— Лотта…
— Исполни наш план, убеги отсюда… наш мир… ужасен.
Последняя попытка сжать его руку походила на прикосновение легкого весеннего ветерка.
— Ваш мир тоже прекрасен, Лотта…
Он нежно провел пальцами по ее щеке.
— …ведь в нем есть ты.
Умирающий сумеречный взгляд ухватился за него в последнее мгновение жизни и навечно застыл.
Бастион сидел перед ней, глядя в ее лицо, продолжая сжимать ее холодную руку. Затем взял лежавшую рядом секиру, медленно поднялся, опираясь на нее. Все подростки уже выстроились на площади шеренгой. Перед ними стоял Джавид, заложив руки за спину и молча смотрел на Бастиона.
На другом краю площади, у часовой башни Улрич говорил что-то Раубу.
Бастион вышел из дома мэра и направился к ним.
Проходя перед строем – мимо столба, у которого они с Лоттой провели вчерашнюю ночь, он услышал Джавида.
— Бастион! — проговорил тот сквозь зубы. — Встань в строй!
Бастион даже не посмотрел в его сторону.
Над площадью воцарилась поразительная тишина. Будто все подростки в строю не просто замолчали, а затаили дыхание. Возможно, именно на эту тишину среагировали инспекторы. Улрич обернулся, на его мясистом лице расплылась улыбка.
— Сразу двое напоследок! Какой подарок! — радостно объявил он, доставая огромный револьвер – точно такой же, какой Бастион нашел в машине.
— Бастион! В строй! — предпринял последнюю попытку остановить его Джавид.
Но ничто не могло остановить Бастиона – даже пуля. Когда Улрич выстрелил, он лишь замер на секунду, и, несмотря на расплывающееся по нашивке с надписью «БАСТИОНЪ» кровавое пятно сделал еще два шага, и только потом опустился на колено. Его повело в сторону, показалось, что он сейчас упадет, но Бастион упер перевернутую секиру в землю, оттолкнулся от нее и с большим усилием поднялся. Джавид и притихшие дети молча смотрели на него.
Бастион сумел сделать еще три неуверенных шага, прежде чем Улрич разрядил ему в грудь весь барабан. И только тогда он рухнул, чтобы больше не подняться.
Но перед тем как покинуть этот мир, он посмотрел на башенные часы. Минутная стрелка шагнула к 9:56.
Глава 35
Начало – конец, рождение – смерть, а следствие – это причина и потому не забудь призвать мертвеца, который тебя научил…
Движение детской ладони с плотно сжатыми пальцами сменило заячью морду на башенные часы. Латунные стрелки, похожие на пики перед римскими цифрами острым углом целились в землю, как молния в руке громовержца.
* * *
9:55.
— Бастион! Встань в строй! — раздалось слева.
Игорь замедлил шаг, повернул голову.
Джавид стоял перед строем. Глаза его блестели, подбородок под аккуратно постриженными усами все так же идеально выбрит, но на лице не хватало привычной улыбки. Как ни странно, ее отсутствие делало его моложе. Игорь остановился, секира медленно опустилась на землю.
— Сразу двое напоследок! Какой подарок! — взревело спереди.
Баттербол из «Восставших из ада» поднял руку с револьвером. Черное отверстие ствола даже с тридцати метров выглядело огромным. Игорь прищурил левый глаз.
— Бастион! В строй!
Последнее слово Джавида прозвучало немного визгливо. В прошлый раз он не обратил на это внимания. Слева мелькнуло знакомое лицо. Испанец. Он был откровенно напуган – приподнятые брови, напряженные нижние веки, растянутые губы.
Смуглое лицо дернулось, реагируя на оглушительный хлопок. Будто тяжелым молотом с размаху ударили в грудь. В самое сердце. Игорь пошатнулся, чувствуя, как немеет левая половина тела, опустил голову – красное пятно расползалось на груди, поглощая нашивку «БАСТИОНЪ». Перед глазами все плыло. Земля с камнями, факелами и фальшфейерами накренились, как палуба тонущего корабля, столб со шпилем пошел вниз, словно секундная стрелка. Ладонь правой руки еще хранила чувствительность. Он сжал удобную рукоять секиры, но сил уже не было: «как легкое прикосновение весеннего ветра». Следующие удары в грудь выбили землю из-под ног, все закружилось с бешеной скоростью, он понял, что это конец. Но перед тем как все исчезло, минутная стрелка на башенных часах шагнула к 9:56.
* * *
— Бастион! Встань в строй!
9:55.
Первое. Если время – это координатная ось, то почему движение по ней всегда однонаправленно?
Он остановился. Медленно обернулся. Столб, цепи, следы, цокольный карниз, натуральный камень. Травертин, мрамор, песчаник, гранит.
Гранит.
Лотта лежала на спине за распахнутой дверью, согнув левую ногу в колене – ту самую, которую она подвернула. Голова повернута набок. Мертвый взгляд.
— Сразу двое напоследок! Какой подарок!
Он развернулся, чувствуя тяжесть рукоятки. Почему у нее такой цвет? Цвет воды в луже на асфальте. Марганец. От правильного распределения карбидов в стали зависит её прочность, если это…
— Бастион! В строй!
На этот раз он увидел вспышку выстрела. Удар. Взметнувшийся взгляд. Башенные часы опрокидываются назад. Нет, это он падает на спину. Секундная стрелка шагает к 9:56.
* * *
— Бастион! Встань в строй!
9:55.
Второе. Если энтропия возрастает вместе с течением времени, то является ли она его частью?
Порошковая сталь. Вероятно высокое содержание углерода, но не настолько, чтобы уступать в твердости чугуну, не заимствуя изъян его пористой структуры. Только чугун при сильном ударе раскалывается на куски.
— Сразу двое напоследок! Какой подарок!
Рука дернулась, но короткий шип обуха зацепился за ботинок. Надо ухватить повыше, ему всего тринадцать, рост не выше полутора метров. Конная секира осталась у ног. Он смотрел на главного инспектора. Длинные уродливые пальцы подергивались на уровне колен его коротких ножек.
— Бастион…
— Да заткнись уже!
На этот раз боль – жгучая, невыносимая, но недолгая.
* * *
9:55.
Третье. Если необратимый процесс запускается в изолированной системе снова, то является ли эта система… той же?
— Бастион! Встань в строй.
На этот раз не так уверенно. Потому что он сразу остановился.
Он ждал. Привычное движение Улрича казалось медленнее. Только-только реагируя на воцарившуюся над площадью тишину, его огромное тело пришло в движение. Он не очень ловок. Это заметно – тяжело переступая, он развернулся, на уродливом лице, похожем на растаявшее мороженое растянулась толстогубая улыбка.
— Сразу двое напоследок! Какой подарок!
Палец дернулся на спусковом крючке, но это ложная тревога, ведь еще должны прозвучать слова Джавида. Но почему?
— Бастион! В строй!
Понятно почему. У него слишком толстые пальцы – даже для такого огромного револьвера.
Игорь дернул на себя правую руку. Хлопок отстал от вспышки. От удара в грудь он покачнулся, в голове зазвенело протяжное металлическое эхо.
Дыхание перехватило. Послышались короткие возгласы. Улрич с Раубом переглянулись.
Игорь опустил голову. На лезвии секиры, прикрывшей нашивку «БАСТИОНЪ» осталась крошечная вмятина от выстрела. Расплющенная пуля лежала в двух шагах перед ним.
На большее рассчитывать не приходится. Улрич разрядил весь барабан. Почему-то он стреляет только в грудь. У него еще будет время понять почему. От боли кружится голова. Стрелка шагает к 9:56.
* * *
Сколько раз ты умирал? Сколько твоей крови впитал этот песок?
К шестьдесят четвертой попытке он знал, что с площади ему не уйти. Он пробовал: бежать к столбу, рассчитывая, что неповоротливый Улрич промажет из-за неудобного угла, бежать в толпу – одна пуля неизменно настигала, а остальные уносили жизни двоих или троих детей, добираться до столба перекатом с резкой остановкой, вынуждая Улрича мазать вторым выстрелом. На двадцать седьмой раз ему это удалось. Улрич просто начал его обходить, Игорь не стал растягивать бессмысленную попытку – он был ранен в плечо и вышел под ствол Улрича, глядя на шагнувшую к 9:56 стрелку.
