Бастион нахмурился.
— Это и есть «мэр»?
Лотта опустилась на небольшое кожаное кресло у входа.
— Я скоро, Лотта, — Бастион побежал наверх, зовя брата.
Ему никто не отвечал. Лестницы сходились к широкому проему, за которым он выбежал в коридор с рядом дверей по обе стороны и окнами напротив. Через ближайшее окно, он увидел беседку, в которой прятался, карауля Макса. По центру коридора пролегал тонкий рельс. Бастион подошел к эркеру, выглянул в окно, беседка была как на ладони.
Напротив окна размещалась небольшая ниша, в которой на стене висел кусок оборванной ткани с гербом, на котором два медведя должно быть боролись, но больше походило, что обнимались. Под тканью на стене крест-накрест висели две короткие секиры.
В конце коридора раздался странный металлический скрежет.
— Макс! — крикнул Бастион и побежал на звук.
* * *
Рауб и Улрич шли по краю пустой площади в сторону шахтерского депо.
— Начинается, — сказал Улрич, поглядев в небо, — ненавижу такие места.
Рауб вдруг остановился, посмотрел в сторону мэрского дома, что явно не понравилось Улричу.
— Времени совсем немного, — пробурчал он.
— Дверь! — произнес Улрич своим тонким голоском.
— Что?
— Неплотно прикрыта.
— Мы же проверяли этот дом.
Рауб нацелил свои уродливые глаза на Улрича.
— Хорошо! — без лишних слов понял Улрич, и быстрым шагом направился к дому.
* * *
— Макс! — снова позвал Бастион, приближаясь к повороту, за которым что-то скрежетало.
Бастион остановился и в ту же секунду на него из-за поворота выехал детский манекен.
Манекен был совсем простой – в оборванной одежде по американской моде сороковых – белая рубашка, шорты с подтяжками, шарнирные руки неестественно раздвинуты в стороны. Манекен был прикручен к небольшой металлической платформе, которая двигала его по рельсу.
Бастион прижался к стене, глядя в нарисованное лицо проехавшего перед ним манекена.
Напротив эркерного окна манекен остановился, и Бастион понял, кого он видел на самом деле, сидя в беседке. Дешевую пластмассовую куклу! Здесь не было никакого Макса. И никогда не было.
Все еще не в силах поверить в это, Бастион подошел к пластмассовому мальчишке, коснулся его плеча, манекен резко обернулся. Неестественно большие синие глаза смотрели на него с тупой радостью.
— Это…
Манекен резко дернулся и поехал в другой конец коридора, где остановился у стены и заглох.
В следующую секунду внизу раздался душераздирающий крик Лотты и грохот падающей мебели.
Бастион сорвал со стены секиру и бросился к лестнице. Она была легкой, но лезвие блеснуло, как у ножа, заточенного отцом.
Лотта лежала на полу, прямо перед распахнутой дверью входа, на груди у нее расползалось кровавое пятно. Она тяжело дышала. Бастион бросился к ней, увидев Улрича, который удалялся по площади, сжимая в руке кривой нож, с которого капала кровь. Несколько детей уже появились на площади, и со страхом поглядывали на него.
— Лотта! — Бастион упал на колени, приложил руку к ее груди, пытаясь зажать рану. Ладонь обагрилась кровью. Ее слишком много.
— Больно…
Ее синеющие губы почти не двигались.
— Позовите доктора! — крикнул Бастион в распахнутую дверь.
Подростки, которые все прибывали и прибывали на площадь, лишь молча смотрели на них.
— Ну же! Помогите!
Лотта слабо сжала его запястье. Силы совсем уже покинули ее.
— Как… как тебя зовут… — произнесла она мучительно, глядя в его глаза.
Сумеречный взгляд красивых глаз едва уже удерживал жизнь. Бастион попробовал еще раз зажать рану, но понял, что дело совсем плохо.
— Игорь, — сказал он.
Она еще раз попыталась сжать его запястье, и эта слабая попытка отозвалась болью в его сердце. Он положил руку на ее холодеющую ладонь.
— Какое… старое имя…
Она попыталась улыбнуться, несмотря на чудовищную боль, и он понял, что дело в страхе. Он еще гнездился на самом дне ее умирающих глаз. Он не мог сдержать слез.
